Первая стена - Торп Гэв - Страница 49

Абаддон повернулся на звук тяжёлых шагов и выставил меч, встречая атакующего Имперского Кулака. Тот замедлился слишком поздно, наткнувшись на острие клинка. Абаддон шагнул вперёд, толкая меч, пока тот не вырвался из спины космического десантника. Абаддон освободил меч, одновременно заклинание Лайака исчезло и мрак рассеялся, и он направился мимо падавшего тела в широкий зал верхнего сенсория.

— Мы ослепим и их командиров, — сказал Лайак, спеша мимо и быстро осматривая помещение.

— Займитесь частотами орбитального ауспика, — приказал Абаддон легионерам в терминаторской броне, которые рассредоточились веером по залу. Судя по данным его сенсоров, остальные силы занимали позиции, чтобы обезопасить район от контратаки. В течение тридцати секунд сенсорий был окружён Сынами Гора.

— Сюда, первый капитан, — ответил один из его юстаэринцев, указывая на ближайшую консоль.

Лайак шагнул вперёд, его посох оставлял следы искр в тех местах, где касался окровавленного пола.

— Да, это идеально, — злорадно воскликнул колдун Несущих Слово. — Я направлю сущность Волька к ауспикам, чтобы замаскировать прибытие.

— А что с барьером Императора? — требовательно спросил Абаддон. — Я почти не видел, как ты что–нибудь делал, чтобы пробить щит, который защищает против Нерождённых.

— Эта работа продолжается. Все элементы должны собраться вместе, Эзекиль. — Лайак повернулся и посмотрел на первого капитана шестью светящимися глазами. — Боги с нами, и Абсолютная Погибель набирается сил. Наша работа здесь помогает более великому плану. Когда Дорн вынужден направить больше сил на оборону космического порта, его контроль над Внутренним дворцом ослабевает, его взгляд устремлён в другое место. Прогресс есть, пусть он тебе и не виден.

— Мы и так без твоей помощи уже почти захватили порт.

— Боги решат, когда падёт космический порт, и мы заявим об этом не минутой раньше. — Лайак вернул своё внимание к панели управления. Он достал изогнутый нож и начал вырезать символы в пластине корпуса терминала. Царапанье острия ножа подчёркивало его слова. — Когда мы направимся к Последней стене, ты снова проигнорируешь возвышенных примархов или они поведут легионы в последнюю битву?

— Фулгрим уже устал от штурма и отступил от предместья Львиных врат, — ответил Абаддон. — Ангрон бесцельно бесчинствует за стенами и Мортарион продолжает бомбардировки. Я вижу, что в их участии мало пользы.

— Гор и его вознесённые братья — избранники богов, они — воля Хаоса, обрётшая форму, — ответил Несущий Слово. Он отступил, глядя на свою работу. Руны мерцали мягким зелёным и тёмно-красным цветом. — Быть в их милости — значит быть в милости самих богов. Ты научишься уравновешивать эти силы, когда примешь свою судьбу.

— Если это моя судьба, то она случится вне зависимости от того, приму я её или нет, — прорычал Абаддон. — Ты, похоже, хочешь убедить меня, что я должен сделать выбор, сказав мне, что у меня нет никакого выбора.

Лайак ничего не ответил и некоторое время возился с терминалом ауспика, нанося ритуальные знаки на панель кровью убитых. Своим посохом он поджёг жидкости, и в огне заплясали символы, странные пересечения мистического и механического.

— Всё это было бы невозможно без покровительства богов, — сказал Лайак Абаддону, когда его ритуал был завершён. — Только их благосклонность может гарантировать победу.

— Ничто не может гарантировать победу.

— Без богов твои амбиции погибли бы в залитой пламенем хижине на Давине. — Абаддон впервые услышал нотки гнева в голосе Лайака. — Без богов звезда магистра войны взошла бы и упала, и даже тень его памяти затмила бы всё, чего ты достиг.

На этот раз Абаддон не знал, что ответить. Он не был уверен, где находится причина и следствие между Гором, искавшим силу Хаоса, и богами, которые тянулись к нему.

— Ты закончил? — спросил он, указывая в сторону терминала ауспиков. — Система датчиков полностью выведена из строя?

