В поисках любви. Ищу любовь - Картленд Барбара - Страница 11

«Никогда еще не видела таких изумительных голубых глаз, — размышляла Марина, — а с черными волосами получается прекрасное сочетание».

Она решила, что Саймон самый красивый молодой человек из всех, кого она видела. Так не похож на бледных английских джентльменов, которых она знала дома.

«И он кажется настолько искушенным по сравнению с Альбертом, — думала Марина, наблюдая, как Элен пытается объяснить Мари, что нужно сделать с ее волосами. — Трудно поверить, что Альберт старше, ведь он по-прежнему ведет себя, точно находится в детской, а всех девочек нужно игнорировать».

Совершенно неожиданно девушку охватило чувство вины. Разве не прошло всего шесть недель с тех пор, как ее дорогую матушку опустили в могилу, а она уже предается фривольным мыслям...

«Я не должна лелеять глупые романтичные мысли, это не к лицу тому, кто носит траур, — строго отчитала себя Марина. — Папа пришел бы в ужас, если бы узнал, что я так поздно вернулась домой, не говоря уже о том, что позволила себе отвлечься от мыслей о маме. Нужно немедленно положить этому конец».

Элен и Мари даже не подозревали, какая буря чувств бушевала в душе Марины, пока она терпеливо сидела, ожидая, когда они уложат ее волосы в элегантную прическу.

Понадобилось много времени, чтобы причесать волосы Марины, и девушка сошла вниз гораздо позже, чем прозвучал гонг к завтраку.

Когда она вошла в столовую, все повернулись, чтобы поприветствовать ее.

— Ах, вы так очаровательно выглядите этим утром, — сказал Саймон, подходя, чтобы взять ее за руку.

— Ты причесала волосы во французском стиле, — с одобрением заметила Моника, — и тебе идет.

Марина вновь затрепетала от прикосновения Саймона. По взглядам, которые он бросал на нее, девушка поняла, что вчерашние ухаживания ей не приснились. Она потупила взгляд, когда молодой человек повел ее к буфету.

«Нельзя забывать, что я в трауре», — строго напомнила себе Марина.

— Вы будете brioche или, быть может, предпочтете a pain au chocolat[24]?

Саймон стоял так близко, что Марина чувствовала тепло его тела. Девушка отодвинулась и заставила себя сосредоточиться на восхитительных угощениях а-ля фуршет, разложенных перед нею.

— Я попробую pain au chocolat, — пролепетала она, не решаясь встретить пылкий взгляд Саймона.

Он передал ей тарелку с двумя булочками. Марина быстро взяла ее и пошла к столу. К счастью, стул рядом с Моникой был свободен.

— Chérie, — начала та, — ты должна сказать, что хотела бы увидеть, ведь в Париже так много интересного. Сегодня утром экипаж в нашем распоряжении, и я уверена, что ты захочешь посмотреть наш прекрасный город.

— Спасибо, это было бы чудесно, — ответила Марина, стряхивая с губы крошку от булки. — Мне бы очень хотелось увидеть Лувр и особенно «Мону Лизу».

— Да, она очень известна, — подхватил Саймон. — Такая улыбка... Становится интересно, о чем она думала, когда да Винчи рисовал ее портрет.

— О шоколаде, конечно! — воскликнула Моника, принимаясь за вторую булочку.

Марина рассмеялась, ей тоже очень нравились pain au chocolat.

— Могли бы мы также посмотреть Триумфальную арку? — спросила она, стараясь не встречаться взглядом с Саймоном.

— Конечно, с радостью, — неожиданно ответил тот.

«Боже правый! Похоже, он решил ехать с нами», — подумала Марина, начиная слегка паниковать. Она думала, что на прогулку сегодня отправится вдвоем с Моникой.

— Я знаю один чудесный маленький ресторанчик, где мы сможем насладиться le dejeuner[25], — продолжил Саймон, пристально глядя на Марину. Девушка в очередной раз почувствовала, как ее щеки заливает краска.

«Я бы предпочла, чтобы он не смотрел на меня так, — думала она, пока Моника пыталась занять ее беседой, — и не ехал с нами сегодня. Это настолько все усложняет».

