Практикум (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 45

— Простите, Павел Сергеевич, но ночью можно поговорить без посторонних глаз.

— Это разумно. Итак, чего ты хочешь?

— Вы говорили, что вам не по душе назначения Охранителя на роль Предстоятеля.

— Я сказал, что это не по душе многим, обо мне разговора не было, — улыбнулся Марков.

— Павел Сергеевич, извините, но у меня нет времени играть в загадки. Хотели бы вы, чтобы Уваров перестал управлять Конклавом?

— Допустим, — кивнул Марков. — Но в данный момент это невозможно.

— Возможно. Но для этого необходимо кое-что сделать. Не спрашивайте конечную цель плана. Нужно лишь, чтобы самые «жирные» вызовы по практикуму получала моя группа.

— Самые «жирные», — с усмешкой повторил Марков. — Ты предлагаешь вслепую помогать тебе, не раскрывая детали плана.

— Только в таком случае я могу гарантировать безопасность вам и своей группе.

— Ты просишь о помощи и одновременно не доверяешь мне?

— Я просто пытаюсь перестраховаться.

— Допустим, — согласился Марков, потирая ушибленное плечо. — Но толку от этого будет немного. На магическом радаре тихо. Ни нечисти, ни некромантов, ни сошедших с ума оборотней.

— А вот это я уже возьму на себя. Так что, договор?

— Как по мне, ты слишком уверен в собственных силах, — впервые за весь разговор серьезно сказал Павел Сергеевич. — Такие люди либо в конечном счете либо занимают высокие посты, либо оказываются в овраге с перерезанным горлом.

— Я учитываю возможные риски.

— Хорошо, если так. Ладно, Максим, будь по-твоему, я гарантирую твоей группе, как ты выразился, самые «жирные» вызовы.

Мы ударили по рукам и разошлись. Марков отправился досыпать, а я беседовать с наиболее важным элементом своего плана.

— Дом открываю, тебя призываю, дверь — дверями, петли — петлями, ключи — ключами, банник, что клятвой связан, ко мне привязан, явись… Твою ж за ногу, Потапыч.

Мой подопечный представлял собой жалкое зрелище. Одежда, которую тот обычно старался держать в чистоте («я же банник, все-таки, хозяин, а не пес собачий») истрепалась и была грязной. Часть бороды выдрана, видимо, в очередной пьяной драке. Под глазом расплывался свежий бланш. В общем, Потапыч пустился во все тяжкие.

— Тебя где так угораздило?

Ответил банник не сразу. Видимо, вызвал я его именно в тот момент, когда бедолага только-только выпил и еще не успел закусить. Поэтому пришлось дожидаться, пока Потапыч подышет в кулак, после чего он ответил.

— Понимаешь, хозяин, никакого ума у этих домовых. Я им говорю, баба не только для утех нужна. Если спутницу правильную выберешь, то с ней душа отдыхает, вроде как полноценным становишься. Понимаешь, хозяин?

Я кивнул.

— Уж сколько лет один и один, того и гляди волком завоешь. А когда найдешь существо по духу, вон оно че, не быть вам вместе. Понимаешь, хозяин, отношения на расстоянии гиблое дело.

Банник молниеносно вытащил фляжку и прежде, чем я успел ее перехватить, сделал пару глотков.

— Был у нас парень один. Ладный, высокий, все девки по нему сохли. Нашел он невесту себе, с виду пара, залюбуешься. Лебедь и лебедка. И что ты думаешь?

— Что? — я пока не переходил к делу, чувствуя, что Потапычу надо выговориться.

— В солдаты его забрали. Он уходил и ей наказал ждать. Мол, приду, обвенчаемся. Всего-то двадцать пять годков отслужить надо было. И знаешь что?

Я отрицательно замотал головой.

— Не дождалась, стерва такая. На четвертый год замуж выскочила за сапожника, чтоб им пусто было. Паренька-то того, правда, турки на седьмой год убили, но суть вот она… Что ж я, не человек, что ли, хозяин? Нечто счастия не заслуживаю?

Углубляться в физиологические особенности людей и нечисти сейчас было не самое удачное время, поэтому я просто кивнул.

— Что, Потапыч, запала тебе в душу эта обдериха?