Лайак изучал мелькавшие на экране изображения. Абаддон видел спирали и зубцы, которые сходились вместе, словно волны или накладывавшиеся друг на друга языки пламени. На его взгляд фигуры были совершенно бессмысленными.

— Вольк увидел маяк и идёт. Тьма опустится, когда нам будет нужно.

— Тогда пора продолжить штурм, — сказал Абаддон, сжав пальцы в кулак. — Имперские Кулаки всё глубже вгрызаются в землю на небесных мостах — контратака изнутри Дворца всего лишь вопрос времени. Кроагер продвинулся слишком далеко, форсируя атаку и не закрепляясь на новых позициях. Если нам не удастся достичь наших целей в следующем ударе, мы никогда их не достигнем.

— И ты думаешь, что одержишь победу только своими силами? — рассмеялся Лайак. — Какое высокомерие.

Абаддон поднял обвитую молниями силовую перчатку.

— Не одними, но в ближнем бою один удар может изменить ход всей битвы.

Санктум Империалис, западная зона, четыре дня после начала штурма

Окрестности Санктум Империалис представляли собой огромный лагерь беженцев. Перед подготовкой к новому штурму позади Вечной стены расчистили несколько тысяч квадратных километров жилых домов, общежитий и других кварталов. Некоторые из них, как и Палатинская арка, попали под вражеский удар, превратились в развалины, где властвовали пожары и токсины. Десятки тысяч, а позже и сотни тысяч людей были вынуждены покинуть свои дома, бежав через Львиные врата в город, окружавший Санктум Империалис, прежде чем этот неприступный барбакан закрыли перед приближавшимся врагом.

Улицы жили своей жизнью. Свет костров заменил люмены, которые выключили для экономии энергии. На фоне грохота осадных орудий гул тысяч разговоров эхом разносился по королевским бульварам. Фонтаны превратились в колодцы. Площади превратились в рынки. Каждый клочок материала использовался в качестве укрытия, транспорта или и того, и другого.

И в толпе людей Амон следовал за Киилер.

— Интересно, что видит кустодий, когда смотрит на это, — сказала она, обводя рукой толпу людей, строивших дома на улицах, арках и заброшенных зданиях.

Он ответил не сразу. Амона мало, что могло удивить, но он без всякого удовольствия наблюдал за столь резкими переменами. Он видел Императорский дворец, возведённый на фундаменте древнего города — города, который Император, по-видимому, построил в прошлом, ещё до наступления Долгой ночи. Памятник человечеству, а не Его хозяину, как уверял Император Свои творения. Это было место красоты и осознания сильных и слабых сторон человечества. Не просто музей, а фундамент для будущего. Шаблон, а не храм.

Назначение начало изменять его форму. Он стал столицей не только Терры, но и растущей межзвёздной империи. Администратум вырос из необходимости управлять столь грандиозным планом. Жилые кварталы, аркологии и ульи пристроились к процессионным путям со статуями по бокам и широким галереям. Здания, посвящённые другому божеству, приносившие жертвы идолу бюрократии, которые надеялись приручить галактику числами в бухгалтерских видеокнигах.

Император занимался проектом паутины, и кустодии сопровождали Его. Они отдали большую часть Дворца людям под присмотром Малкадора — хотя и не совсем смертного по телу, но определённо такому по складу ума. Даже сейчас Амона поражала мысль о раскинувшемся в нескольких километрах под его ногами ином мире, за стенами, воротами и бастионами Имперской Темницы. Это также заставило вспомнить о бесчисленной орде Нерождённых, которые ждали внизу, отрезанные от Терры тайными механизмами и волей Императора. Предателям не нужны были мерзкие ритуалы, чтобы призвать своих противоестественных союзников: легион варпа постоянно проверял оборону, целое измерение находилось на расстоянии толщины листа бумаги.

— Я вижу обломки гордости магистра войны, — сказал он ей. — Семь лет назад Империум был повёрнут вокруг своей оси эгоизмом Гора. Этот момент напрямую привёл ко всему, что мы сейчас видим, и каждое страдание, испытанное здесь, каждая последовавшая обида народу Императора может быть возложена на него.