Сон на золе (СИ) - Моррисон Марк - Страница 29

— Да, — неуверенно кивнул я, теряясь в догадках, зачем мог кому–то понадобиться.

— Сходство маркеров биоблока не стопроцентное. Возможны изменения в связи с Импульсом. Где и кем вы здесь работали? — все так же спокойно уточнил незнакомец.

— Я сотрудник отдела разработки системного ПО, — поспешно выдал я, даже не думая о том, чтобы юлить или скрывать правду.

Гость несколько секунд молча смотрел, после чего коротко кивнул:

— Подтверждаю. В лаборатории есть еще выжившие?

— Нет, только я. И это… в биотическом отделе сидит измененный.

Кивнув, гость повернул голову немного в бок, после чего остальные бойцы разом двинулись дальше. Они вышли в коридор, и спустя несколько секунд я услышал знакомый рык и пару одиночных выстрелов. А дальше шаги застучали по ступеням вниз.

— Собирайтесь, — вновь заговорил со мной незнакомец. — Мы эвакуируем вас.

— Вы из Аргентума?

— Верно. У вас две минуты.

Абсолютно нейтральный тон не подразумевал дальнейшего диалога. Честно говоря, я даже не знал, радоваться мне или плакать. С одной стороны, наконец–то появилась возможность выбраться из осточертевшей лаборатории. С другой — эти упакованные в броню дядьки пугали меня до усерачки. И я совершенно не мог понять почему. Объективных причин тому не было.

Две минуты — срок недолгий. Я быстро переоделся, накинул куртку, сунул ноги в берцы. Лехин ППК с руки решил не снимать. Дальше запихнул любимый термос в рюкзак, туда же отправилась запасная пара носков, найденная в шкафчике у одного из коллег, и остатки аптечки. Сам рюкзак я закинул за спину. Пояс с оружием тоже вернул на место: гости вроде бы и не против, а мне так спокойнее.

— Следуйте за мной, — произнес незнакомец, и двинулся к выходу, даже не удостоверившись, что я выполняю приказ.

И я выполнял, словно стажер в первый день работы. Следуя по пятам за темным силуэтом, быстро оказался за аварийной переборкой. Коридор встретил нас частичными завалами и полумраком, в котором мой провожатый двигался без особых проблем. Мне же приходилось смотреть куда поставить ногу. Я старался не задумываться, что где–то здесь нашел свою смерть мой друг. Под камнями не видно, ну и мир его праху.

Однако стоило мне сделать несколько первых шагов по ступеням, как я вспомнил, что не взял ничего из своих профессиональных прибамбасов. Как забыл — сам не пойму. А они мне еще наверняка понадобятся, как для работы, так и для обучения Евы. Причем независимо от того, куда именно меня эвакуируют.

— Простите, — остановился я. — Мне надо забрать еще одну вещь.

— Отставить. Следуйте дальше, — безэмоционально до гусиной кожи возразил боец.

— Но там крайне важное оборудование. Я мигом.

Тут же повернулся, не дав гостю снова возразить. Понимаю, что время поджимает, приказы и все такое, но должна же быть там у них своя какая–никакая этика. Я сделал несколько шагов вниз, выглянул за угол и увидел, как два других бойца тащат тело измененного из биотического отдела.

Удивиться я не успел. Да и вообще толком понять, что произошло, тоже. Кажется, проводник выдернул парализатор из петли на моем же поясе. А затем мир как–то поплыл, потерял четкость, а потом и вовсе потемнел.

Заповедный.

Окраина Садового района.

Шесть недель спустя после Импульса.

Небо над Заповедным снова затягивало густыми серыми тучами. Брас иногда поглядывал на это густое марево, а потом возвращался к наблюдению за улицей, по которой его отряд недавно прошел. Солдат обегал взглядом полуразрушенные дома, захламленные дороги, изгвазданные какой–то дрянью клумбы и газоны, превратившиеся теперь в кладбищенский ландшафт. И никак Брасу не удавалось согнать с лица кислое выражение при виде такой унылой картины. Ему не нравился город. Больше нет.

Да и небо не прибавляло позитива. После Четырехдневной войны, и последовавшего за ней Импульса, солнце все никак не желало полноценно согревать землю. Температура снизилась, но атомной зимы не случилось. Хотелось сказать, что ситуация постепенно налаживалась, да только золотые лучи все не спешили показываться. Поэтому оскверненные Импульсом улицы, парки и реки оставались неизменно мрачными и серыми.

