Проект "Ковчег" (СИ) - Лифановский Дмитрий - Страница 24

- Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий, есть! Разрешите идти?

- Идите.

Сашка по-уставному через левое плечо сделал поворот кругом и вышел из кабинета. Его лицо светилось улыбкой, на душе было радостно. У него все получилось, ему поверили и его приняли. Теперь все будет хорошо. А хмурый, лысый человек в приемной, глядя на улыбающегося парня, вдруг неожиданно тоже улыбнулся. Давно уже из кабинета Хозяина никто не выходил с радостной улыбкой на лице.

[i] Власик Николай Сидорович – с 1927 по 1952 возглавлял охрану Кремля, фактически был начальником охраны Сталина.

[ii] В 1928 г. английский ученый А. Флеминг, работавший в St.Mary`s Hospital в Лондоне, обнаружил способность нитчатого гриба зеленой плесени (Penicillium notatum) вызывать гибель стафилококков в культуре клеток. Действующее вещество гриба, обладающее антибактериальной активностью, А. Флеминг назвал пенициллином. В 1940 г. в Оксфорде группа исследователей под руководством Х.В. Флори и Э.Б. Чейна выделила в чистом виде значительные количества первого пенициллина из культуры Penicillium notatum. В 1942 г. выдающийся отечественный исследователь З.В. Ермольева получила пенициллин из гриба Penicillium crustosum. С 1949 г. для клинического использования стали доступны практически неограниченные количества бензилпенициллина (пенициллин G). Так что в конце 1941 года Сталин вполне мог и не знать, что такое антибиотики.

- Что скажешь, Володя? – Сталин задумчиво расхаживал по кабинету.

- Звучит фантастически, но, похоже, парень не врет. Все до мелочей сходится.

- То, что он не врет, это понятно. А вот то, что мы, ценой неимоверных потерь, выиграв эту войну, проиграли мир, просто отвратительно. И Александр с его базой это наш шанс исправить ситуацию. Значит так. С сегодняшнего дня ты назначаешься начальником нового отдела, название придумаем позже. Подчиняешься лично мне и никому больше. Информация о том, что ты здесь услышал, не должна никуда уйти. Абсолютно никуда, ты меня понял?!

- Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Дальше. Понимаю, что оба устали, но придется вам вернуться в Кубинку. Примешь у парня груз, который он нам привез. Погрузка-разгрузка только проверенными людьми. Все привезешь сюда в Кремль, позже будем решать, как распорядиться подарками. Потом отдыхайте, где устроить парня решай сам. И переодень его, рано еще погонами сверкать. Для всех, сегодня к нам прилетал представитель белой эмиграции с предложениями о помощи Советскому Союзу деньгами и медикаментами, заодно и объяснение будет, откуда у нас подарки. Как легализовать парня отдаю на твое усмотрение, вечером жду предложений.

- Пока, думаю, представить его своим родственником с Украины, бежавшим от немцев. Отдохнет у меня дома, там придумаем что-нибудь.

- Хорошо, временно принимается. Надо будет поговорить с парнем, что он хочет от жизни и кем себя у нас видит, парень хороший, много пользы принести сможет, если сумеем воспитать, как надо. Пока он тесто, политически безграмотен, во власти всяких мифов, что про нас говорили у них там. Это надо исправлять. Побеседую с ним сам, у нас вроде наладился контакт. Нам надо осваивать их технику, а кроме него у нас инструкторов нет. И собирай группу, по результатам вечернего совещания, вылетите вместе с Александром к нему на базу. Мне надо, чтобы ты там сам все посмотрел и доложил. Заодно оцени, возможно ли использовать ее для диверсионно-разведывательной работы. Тут тебе бы согласовать этот вопрос с Судоплатовым, но с этим пока не спеши.

- Товарищ Сталин, а что делать со спасенным летчиком? Он пока в Кубинке, мои ребята за ним присматривают.

- Летчика проверь и включай в свою группу. Есть мнение, что Александр немного приукрасил участие этого Никифорова в ночном бою, скорее всего самолеты сбил сам Стаин, а летчику приписывает сбитые, чтобы мы его не арестовали. Там такая каша в голове у парня. Но нам это на руку, да и готовить вертолетчиков придется, так почему бы не начать с Никифорова, тем более они стали друзьями. Но, еще раз повторяю, только после тщательной проверки. Свяжись с полком, с училищем, запроси характеристики. Не мне тебя учить. Все, товарищ капитан, идите, работайте.

