Практикум (СИ) - Билик Дмитрий - Страница 27

И все-таки она не напала на моего теневика? Опасается его. Выходит, существует вероятность мерзлыню убить. Только, сколько сил придется для этого затратить?

Я передумал все, что можно. Прикинул различные варианты, строил версии, отметал их, придумывал другие. Время шло, только шло мимо. А что, если это и есть теперь мое существование? Эдакая магическая кома, про которую нам рассказывали на втором курсе. Как же звали ту волшебницу? Точно, Каролина ле Флер, по прозвищу Белоснежка. Только все закончилось не так радужно, как в сказках. Сила постепенно перестала питать волшебницу, и она превратилась в подобие мумии.

Нет, такой участи бы не хотелось. Надо выбираться, только куда, как? Я напоминал себе заточенного в одиночной темнице узника. С той лишь разницей, что в моей камере не было дверей. И в попытке нащупать ее, ты ломаешь ногти, раскачивая каждый камень.

Я не знал, сколько это продолжалось — день, два, неделю, месяц. В какой-то момент пришло понимание, что на оставшуюся жизнь единственным моим собеседником станет Кузнецов Максим. Я, то есть. Компания так себе. Но когда наступила пора отчаяться, пришел звук.

Он то появлялся, то исчезал. А я каждый раз жадно хватался за него, как за спасительную соломинку. Вскоре удалось понять — это птица. Еще позднее, я определил разновидность — кукушка. Открытие породило ряд новых вопросов. Мы в лесу? Почему она подает голос с точной периодичностью? Где остальные?

Через некоторое время звук стал насыщеннее. Теперь он звучал не отдаленно, а совсем близко. А потом… появились люди. Они то приходили, то исчезали. Иногда голоса менялись, порой повторялись. Но я стал цепляться за них в попытке выбраться наружу. И даже разбирал слова.

— …Без изменений…

— …Сатурация, сердцебиение, работа мозга — все в порядке. Надо лишь ждать…

— … Передайте МВДО, пока он не будет стабилен, я никого к нему не пущу…

В один день, без всякого предупреждения, фанфар и прочего, вернулось зрение. Я просто открыл глаза и сел на больничной кровати. Это не было похоже на наш медпункт. Скорее одноместную палату в частной клинике. Какие-то аппараты, кардиограмма на мониторе, жалюзи на окнах.

Я попытался встать, и у меня резко закружилась голова. Странно, по ощущениям, сил внутри полно. Хоть сейчас на очередной вызов. Но тело неожиданно запротестовало. Пришлось лечь обратно и ждать, пока ко мне кто-нибудь зайдет. Благо, пребывание в непонятном состоянии немного научило меня терпению. Пока же я смог поизучать палату.

Ее бы можно было назвать обычной, если бы не несколько деталей. К примеру, руна благополучия у входа. Или непонятный кристалл прямо над монитором, из которого сочилась чистая, как горный ручей сила. А в кадке у окна, если я не ошибаюсь, стоит магический первоцвет. Только хоть убей, не помню для чего он нужен. На стене те самые часы с кукушкой. Почему мне кажется, что это не просто хронометр?

— Я же говорил, — появился в дверях доктор в самом обычном белом халате.

Однако меня не проведешь. Мастер, с легкой как пух, белой силой. Она даже двигалась внутри него быстрее, чем у всех, кого я видел. Да и сам доктор оказался светленький, худенький, вертлявый. Лишь взгляд у него был тяжелый, пронизывающий.

— А они все на тебе крест поставили.

— Кто они? — попытался приподняться на руках я и обессиленно рухнул обратно.

— Лежи, лежи, — ответил доктор. — У тебя должна быть мышечная слабость. Шутка ли, почти месяц лежал без движения. Сила быстро наведет порядок. Мозг не отдавал ей команду поддерживать тело в должном состоянии, потому что твое сознание витало где-то далеко. Кстати, что с тобой произошло?

— Я… мы сражались, — включил я дурака, не придумав сходу, как бы поизящнее соврать.

— Хорошо, — сказал доктор, хотя взгляд его свидетельствовал об обратном, — в любом случае тебе надо будет напрячься, когда приедет человек из МВДО. Пока отдыхай. Скоро тебе принесут еду.

