Невеста Короля-Феникса (СИ) - Токарева Мария - Страница 57

– Тех, кто предназначен друг другу.

– Но ведь я предназначена Королю. Как все говорят.

Бенну не ответил, только крепче прижал к себе, укутывая в мягкий плед и согревая своей магией. Не хотелось больше ни о чем думать, только прильнуть к мерно вздымающейся груди и вдыхать его запах, пряный, напоенный потом и копотью, но уже такой родной и успокаивающий. Они возвращались на остров Фрет, они возвращались домой.

Наверное, Аля все-таки потеряла сознание. Целительские способности Эрин не подействовали безотказно: раны открылись, вновь стало тяжело дышать. И только помнился тихий голос Бенну.

– Потерпи-потерпи, уже почти вернулись, – беспокойно твердил он, добавляя к знакомым словам неизвестные соцветия звуков на грани стихов или песен. Или пения птиц, или песни самого мира.

Але чудилось, будто она видит вокруг не море и облака, а сияющие белые линии, которые устремляются к ней и свивают аккуратными стежками уродливые рубцы, сочащиеся лимфой и сукровицей. И из ран вылетал дым, магия фениксов вытягивала ауру гарпий, будто перешивала притачанное неверными стежками.

– Все-таки не стоило Эрин вмешиваться, – ворчал где-то в отдалении сварливый голос Павены.

– Если бы она не вмешалась, Аля умерла бы от потери крови, – строго осаживал ее другой голос. Бенну? Короля? Знания не приходили, понимание ускользало колыханием сновидений на грани зыбкой реальности.

Временами чудилось, что она задремала на Земле, в своей квартире среди друзей и родственников, но Денис больше не мелькнул ни в одном сне. В знакомую комнату входил Бенну в облачении стражника, встряхивал рыжими кудрями, обнимал сильными руками, целовал приоткрытые губы… Целовал? Она не знала вкуса его поцелуев, и неизвестность фантазий заставляла выныривать на другой уровень сна, медленно всплывая на поверхность из омута забытья.

Сначала оно давило океанской глубиной, гудело в ушах пронзительными песнями китов и чудовищ синей бездны, потом давление ослабевало, делалось легко-легко. И вместо волн представали перистые облака. Комната? Нет-нет! Не комната! Они снова летали над городом с Бенну, только не ночью, а на заре. Все с ним, везде только с ним…

Очнулась Аля в своих покоях, как будто весь случившийся ужас только приснился: на груди не обнаружилось и следа от рубцов, голова не гудела, спутанные волосы вымыли и расчесали. Эрукил уютно свернулся в ногах, а в комнате витал умиротворяющий цветочный аромат. Разве что ночная рубашка оказалась другой: Аля помнила, что ложилась спать в роковую ночь точно не в синей. Впрочем, она даже в разморенном полусне не забывала о реальности происшествия. Слишком явно подкинул ее пережитый ужас, слишком отчетливо пронзали разум воспоминания.

– Госпожа! Госпожа! Вы очнулись! – разорвал нити зыбкой дремы знакомый, но постылый голос. Дверь отворилась и, шурша серым платьем, в комнату вошла Зиньям. Служанка выглядела заплаканной и осунувшееся, над левой бровью у нее набрался кровью синяк. Похоже, на служанок не очень-то тратили драгоценную магию Короля. Или уже успели залечить большую рану на голове, а лицезреть пришлось только бледные следы, которые ползли ото лба под стянутые в тугой хвост волосы.

– Зиньям… Где же ты была, когда меня похитили? – сухо осведомилась Аля.

– Меня ударили по голове и закрыли в шкафу!

– Да, так и есть. Она в шкафу билась, когда мы ее нашли в прачечной. Ух, трусиха! Тревогу надо было поднимать, а не прятаться, – строго кивнула незаметно вошедшая Павена.

– Меня закрыли, я не пряталась, – захныкала Зиньям, по-детски растирая по лицу выступившие слезы. – Ударили по голове и закрыли!

– Помилуйте ее, госпожа Алевтина, – чрезмерно учтиво подхватила Павена. – Но, если пожелаете, ее немедленно уволят.

– Нет! Нет! Госпожа! Мне некуда больше идти, госпожа! – театрально заверещала Зиньям, падая на колени у кровати и раболепно наклоняясь к краю одеяла. К счастью, ей пришлось спешно отскочить: дремавший на покрывале эрукил громко зарычал, вздыбил рыжую шерсть, поднял длинные уши и замахнулся лапой с мелкими острыми коготками.