Отряд эвакуации, получивший шутливое название «МЧС», расположился на втором этаже бывшего административного корпуса. Из здания хорошо просматривались две прилежащие улицы, и располагалось оно на краю того квартала, в который двигалась команда. По сведениям разведки, где–то здесь укрылась крупная группа выживших. Непонятно, каким образом несколько десятков человек ухитрились выжить в охватившем город аду, но это было неважно. После Импульса самым драгоценным ресурсом стали люди. И отстраивающаяся община не могла себе позволить ждать, пока выжившие сами до нее доберутся. Или, того хуже, сгинут понапрасну.

Поэтому эвакуационные отряды комплектовались без обычного жлобства снабженцев. Узел, а именно так теперь называли общину на месте войсковой части связистов, обеспечил их новенькими АС‑24 (Автомат Сёмушкина) с полным обвесом, а также пятью магазинами с энергетическими и зажигательными патронами. Это при том, что с боеприпасом в общине дела обстояли совсем плохо.

В любом случае, большую часть пути «Аэска» висела за спиной, как дополнительное оружие, а солдаты использовали «Рельсу» — компактный ручной рельсотрон, стреляющий стальными или свинцовыми болванками. Практически бесшумное, но безумно прожорливое оружие, отлично подходило для работы в мертвом городе при избытке энергоносителей и нехватке боеприпаса.

Общевойсковые комбинезоны сменились на те, что предназначались для боевых действий при химическом или радиационном загрязнении, только немного усовершенствованные местными умельцами как раз для вылазок. Ходовой у связистов бронежилет «Кираса ОВ» дополнился вспомогательными накладками на плечи, шею и бедра, а стандартные шлемы обзавелись дополнительными визуальными комплексами по просеиванию помех и работе в инфракрасном режиме.

ИскИн отрапортовал, что на карте местности появилось несколько новых сигналок и точек минирования. Это Таран прикрыл их тылы и, судя по маркеру на карте, возвращался обратно. Брас опустил Рельсу, потер вечно зудящий шрам на щеке и размял затекшие плечи. Знатно раздолбанные внутренние переборки некогда важных кабинетов, теперь позволяли без проблем проглядывать почти весь этаж вдоль и поперек.

Хоттабыч, неизменный командир отряда, вместе с прижившимся у них технарем, сидел у противоположных от Браса окон здания. Сверля взглядом площадь и прилегающие улицы, казах выглядел сегодня как–то особенно хмуро.

— На позиции, — внезапно послышался в гарнитуре голос снайпера.

— Наконец–то, — проворчал офицер. — Дымок, ты что там, территорию метил, пока точку искал?

— Никак нет, командир. В высотке после обвала не этажи, а сплошной лабиринт.

— Ладно. Что там?

— Все тихо. Ни выродков, ни людей не наблюдаю. Даже сраных крыс нет.

Хоттабыч снова недовольно заворчал. Брас видел, что командир чем–то обеспокоен. Это казалось странным, учитывая, что реальной опасности за всю ходку им пока не встречалось.

— Шеф, что не так? — наконец спросил боец, ненадолго оторвав взгляд от пустой улицы.

— Слишком тихо, — коротко ответил старший.

— Так может и к лучшему? — вставил свои пять кредитов вечно щурящийся технарь, раскрывая один из принесенных с собой кейсов.

— Нихрена оно не к лучшему, Карп, — отмахнулся Хоттабыч. — Мы протопали весь город от самого Узла, ходили–виляли лишь бы избежать встреч со всякого рода мерзостью, наполнившей Заповедный после Импульса. По факту, увеличили себе путь в несколько раз, а саму ходку растянули минимум до трех дней. И это все рискуя нарваться на химарь или, того хуже, на смерть–ветер. Так скажите мне, пока мы там шастали, вы хоть раз видели, чтобы вокруг было настолько тихо?

Все промолчали. Действительно, в этом месте город казался мертвым совсем не фигурально. По пути солдатам попадались шатающиеся по улицам измененные, разномастные стаи голодных собак, а то и воронье, пирующее падалью. Но что бы тишь да гладь — такое было впервые. Барс поежился, от пробежавшего по спине холодка: