Святая и грешник - Картленд Барбара - Страница 23

Не успели Пандора и трое мужчин войти в салон, как раздался гневный крик Китти:

– Где, черт возьми, вы пропадали? И где Норвин? Я же говорила, чтобы вы возвратились вместе с ним!

– Мы не смогли его отыскать, – сказал Фредди, – но, думаю, он тоже явится через минуту-две.

– Нет, тут что-то не так, и мне это не нравится.

У Пандоры не было сил слушать перепалку и, молча пройдя через салон, она вышла и плотно затворила за собой дверь. Все три женщины снова напились, а Кэро уже распростерлась на диване, и по-видимому, успела заснуть.

«Как джентльменам могут нравиться такие женщины, как они могут находить их общество привлекательным?» – подумала Пандора. Еще за обедом она обратила внимание на то, что дамы много пьют и с каждым бокалом становятся все развязнее, все громче говорят и ведут себя вульгарнее, чем обычно. Интересно, что думает старик Бэрроуз, глядя на этих дам, хотя он слишком хорошо вышколен и умеет сохранять невозмутимый вид. Вот и сейчас он лишь пронзил своим стальным взглядом ухмыльнувшегося лакея.

– О если бы Чартхолл мог стать прежним! – со вздохом громко сказала она.

А затем все эти мысли исчезли. Сейчас она могла думать только о том, что утром из-за нее графу придется драться на дуэли. Пандора была уверена, что в боевом искусстве фехтования он ничем не уступает сэру Гилберту, и в то же время понимала, насколько дуэль может быть опасна. И хотя Пандора была совершенно уверена, что графу ничто роковое не угрожает, она, тем не менее, не могла побороть страх. Но, главное, во всем случившемся виновата она. Ну как она могла быть так глупа, чтобы выйти одной в сад? Могла бы и догадаться, что сэр Гилберт последует за ней, хотя ей и казалось, что он в тот момент был больше заинтересован картами.

«Нет, все окончится хорошо. Я просто уверена в этом!» – пыталась она себя успокоить, однако страх не уходил.

Пришла Мэри, чтобы помочь ей раздеться, но сейчас Пандоре было не до рассказов служанки о том, что происходит в доме. Оставшись одна, Пандора легла. Тщетно пыталась она заснуть и долго лежала, вперив взгляд в ночную темноту, а потом стала молиться, чтобы все завтра прошло благополучно и граф не пострадал. Даже если он отделается царапиной, то все равно может рассердиться и возложить на нее всю вину за случившееся – и эта мысль до того ее расстроила, что сон стал совершенно недосягаем. Часа через полтора она услышала, как вся остальная компания поднимается в спальни и при этом беззастенчиво шумит. Значит, они снова пьяны и могут нанести значительный ущерб убранству отведенных им прекрасных парадных спален. Однако граф неслучайно распорядился предоставить эти комнаты гостям, наверное желая этим еще раз нанести оскорбление своим чартовским предкам, которые, конечно бы, почувствовали презрение к столь пьяным и потерявшим всякое представление о приличиях актрисам. И еще ее ужасно шокирует то, что́ они говорят и как ведут себя: вот Кэро, например, у всех на глазах стала страстно целовать Ричарда, и Пандора смотрела на все это и не могла отвести от них взгляд! А Хетти обняла Ричарда за шею, а другую руку сунула ему под рубашку и стала упрашивать его подарить ей какое-то украшение с драгоценными камнями, которое усмотрела на Бонд-стрит!

Как бы ко всему этому отнеслась мама – снова подумала Пандора. А потом опять упрекнула себя: она не имеет никакого права все критиковать. Она сама навязала графу свое присутствие в Чартхолле, и если даже его гости ведут себя оскорбительно и нарушают все правила приличия, то ведь ей было заранее известно, с чем здесь придется столкнуться.

«Уверена, что Норвин все же прозреет и начнет понимать, как ужасны и эти женщины, и их поведение», – решила Пандора. А затем она подумала, что невозможно не заметить контраста: между величием и красотой Чартхолла и поведением гостей графа. И незачем ей что-либо ему говорить, даже если такая возможность и появится: Чарт сам преподнесет ему урок, а граф достаточно тонко чувствующий человек, чтобы не замечать вопиющего контраста между Кэро, валяющейся на диване в пьяном полузабытьи, и прекрасной графиней Чартвудской, изображенной самим сэром Джошуа Рейнолдсом на портрете, висящем непосредственно над диваном. Графиня так хороша и грациозна, и в то же время так полна чувства собственного достоинства, она – настоящий образец благородства и хорошего воспитания, от ее портрета почти невозможно отвести восхищенного взгляда.

