Отшельник (СИ) - Шкенев Сергей Николаевич - Страница 1

От автора:

Это не историческая хроника, поэтому я оставляю за собой право вольно распоряжаться датами, событиями, действующими лицами, как существовавшими, так и выдуманными. География остаётся неизменной, с ней я ничего сотворить не смогу при всём моём желании. И традиционно — все действующие лица и события являются вымыслом автора, и случайные совпадения не несут злого умысла. Оставим их на совести автора.

Белый УАЗ «Патриот» с надписью «Полиция» на синей полосе переваливался по колдобинам когда-то асфальтированной дороги, отчего белобрысый сержант за рулём сначала ругался, а потом прикусил язык на очередной кочке и замолчал. И хуже всего, что через пару километров признаки цивилизации окончательно исчезнут, и до самой деревни пойдёт глинистая грунтовка с непросыхающими даже в жаркое лето лужами. Правда, Михалыч время от времени заваливает самые глубокие колеи вязанками ивовых прутьев, но это мало помогает. Да здесь вообще ничего не помогает! В прошлом году по личному распоряжению губернатора пригнали два десятка Камазов со щебёнкой, и где они сейчас?

С другой стороны, именно отсутствие дороги уберегает Любимовку от нашествия дачников, скупающих участки в радиусе трёхсот километров от Москвы. Полузаброшенная деревенька на берегу старицы Клязьмы очень даже привлекала внимание алчущих сельской идиллии горожан, но местная природа успешно сопротивлялась пришельцам, поглотив в течение последних трёх лет два крутых внедорожника. Да, их потом вытащили бульдозером, и по непроверенным слухам сумели отмыть от натёкшей в салон жидкой грязи, но желающих покататься по грунтовке стало значительно меньше.

Но Нивы с Уазиками проезжали в сухой сезон. Или зимой, когда по засыпанной снегом дороге пару раз пройдётся грейдер. Это ведь Михалыч прекрасно обойдётся без цивилизации, а вот этой самой цивилизации без Михалыча тяжело.

— Тащ полковник, а он и правда колдун? — белобрысый сержант выбрал более-менее ровный участок чтобы задать вопрос и не откусить себе язык.

— Врут, — коротко отмахнулся начальник областного ГИБДД полковник Северюгин. — За дорогой следи!

Так-то оно и ежу понятно, что любимовский отшельник если и не колдун, то в любом случае человек неоднозначный и подозрительный. Только сам полковник смешает с дерьмом любого, кто решит перейти от подозрений к действию, и даже сам губернатор прибежит с лопатой, чтобы закопать излишне любопытных или инициативных. Живёт себе и живёт в глухой деревне недалеко от Клязьмы военный пенсионер Андрей Михайлович Самарин, изредка выбираясь в Гороховец на потрёпанной Ниве, и никому он не мешает.

Места вокруг Любимовки благодатные, зверьё непуганое чуть ли не из окошка стрелять можно, пасека в полторы сотни семей как аэродром гудит… На жизнь Андрей Михайлович не жалуется и другим жить помогает. Иногда возвращает эту самую жизнь в самом прямом смысле.

Год назад Северюгин привёз сюда умирающую жену. Врачи с сожалением разводили руками и давали прогноз на три-четыре месяца, а Михалыч… А Михалыч сказал, чтобы полковник вернулся через неделю и привёз четыре тонны соли, шесть тонн строительной арматуры, да помог пристроить партию соболиных шкурок. Вот где Клязьма и где соболя?

Через неделю Северюгин собственноручно разгружал полноприводный Камаз, перетаскивая мешки с солью и железо в крытый лемехом сарай на краю участка, а выздоровевшая и даже помолодевшая супруга варила на летней кухне умопомрачительно пахнущий суп из свежих боровиков. А что такого? Эка невидаль, боровики… Пятнадцатого мая, ага…

Хотя чему удивляться, если у Михалыча среди зимы можно прикупить десяток свежеподстреленных диких уток или жирного перелётного гуся. Да-да, те самые благодатные места, что не располагают к излишнему любопытству. Кому, например, интересно, куда денутся в глухой деревне два десятка зеркал размером метр на метр двадцать, аккуратно сложенные в багажнике «Патриота»? В лесу развесит! А что, медведи — они тоже люди, и мало ли кому из них захочется полюбоваться на себя в большом зеркале.