— Ох, хозяин, девка склочная, себе на уме, но уж будто ключики мы друг к другу подобрали. Пусть молодая, только-только царя застала, потому ума нет. Но ведь ум у бабы дело наживное, когда правильный человек рядом.

— А что скажешь, если мы ее к себе заберем?

— Хозяин! — сделал неуверенный шаг ко мне банник. Свалился, поднялся, но все же, пошатываясь, приблизился и схватил за штанину. — Хозяин, я ж тебе по гроб жизни. Хозяин, я ж все для тебя!

— Всего не надо, — похлопал я его по плечу. — Но кое-что сделать придется.

Мое предложение Потапыча не столько удивило, сколько испугало. Вообще банник был вполне себе опасливым существом, отчего, наверное, и дожил до таких преклонных лет, но конкретно сейчас его паранойя достигла своей кульминации.

— Нет, хозяин, не надо тебе в это соваться, костей потом не соберешь, — мотал он головой, как заведенный. — Лунный камень — это не шутки какие.

— Лунный камень, значит? — по крупице выуживал я информацию от болтливо-испуганного Потапыча.

Банник схватился за рот, боясь сказать еще что-нибудь лишнего.

— Ладно, не хочешь помогать, спрошу у домовых, где этот лунный камень взять. Есть у меня там пара хороших знакомых. Вряд ли откажут. А ты так и страдай со своей дистанционной любовью.

Будь я сейчас в какой-нибудь компьютерной игре, мне бы выскочило сообщение: «Навык Красноречия повышен до сотого уровня». Потому что Потапыч сдался. Махнул рукой с лицом, полным невыразимой тоски и сожаления к моему скудоумию.

— Ладно, помогу. Но только из-за того, что без меня опять в историю дурную влезешь, — нахмурился банник. — Тяга у тебя к поиску приключений на филейную часть.

— Не без этого, — согласился я.

— Слушай, тогда внимательно. Был у нас купец один в округе, Бабарыкин. Купил он на ярмарке камень один. Красивый, как жена его молодая. Даже больше. Камень-то не старел. Как эта вещица на ярмарку попала — вопрос другой. Думаю, умысел у коркурентов купца этого был.

— Конкурентов, — на автомате поправил я.

— Будешь выделываться, ничего не расскажу. Слушай и помалкивай. Так вот и оказался этот камень в поместье у Льва Никифоровича… Или Никифора Львовича? — на секунду серьезно задумался Потапыч, будто от этого обстоятельства действительно что-то зависело… — В общем, у Бабарыкина. И тут будто прорвало. Напасть за напастью. То куры нестись перестанут, то скотина вместо того, чтобы вес набирать, истощает, то урожай весь сгниет. И главное-то, в округе такая чертовщина только с Бабарыкиным происходит.

— И как разрешилось? — поинтересовался я.

— Да никак. Купец утоп, а жена его с молодым кавалеристом в город убегла. Хотя ума у нее хватило камень с собой не брать. Так он в имении и остался. Только чертовщина та в округе не прекратилась. Тот дом так и назвали, Поганый. Хотя не в доме дело, а в камне.

Потапыч придвинулся, словно хотел сейчас сообщить какую-то немыслимую тайну.

— Нечисть рядом с лунным камнем будто с ума сходит. Все дурное наружу лезть начинает. Вот, к примеру, возьми полевика. Существо безобидное. Самое страшное, на что способен, мышь на человека пустить, чтобы испугать или пятку травой острой уколоть. Я же сам видел, как эти дурнецы под действием камня поля поджигали. Представь человека, сжигающего дом, в котором живет. Вот такой этот камень.

— На людей он действует? — немного забеспокоился я.

— Нет, только на нечисть неразумную. Люди все пытались природу камня разгадать, чтобы нечисть, значитца, подчинить. Только ничего у них не получилось. Уразумели лишь, чтобы силу камня погасить, нужно его в сундук из кованого железа поместить. Собрали все лунники, которые под ногами лежали и на этом все.

— Получается, Бабарыкинский камень тоже забрали, — рассердился я. — Тогда зачем ты мне все это рассказывал?

— Так, да не так, — хитро сощурился Потапыч. — Камень в имении остался. Я это чувствую. Только силу всю свою растерял, будто ее кто забрал намеренно. Оттого и нечисть постепенно в другие края ушла. Не притягивал их больше лунник. А раз спокойно все, чего магам-то приходить?