Короткий разговор отнял последние силы. Я рассматривал потолок и думал. А ведь действительно придется что-то говорить. Вот о чем надо было кумекать, пока находился в несознанке. Ну ничего, что-нибудь придумаем.

Насчет одного доктор не обманул — скоро принесли обед. Ну, если верить солнцу за окном. Для завтрака уже поздно, для ужина рано. Медсестра, пожилая женщина, оказалась самой обычной немощной. Хотя в данном случае подобным словом можно было назвать именно меня. Я чувствовал себя ужасно. В первую очередь от того, что такого большого мальчика кормили овсянкой с ложечки, игнорируя любые протесты. Она даже до туалета меня довела. Спасибо, что хоть снаружи осталась.

Но сила действительно заработала с утроенной мощью. С каждым днем я чувствовал себя лучше. Познакомился с пациентами — большую часть которых составляли сотрудники из МВДО. Кроме разве что Николая Степаныча из третьей, которого прокляла жена. Но тут он «сам виноват, черт дернул жениться на ведьме». И артефактора из седьмой, который не представился и на контакт не шел. У него значилась «производственная травма».

Самое ужасное, я не мог связаться со своими. Телефоны здесь почему-то были запрещены. Я бы с радостью нарушил санкцию, да мой смартфон разрядился. Тут пришло понимание, что это крыло, закрытое от остальной больницы, вроде как на особом счету. Здесь и правила свои. Государство в государстве, блин.

Потапыч, к слову, на призывы тоже не приходил. Наверное тут есть что-то вроде защитного артефакта против нечисти, который в общаге ставил Аганин. Тех же домовых замечено не было. С их функцией замечательно справлялись немощные. Поэтому я чувствовал себя отрезанным от мира.

Однако мое скучное существование в один прекрасный день было прервано. В общую палату, к тому самому проклятому женой Николаю Степановичу, завезли нового пациента. Да не абы кого.

— Викентий Павлович! — дождался я, пока медсестра выйдет из палаты. — Вы… как вы?

Выглядел Баранович не ахти. Левая рука висела плетью, на шее проступали темные полосы, похожие на растекшиеся чернила.

— Здравствуй, Максим, — поморщившись, ответил учитель.

Точнее, уже бывший учитель. Он же теперь в МВДО, следит за порядком или вроде того.

— Что случилось?

— Не рассчитал силы. Сунулся к отступникам один, не дождался блюстителей.

— Что за отступники?

— Маги вне закона. Знаешь ли, не все хотят жить по устоявшимся укладам.

— И что?

— Ну, как видишь, я здесь, а они нет, — слабо улыбнулся Козлович, поглаживая свободной рукой бородку. — У тебя-то что случилось?

Я на мгновение задумался. Куратор всегда был за нас, в смысле, за учеников. Вспомнить хотя бы тот случай с Застрельщиком, когда он пытался меня защитить. Наверное, ему можно доверять. К тому же, в голове крутились слова Потапыча о трех мастерах, разобравшихся с мерзлыней. У меня были определенные догадки по поводу этих личностей. Спросить в лоб или зайти с тыла?

— Нам попалось странное существо, которое пило силу из немощных.

— Суккуб? — удивился Козлович.

Ну да, суккубы и инкубы подходили. Демоны, после связи с которым человек лишался той толики силы, которая у него была. Белый свет ему казался не мил, он становился будто одержимым. Зависимым от суккуба.

— Нет, — покачал я головой. — Оно убивало немощных. Использовало для этого низшую нечисть: кикимор, злыдню и попелюху.

Говорил, а сам следил за реакцией Козловича. Но на лице бывшего и мускул не дрогнул.

— И кто же это был? — спросил он.

— Мой банник назвал ее мерзлыней.

— Да? — казалось, искренне удивился Козлович. — Впервые слышу.

— Вы должны были ее видеть. Лица нет, тело будто изо льда. То распадается, то формируется вновь. Ни одно заклинание ее не берет. Такое ощущение, что она не отсюда.

— Почему я должен был ее видеть?

Впервые за весь разговор Козлович изменился в лице. Поджал губы, сузил глаза, положил руку на раненую, будто пытаясь закрыться.

— Лет сто назад возле Терново появлялась такая. Говорят, трое мастеров ее уничтожили. Только один с тех пор умом тронулся. Замкнутый стал, в глаза никому не смотрит.