«Должен же он наконец прозреть и увидеть разницу, он должен!» – И Пандора прошептала запомнившиеся ей строки из «Потерянного Рая»:

«Он тоже увидит. Я уверена, он тоже, рано или поздно, увидит разницу», – стараясь утешиться этой мыслью, прошептала Пандора, но сон все равно не шел.

Часы, что над конюшней, пробили два, потом полтретьего ночи. Стояла абсолютная тишина. Широко раскрыв глаза, Пандора смотрела в темноту, а мысли стремительно сменяли одна другую. Пандора встала и подошла к окну. Раздвинув шелковые занавеси, она загляделась: прекрасный пейзаж! Звезды сверкали словно алмазы, над высокими деревьями парка в небе сиял полумесяц. Пандора подумала о том, что́ будет завтра, и снова начала молиться: лишь бы все кончилось хорошо и граф не был бы ранен!

«Не может он, не должен потерять всю эту красоту навсегда», – прошептала Пандора. Лунный свет особенно ярко озарил ближайшее к ней левое, западное крыло дома, а восточное еще покрывала тень. Он посеребрил длинные окна – творение знаменитого архитектора Иниго Джонса – торжество удивительной симметрии. Вглядевшись, Пандора вдруг заметила, что одно из окон на первом этаже открыто.

«Наверное, слуги забыли его закрыть», – подумала она и вспомнила, как дедушка заботился, чтобы окна нижних этажей всегда были надежно заперты на ночь. «Так легко проникнуть через них в дом, – часто напоминал он, – и сомневаюсь, что ночные сторожа всегда смогут это услышать», – почему в Чартхолле служили два сторожа, постоянно дежурившие по ночам, Андервуд и Колби; их еще не сменили, хотя оба были уже пожилыми людьми и слух у них стал заметно слабее.

«Пойду поищу хоть одного из них и велю закрыть окно», – решила Пандора.

Довольствуясь лишь лунным светом, она быстро накинула бледно-голубой шелковый халат, когда-то принадлежавший матери, отделанный кружевами вдоль застежки и на широких рукавах. Застегнув его и туго завязав пояс на тонкой талии, она сунула ноги в голубые же домашние шлепанцы и, открыв дверь, вышла в коридор. Большая часть свечей в канделябрах уже погасла, но от еще горевших света было вполне достаточно, хотя она могла бы пройти по этому коридору и с завязанными глазами. Сначала она думала, что Андервуд и Колби находятся в холле, где обычно завершали обход, но там никого не было. Посмотрев в сторону библиотеки, на всякий случай, Пандора пошла в противоположном направлении, мимо комнат, что были расположены между салоном и столовой. Здесь тоже никого из мужчин не было видно, и Пандора решила, что, может, они уже в кухне – зашли выпить по бокалу пива или поесть. «Они уже не так активны, как раньше, заметно расслабились в том, что касается их обязанностей, по сравнению с тем временем, когда дедушка был жив», – пожалела она и открыла дверь, обитую зеленой байкой и отделявшую главную часть дома от кухни, кладовой, ледника, помещений для прислуги и других служб, но, прежде чем попасть туда, надо было пройти еще мимо кладовой. Тут Пандора вспомнила, что даже если она не найдет сейчас ночных сторожей, то ведь в кладовке всегда ночует лакей, охраняющий сейф со столовым серебром.

Пандора почти уже дошла до кладовой, бесшумно шагая в мягких шлепанцах, когда услышала голоса.

«Так вот они где! – подумала она, улыбнувшись. – Судачат и сплетничают о том о сем». Она еще немного прошла вперед и внезапно увидела нечто, лежащее у стены на полу, и остановилась, недоумевая, что бы это могло быть, так как света было недостаточно. С удивлением всмотревшись, она вдруг поняла, что, вытянувшись на полу, лежит Андервуд. Сначала она решила, что он спит, но затем в голову пришла другая, ужаснувшая ее мысль. Не сознавая, что делает, растерявшись, она побежала опять в сторону кладовки, чтобы позвать на помощь, и на пороге окаменела от страха. С кляпом во рту, связанный, у стены стоял лакей, дверца сейфа была распахнута, а перед ним с каким-то золотым предметом в руке возвышался Дэлтон. Рядом, раскрыв мешок, был еще кто-то, и по тому, как слуги описывали его наружность, Пандора узнала мистера Энсти и в ужасе вскрикнула. Дэлтон обернулся.