Полковник засмеялся, а на удивлённый взгляд водителя прикрикнул:

— Опять на дорогу не смотришь!

Через двадцать минут, благополучно форсировав непросыхающие лужи, Уазик остановился у массивных дубовых ворот с кованными петлями, сделавшими бы честь любому средневековому замку.

— Не сигналь, он сам откроет, — бросил полковник и вышел из машины на свежий воздух. — Красотища какая, аж завидно стало!

Северюгину иногда тоже хотелось бросить всё к чертям собачьим и уехать в деревню. Чтобы вот так же солнышко светило, чтоб дымок из банной трубы поднимался в безоблачное небо, чтобы ржание лошадей из-за забора… Но минутная слабость уходила под напором суровой жизненной необходимости. Скоро вот дочку замуж отдавать, машине уже три года и перед соседями за старьё стыдно, да до пенсии ещё служить как медному котелку. Заботы, заботы, заботы… А жить для себя когда-нибудь потом. Как всегда.

— Дмитрий Олегович?

Полковник вздрогнул от неожиданности и обернулся на знакомый голос. Михалыч стоял в неслышно распахнувшихся воротах и улыбался в седую бороду.

— Замечтался?

— Есть немного, — смущённо признался Северюгин. — Места у тебя к мечтаниям располагающие.

— Что есть, то есть, — кивнул любимовский отшельник. — Заказ привёз?

— Ага, аж рессоры чуть не наизнанку вывернулись.

— Это хорошо, что привёз. Эй, боец, подгоняй таратайку к сараю. Там место приготовлено, выгружай аккуратнее.

— Да я…

— Потом на полочке слева от ворот банку заберёшь.

— Да я бы и так разгрузил, Андрей Михайлович! — повеселел сержант и завёл машину.

— А мы с тобой, Дима, чайку попьём, — Михалыч мотнул головой в сторону резного крылечка. — Или чего покрепче?

— Так даже лучше, — согласился полковник. — В прошлый раз что за настойка была?

— Понравилась?

— Не то слово, Михалыч! От супруги за неё отдельная благодарность.

— Будет тебе настойка. А сейчас, Дима, колись, что за проблему с собой притащил?

— Так заметно?

— По всей морде крупными буквами.

— Понимаешь… — полковник помолчал, подыскивая нужные слова. — Понимаешь, Михалыч, японец тут один нарисовался по рекомендациям с самого верха.

— Нахуй японца.

— Михалыч…

— Или к ветеринару.

— Богатый японец. Очень даже богатый.

В доме Северюгин демонстративно не заметил висящий на крючке у двери автомат Калашникова и сел за стол. Поёрзал, устраиваясь на жёсткой деревянной лавке, и ткнул пальцем в потолок:

— С самого верха настоятельно рекомендовали.

Андрей Михайлович недобро усмехнулся:

— Чем выше рекомендатель, тем шире у него пасть и ненасытнее утроба. Нам хоть что-нибудь останется от их интереса?

— Там, — палец полковника ещё раз указал в потолок, — там согласны на десять процентов.

— Неужели наелись?

— Вопрос политический, Михалыч.

— Ладно, политику в задницу. Губеру сколько?

— Мне и Евгению Леонидовичу по одному проценту.

— Стало быть, двенадцать. Почти как подоходный налог. Японец точно богатый?

— Миллиардер.

— Тогда заплатит половину того, что у него есть.

— Не заплатит.

— В гробу карманов нет.

— Зато они есть у наследников.

— Вот наследники пусть его и попробуют вылечить.

— Нет, Михалыч, — помотал головой полковник. — Он же самурай — зубы стиснет и сдохнет, но семью без денег не оставит.

— Без денег?

— В их понимании.

— Жадные идут к ветеринару.

— Михалыч…

— Хорошо, десять процентов.

Там, на самом верху.

— Ну что же, весьма разумный список. Не буду спрашивать, зачем это вообще ему нужно, но очень надеюсь на соблюдение договора с нашей стороны.

— Да он сумасшедший?

— И что?

— Зачем в лесу обрезки рельсов Б/У длиной не более одного метра? Это я цитирую!