Летняя коллекция детектива - Устинова Татьяна - Страница 26

Наталья подошла и сунула ей полотенце.

– Утри лицо-то! Чего теперь плакать? Теперь уж всё позади.

Оксана крепко вытерла лицо и приткнулась на табуретку, тоже как-то очень неудобно, так что сразу захотелось её усадить получше.

– Ну, мужа моего вы знаете, – сказала она. – Что ни утро, то скандал, что ни вечер, то скандалище! И ладно бы по делу или за правду какую-никакую человек бился, а то ведь так, только от дурости и скверности характера.

– Он вас бил? – спросила Маруся, из своей новой Вселенной взглянув на старую, в которой остались все эти люди. В её Вселенной не могло быть так, чтобы Гриша её… избил. Это было так же невозможно, как если бы небо упало на Землю.

…Оно ведь не может упасть, правда?

– Да не бил, – с досадой сказала Оксана. – Так, по мелочи. Ну, толкнёт, за волосы оттаскает. Лицом в кашу макнёт, если там она пересолена или недоварена.

Марусю передёрнуло.

– У меня дети, куда я пойду? Обратно к матери? Так и мать в общежитии живёт, и всю жизнь одна!

И слёзы опять полились.

– А Валерик… ему слушатели были нужны. Зрители. Вот уедет сюда на дачу, а я не еду, отдыхаю от него. Он так уговаривает, так уговаривает – приезжай, всё по-другому будет. Ну, я приеду. Уговорам-то я не верю давно, всё про него знаю и знаю, что, если не приеду, только хуже станет. Будет месяц скандалить. Это он любит!..

– Позавчера вечером вы приехали, да? – спросил Гриша. – Он вас не встречал, вы сами пришли.

– Пришла, – кивнула Оксана. – А у него и стол накрыт, он всегда так скандалить начинал, подготавливался. Вроде всё для меня делает, старается изо всех сил, а я ему жизнь порчу. Ну, сели мы за стол, я как на иголках, знаю же, что дальше-то будет!.. Он вина какого-то сладкого налил, чаю. Я глоток выпила. Ну, рассказывает он мне, как тут в деревне всем укорот даёт. Я молчу, чай пью. Он дальше рассказывает, а я всё молчу. Боюсь его. Ну, тут он не выдержал, конечно. Ты, говорит, стерва старая, чего молчишь?! Не веришь, что я их тут всех заставлю по струнке ходить?! И пошло-поехало, и поехало и пошло!

– Долго скандалил? – спросил Гриша.

Оксана пожала плечами:

– Да не очень. Как обычно всё. Ну, за волосы меня оттаскал, на диван кинул. А как вышел – видно, в туалет захотел, – я к Наташке и сбежала!

– А он не догадывался, что вы у неё?

– Да нет, откуда! Мы при нём двух слов друг другу не сказали, всё боялись! Да и Димку моего он терпеть не мог, всё грозился его… о господи… ну ладно, всё уже… – влезла Наташа.

И обе женщины переглянулись и замолчали.

– Но вы вернулись, – продолжил Гриша. – Вы посидели у Наташи, тоже чаю попили и вернулись домой, правильно?

– Правильно. Всё правильно. Куда мне деваться, обратно надо. А то стал бы искать, по деревне носиться! Орать, меня позорить на весь мир. Я думаю, вдруг он заснул? Тогда пройду потихоньку, лягу, а утречком уеду в Москву.

– И… что?

Оксана вздохнула:

– Я зашла. Свет горит, на столе посуда, всё, как я оставила. А Валера на полу лежит. Мёртвый. И ружье постороннее рядом с ним валяется. Я подумала, что его из этого ружья и…

– Подождите, – перебил Гриша. – Двустволка не его? Не вашего мужа?!

Оксана покачала головой:

– Нет, что ты! У нас никакого оружия в доме никогда не было. Ружьё это не наше, не Валерино, точно! Я же говорю, думала, из него убили. Это уж потом Наташка мне сказала, что вовсе не из ружья убили, а вроде по голове стукнули, я не знаю.

– Тогда кто в нас стрелял? – спросила изумлённая Маруся у Гриши. – Выходит, кто-то другой?! Не Валерик?!

– Не беги впереди паровоза, – скороговоркой сказал он. – Подожди, мы всё выясним.