— Значит, решено, — сказала Моника, хлопнув в ладоши от удовольствия. — Я распоряжусь, чтобы нам немедля приготовили экипаж.

Двадцать минут спустя Марина оказалась в коляске рядом с Моникой. Саймон сел напротив, спиной к кучеру, предоставив леди лучший вид из окна.

— Где ваши родители? — поинтересовалась Марина, когда они понеслись по элегантным парижским бульварам.

— О, в гостях у каких-то своих скучных друзей. Нам очень повезло, что не пришлось идти с ними. Лормы такие неинтересные — si vieux[26], — призналась Моника.

— Прошу прощения? — переспросила Марина, которой все еще тяжело давался язык.

— Такие старые, — объяснил Саймон. — Лормам по меньшей мере семьдесят. Они только и делают, что пьют кофе и жалуются на погоду. Как англичане.

— Не отзывайся грубо о стране нашей гостьи, — осадила брата Моника, смерив его предостерегающим взглядом.

— Простите, — тут же с поклоном извинился Саймон.

— Я не обиделась, — запротестовала Марина. — Вы совершенно правы, англичане одержимы погодой, но это потому, что мы живем в стране, где часто идут дожди и поэтому нарушаются наши планы.

— В Париже не лучше, — добавила Моника, — но в нашем доме в Биаррице всегда прекрасная погода. Через несколько недель мы поедем туда на долгие каникулы, и я надеюсь, что ты отправишься с нами. Мама и папа всегда настаивают, чтобы мы сопровождали их, куда бы они ни ехали.

Марина вдруг погрузилась в молчание. Моника нечаянно напомнила ей причину, по которой она оказалась в Париже: отец выпроводил ее из дому.

Солнце ласково пригревало землю, но настроение Марины было мрачным.

Моника весело щебетала с братом по-французски, а Марину даже не смущало, что она их не понимает. Она была слишком занята мыслями о доме и своей дорогой маме.

Девушка все еще чувствовала себя несчастной, когда они зашли в галерею. Моника и Саймон немедленно повели ее смотреть скульптуры Родена.

— Они великолепны, не правда ли? Такие живые, — выдохнула Моника, когда они кружили вокруг фигуры задумавшегося человека.

— Дух захватывает, — согласилась Марина, любуясь мраморной формой, что стояла перед ней. Вскоре она забыла о своей грусти и с головой окунулась в созерцание чудес вокруг.

Наконец они остановились в хвосте толпы, восхищавшейся изюминкой галереи — знаменитой картиной Леонардо да Винчи «Мона Лиза».

— По-моему, она выглядит сердитой, — прошептал Саймон в самое ухо Марины. — Она вовсе не красавица.

— Не могу с вами согласиться, — ответила Марина, — в ней есть такое же спокойствие, как в деве Марии, и это в высшей степени привлекательно. Все считают, что она очень красива, и жаль, что вы не можете этого разглядеть.

Перед тем, как ответить, Саймон сделал паузу и заглянул в глаза Марине.

— Быть может, это оттого, что я ослеплен кем-то гораздо более миловидным!

Марина густо покраснела и отвернулась, ожидая найти рядом Монику. Однако за это короткое мгновение Моника успела исчезнуть. Как ни искала ее глазами Марина, подруги нигде не было видно.

— Вы кого-то ищете? — спросил Саймон. В его тон прокралась нотка легкой обиды.

— Я искала Монику.

— Ах, я бы не переживал за нее. Она так хорошо знает все эти галереи и не станет уходить далеко от нас. Вероятно, увидела какую-нибудь подругу. Пойдемте, я покажу вам еще много великих произведений искусства.

Саймон предложил Марине руку, и та неохотно оперлась на нее. Девушке не нравились чувства, которые вызывала в ней близость Саймона. Ее сердце бешено колотилось, мысли в голове путались.

«Ах, мама, как жаль, что тебя здесь нет! И не только потому, что ты не можешь увидеть эти чудесные картины», — думала она все время, пока они бродили по галереям.

Однако постепенно Марина, вопреки самой себе, начала поддаваться обаянию Саймона.

«Он такой внимательный», — констатировала она про себя.

— Смотрите, вот и Моника, — внезапно произнес Саймон.