Волков вышел из кабинета Сталина. Сашка сидел в приемной на стуле, прикрыв глаза и улыбаясь. Расслабленная поза и улыбка говорили о том, что нервное напряжение, которое Волков почувствовал в парне еще на аэродроме, наконец, того отпустило. Так вот, значит, почему ты нервничал, разговора боялся, переживал, что не примут, арестуют. Но, тем не менее, пошел на контакт, прилетел, не стал отсиживаться в своем бункере, искать возможность уйти к союзникам. А ведь с тем, что у тебя есть ты у них, как сыр в масле катался бы. Прав Хозяин – парень годный, можно с ним работать. Услышав хлопок закрывающейся двери кабинета, Сашка встрепенулся и, открыв глаза, взглянул на Волкова. Капитан ободряюще кивнул ему и спросил:

- Ты как, сильно устал?

- Нормально. В машине выспался. Есть распоряжения? – и Сашка кивнул на дверь, из которой только что вышел Волков.

- Есть. Надо на аэродром ехать, груз у тебя принять, проверить технику, потом я тебя к себе домой закину, отдохнешь там, поспишь, а вечером в 21-00 нас ждет Хозяин. Еще велено тебя переодеть.

- Раз велено, значит переоденусь. Сейчас или после аэродрома?

- Лучше было бы сейчас, но магазины еще не работают, тут и так то..., - и Волков махнул рукой, - с этой эвакуацией половина магазинов закрылась, придется помотаться. А хотя, - капитан задумался, а потом шагнул к Поскребышеву, - Александр Николаевич, разрешите позвонить от Вас по городскому телефону, до кабинета некогда идти. Поскребышев, копаясь в каких-то бумагах, молча кивнул и пододвинул Волкову один из телефонных аппаратов. Капитан набрал номер и, подождав ответа заговорил:

- Привет, Машенька… Да нормально все… А Ленка проснулась уже? Дай мне ее… Лена, здравствуй. Есть к тебе комсомольское задание. Сейчас пробегись по своим одноклассникам, нужна одежда на парня. Примерно, как этот ваш Литвинов… Да… С возвратом, завтра вернем. Тридцать минут тебе хватит? Отлично. Через полчаса заеду… Все вопросы потом. На обед приеду, объясню. Все, выполняйте, товарищ комсомолка, - Волков повесил трубку, поблагодарив Поскребышева, - Спасибо, Александр Николаевич. Тот, не отрываясь от своих дел, в ответ кивнул. - Все, Александр, поехали. Сейчас заедем ко мне домой, там дочь возьмет у одноклассников, во что тебе переодеться, а потом уже приобретем тебе что-нибудь из одежды. Затем на аэродром.

В утренних сумерках улицы Москвы показались еще более грязными и запущенными. Но город оживал, на тротуарах появились люди. Дворники начали убирать улицы[1]. Сашка с интересом проводил взглядом смешной маленький вагончик трамвая, спешащий на маршрут. Пропетляв по улицам города, они подъехали к двухэтажному жилому дому. Волков попросил подождать и зашел в подъезд. Через несколько минут он вышел, неся в руках сверток, который передал Сашке:

- Держи, здесь вещи, на аэродроме переоденешься. А я к вечеру тебе подберу что-нибудь из одежды.

- Спасибо.

На выезде у них опять проверили документы. Возвращались в Кубинку они тем же составом – в сопровождении полуторки с бойцами и броневичка, которые присоединились к ним у блокпоста. Отъехав от города километров десять-пятнадцать, увидели стоящую на дороге эмку, точно такую же, как у них. Волков приказал остановиться. С первого взгляда на машину было понятно, что она попала в засаду. Разбитые пулями стекла, пробитые колеса. Бойцы быстро высыпали из кузова полуторки и заняли позиции по обочинам дороги. Броневичок грозно покрутил пулеметной башенкой. Сашка вышел из машины вместе с капитаном, чтобы посмотреть, что произошло. В машине пробитые пулями распластались на сидениях тела водителя и двух командиров. Никаких документов при них не было, видимо унесли нападавшие. Выяснять, что тут произошло время не позволяло и Волков приказал ехать дальше, сказав только, что с аэродрома позвонит и сообщит о произошедшем здесь инциденте. Но было и так ясно, что действовали немецкие диверсанты. Колонна, обогнув расстрелянную машину, продолжила движение в том же порядке. Увиденное никто не обсуждал, ехали молча. Да и о чем говорить, обычное дело, на войне убивают, а война была совсем рядом.