– Я, когда поняла, что он мёртвый и уже не поможешь никак, обратно к Наташке убежала, – призналась Оксана с горечью. – Подло поступила, да? Только я так решила: если узнают, что я в тот вечер приехала, меня в убийстве и обвинят. Все знают, как он народ изводил, а надо мной больше всех измывался, он же муж мой!.. Вот и решат, что я сгоряча и… убила. – Она вздохнула и посмотрела в окно, где было просторно и солнечно и август был таким прекрасным, словно в подарок. – А я за него в тюрьму не хочу. Всю жизнь он мне испортил, и за него ещё в тюрьме сидеть?! Не хочу я, не могу! Дети у меня выросли хорошие, сочувствующие, позор-то им какой! Мать за отца посадили!

Маруся взяла Гришу за руку. Он посмотрел на неё и кивнул – утешил.

– И решили мы с Наташкой сделать вид, что я вообще не приезжала! Ни про какую губную помаду мы и не подумали! Мало ли с кем он чаи-то распивал? Необязательно же со мной! – Оксана снова вздохнула. – А убивать, я не убивала! Богом клянусь, детьми клянусь!..

– Я знаю, – сказал Гриша. – Не нужно ничем клясться.

Он немного походил по весёлой комнате.

– Участковому всё равно придётся рассказать, – начал он. И обе женщины накинулись на него:

– Как же ему расскажешь, ведь он сразу в камеру посадит! Зачем ему рассказывать-то, что ты придумал, парень! Ей уехать надо, да и всё!

– Нет, не всё! – твёрдо сказал Гриша. – Не всё!.. Телефон у вас наверняка выключен, да? – Оксана кивнула. – А вам наверняка сто раз звонили! Вас соседи видели, когда вы от автобусной остановки шли, и из пассажиров кто-нибудь наверняка вспомнит, если дело до этого дойдёт! И помада на чашке! Экспертиза покажет, что ваша она, помада эта…

Он ещё походил немного.

– Так что рассказать всё равно нужно. Только не сейчас! – Он повысил голос. – Я разберусь сначала, а уж вы потом мои выводы подтвердите, если надо будет! Так что посидите ещё денёк на чердаке, хорошо?

Оксана кивнула в некотором затруднении:

– Хорошо.

– А я забегу и скажу, что осада снята и можно выходить.

– Парень, – задумчиво проговорила Наталья, – ты чего, сам хочешь до всего докопаться? Прям как разбирает тебя!

– Он Марусю чуть не убил. – Гриша улыбнулся так, что Наталья вдруг ойкнула и зажала рот рукой. – А это один и тот же человек, я уверен. – Он подумал немного: – И самое в этом деле главное, что из дробовика по нашему дому стрелял вовсе не Валерик. Да и вообще ружьё не его.

– И… что? – спросила Маруся.

– А то, что преступник дробовик возле тела оставил, чтобы убедить всех, будто из него стрелял по нашему дому именно Валера.

– Зачем?

– Вот именно, – подтвердил Гриша. – Зачем?..

Они вышли на улицу и некоторое время молчали.

– Гриш, я ничего не поняла, – призналась Маруся в конце концов. Он ничего не ответил, и она ткнула его кулачком в бок. – Слышишь? Ещё и дробовик… не его? То есть получается, ружьё ему подкинули. Зачем?

– Да что с вами такое, Джон? – спросил Гриша задумчиво. – Вы утратили нюх?

– Гриш, говори по-человечески!

– Некий человек решает убить Валерика. То есть ему нужно убить, но обезопасить себя. Налёт цивилизации очень тонок, помнишь? Если можно убить и не попасться, значит, нужно убить! Он берёт дробовик, идёт ночью в осины к нашему дому и сидит там в засаде. Это местный житель, и он знает, что я до вечера вожусь на заднем дворе. Тут начинает смеркаться, ты выходишь, и он два раза стреляет. Разбивает лампу.

– Он что, собирался заодно убить кого-то из нас?!

– Да ну, Марусь. Из дробовика с такого расстояния, да ещё в сумерках, не убьёшь!.. Но мы делаем единственно возможный вывод – стрелял Валерик, потому что именно он утром напал на тётю Лиду из-за этого фонаря и обещал его разбить. Тот же самый вывод должны сделать и все остальные, то есть менты и участковый.

– Зачем?!

– Чтобы навести на меня, как зачем? – сказал Гриша совершенно спокойно. – Валерик якобы в меня стрелял, и я его убил. Всё логично. То есть выходит, что после выстрелов я помчался к нему в дом и дал ему по голове… чем там? Тяжёлым тупым предметом. Похоже на правду?

Марусе хотелось ответить, что нисколько не похоже, что это всё выдумки и притянуто за уши, но она промолчала.

Пожалуй, могло быть именно так.

– В качестве запасного варианта могла сработать и чашка со следами губной помады. То есть, если не я убил, значит, жена. Я же тебе говорю, этот человек местный, и всё про всех знает, и в курсе, как Валерик с женой скандалил и как она его боялась!