«Спасибо, милое солнышко! Спасибо! О, я назову тебя Солнышком. Или лучше Санни. А что? Будешь Саней! Санни, Саня, Сашка. Эрукил Сашка, чем не имя?» – подумала Аля, поглаживая зверька, который сначала недовольно ворчал, но тут же отозвался на ласку умиротворяющим урчанием.

– Госпожа, как вы себя чувствуете? – деловито осведомилась Павена.

– Наверное, лучше, чем на том острове… – невесело усмехнулась Аля.

Последнее, чего она желала после пробуждения – это слушать знакомую какофонию, которая сопровождала в гареме с момента попадания на остров Фрет. Если раньше все ей твердили о долге будущей жены или наложницы Короля, то теперь две хранительницы традиций, обескураженные и испуганные, слишком истово молили о прощении. Как будто они могли как-то противостоять вторжению вооруженных гарпий! Повезло, что старушку-Павену и дурашку-Зиньям не прирезали той ночью как нежеланных свидетелей.

– Оставьте меня в покое, пожалуйста. Я хочу спать, – нарочито капризно попросила Аля, отворачиваясь к окну. Она знала, что какое-то время ее не потревожат, не заставят идти послушной куклой к завтраку. Смотрительниц гарема она видеть не желала. В их присутствии сердце затопляли злоба и непередаваемое чувство одиночества.

Наверное, так сказывалась недавно пережитая боль. Аля не знала, сколько времени прошло после похищения, не желала уточнять, длится ли еще отбор, втайне надеясь, что Король успел и выбрать невесту, и жениться. Но что тогда ждало остальных? Тревога неизвестности опустошала, хотелось одного – оказаться в кругу людей, которым она доверяла. И как будто древняя магия вновь услышала слабый зов: из-за двери донеслись новые шаги и знакомые голоса.

– Заговорщица мертва, – рассудительно констатировала Огвена.

– При ней нашли артефакт, который открывает портал? – донесся задумчивый голос. Самый сладкий, самый желанный голос. Бенну шел по коридору вместе с Огвеной, обсуждая детали спасательной операции. Все это согревало ощущением, что кошмар остался позади.

– Нет. Ничего не нашли, – словно виновато отозвалась Огвена. – Все обыскали, и тело, и вокруг… Магией сканировали.

– Успела избавиться? – предположил Бенну. Голос заглушала добротная дверь, но она не скрывала предельной усталости.

– Возможно, – кивнула Огвена. – Но ведь все закончилось. Главарь гарпий мертва. Можно считать, что заговор раскрыт. Больше ни одна из невест не попадает под подозрение.

– Да, Эрин и Исиф доказали свою непричастность, – согласился Бенну. – И все же…

– Что тебя беспокоит?

– Мы так и не узнали, кто был их главарем. Эрин, как показал допрос, ее не знала, а ведь они считались личной гвардией принцессы. Не сходится, – недовольно сказал Бенну. Аля даже сквозь дверь четко представляла, как он обеспокоенно прикладывает левую руку к рыжей бородке и нервно приглаживает волосы. Все его жесты и движения непостижимым образом угадывались на подсознательном уровне.

– Думаешь, главарю все-таки удалось сбежать? – засомневалась Огвена.

– Или она все еще где-то во дворце, – жестко отрезал Бенну. – Знаешь, я думаю, пора уже заканчивать этот отбор. Слишком много рисков.

– Отбор закончится по воле Короля. Так что будем думать. О, мы дошли. Заходи, поговори с ней по душам, расскажи все. Пожалуй, я вас оставлю. Не плошай.

– Нет, ты не так поняла… – с нотками мальчишечьей растерянности отозвался Бенну. С этими словами он осторожно постучал в дверь.

– Кто там? – чинно осведомилась Аля, будто не зная, кто к ней пожаловал.

Бенну осторожно вошел в комнату. Все такой же: в белой рубашке, коричневом жилете, с кожаными наручами. Такой привычный и нужный, именно в эту минуту больше никто не сумел бы успокоить и утешить лучше. Все кошмары и беды отступали, растворялись осенним туманом. Сердце Али прожигало тонкую кожу и ткань ночной рубашки, вырываясь наружу то замиранием, то быстрым горячим стуком.