Лучшее средство от любви (СИ) - Нефедова Алена - Страница 43

— Нет, Арс. Он не из тех, кто понимает и отступается. Иначе такое состояние не сколотил бы. К тому же вот ты говоришь, что у тебя есть все. А ты посмотри кругом, — я, раскрыв руки, показал на окружающую нас красоту. — У меня ведь тоже есть все! И это все здесь. Нет, конечно, есть еще кое-что, что не было бы лишним. Но этого, знаешь ли, ни за какие миллионы не купишь, — я задумчиво хлебнул согревшуюся в руках воду.

— Остаешься навсегда? Даже в гости не заедешь? Проведать… нас… — цепко посмотрел мне в лицо Арсений.

— А вот это кто может знать? Может, и загляну в гости лет через дцать, с ответным, так сказать, визитом. Познакомлюсь с твоей принцессой!

— А вот это, Зарицкий, вряд ли! Я тебя к своей Лизавете и на пушечный выстрел не подпущу. Ни тебя, ни любого другого развратного, похотливого засранца! На нейтральной территории повидаюсь, выпью с тобой за встречу и дам волшебный пендель для ускорения в нужном направлении! — Может, Арс и ухмылялся, но шутил лишь отчасти.

— Бедная девочка! Повезло же ей с папашей! — не смог сдержать я смеха. — Никакой личной жизни не будет! А главное — и не обдуришь же такого!

— Еще как повезло! Сначала замуж, а потом личная жизнь, и никак не наоборот! — От его серьезного вида мне было еще смешнее. — И харэ ржать, Зарицкий! Я ведь, если что, одной оглоблей по хребтине, как выражался в свое время мой шибко умный друг, не ограничусь!

Арсений постепенно перешел от описания страшной участи того, кто, не дай бог, обидит его кровинушку, к рассказам о том, какая у него доча замечательная: и умная, и красивая, а уж какая мама у нее… И, похоже, если его не прервать, он не остановится сутки напролет. А я сидел, слушал, поражался произошедшей в нем перемене и где-то в глубине души все же завидовал. Не по-плохому, а просто… Вот если уж и отдавать свободу женщине, то хочу вот так. Чтобы и годы спустя и глаза горели, и голос дрожал, и счастье наружу фонтаном. А по-другому никак.

Только… Нужна ли одной злой колдунье, притворявшейся невинной Белоснежкой, моя свобода?

— Опа, а это что за бомж тут у тебя отирается? — внезапно прервался Арсений.

На трап залезло какое-то невообразимо лохматое вонючее чудовище, в котором я, чуть было не спихнув в воду непрошеного гостя, едва узнал бедолагу Каспера.

— Марк, — прохрипело привидение, потянувшись трясущейся рукой к бутылке воды. — Марк, моя конфетка… — проливая воду на замызганную рубаху, он сделал несколько жадных глотков. — Она так и не позвонила. Что делать, Марк?

Тьфу ты! Со своими проблемами с законом я почти и позабыл, что мы же собирались с ним лететь в Россию, когда нас чуть ли не у трапа самолета повязали бравые ребята Менча.

Вернее, не то чтобы забыл, нет. Просто именно душевные страдашки приятеля как-то переместились на задний план, вытесненные необходимостью поскорее самому выбраться на свободу. И только потом уже решать, что с этой свободой делать дальше.

— Каспер, это мой друг Арсений из России, он вытащил меня из этой передряги. Арс, это мой приятель Каспер, решивший внезапно, что его любовь к сладкому настолько велика, что он готов поменять пальмы на березки, тунца на корюшку, а Индийский океан на Финский залив. Готов ведь?

— Готов, — яростно закивал взлохмаченной головой «сладкоежка». — Когда летим?

— Летим? Что-то я не понял, — заломил бровь Арс, переводя взгляд с одного чучела на другое — ну, да, я просто не успел привести себя в порядок после сидения в участке у Менча. Там как бы не совсем люксовые апартаменты предоставлялись обвиняемому в изнасиловании. — Хочешь сказать, те дцать лет пролетели, а я и не заметил?

— Долгая история, — махнул я рукой.

— Так я и не спешу. — Развеселился он, понимаешь. Развалился, будто приготовился выслушивать. А сказать-то мне и нечего.

— А я спешу. Очень спешу, — влез, на мое счастье, неугомонный местный блаженный. — Скажите, Арсени-ий, там в России сейчас очень холодно?

— Это смотря где, — уже не скрываясь, улыбался Кринников. Тот еще шутник. Сто пудов сейчас что-то про шапку-ушанку ляпнет. — Там, где я живу, лишь на несколько градусов холоднее, чем у вас. А вот если речь идет о корюшке из Финского залива, то там стоит утеплиться, дабы не отморозить нечто весьма ценное, — и чертов юморист подмигнул преданно заглядывающему ему в глаза Касперу.

— Каспер, не слушай его. Август он и в Африке август. Ничего ты там не отморозишь, — буркнул я, представляя Каспера в шапке-ушанке и ватнике, пытающимся незаметно слиться с летней толпой питерцев, что умудряются ухватить свой кусочек солнца, даже сидя на подоконниках собственных квартир. — Давай, я немного приду в себя, завершу кое-какие дела, и полетим вместе. Оʼкей?

— Нет, нет, не оʼкей, Марк. Я и так потерял столько времени уже, пока ты отдыхал в тюрьме. Ты же сам говорил, что с русской женщиной надо вести себя как русский дед, что надо отираться рядом, что мою конфетку уведут, и я буду мочалкой, если отпущу просто так.

— Дед? Мочалкой? — моргнул ошалевший от такого потока сознания Арсений.

— Каспер имел в виду мужика вместо тряпки, — перевел я.

— Да, да, я настоящий дед, а не мочалка.

— Тряпка.

— Я не тряпка, — упрямо повторил зациклившийся на этой фразе Каспер. — Я должен лететь немедленно. Прямо сейчас. К моей конфетке.

Издававший все это время неясные булькающие звуки Арс наконец разразился громовым хохотом.

«Дорогая Аманда! Вы — открытие года для меня! Да-да! Я уже потеряла всякую надежду найти на просторах сети что-то достойное в плане эротики. Чтобы было горячо, страстно, жарко, и просто уххххх! но при этом не скатывалось в банальную пошлую порнуху! Но то, что я читаю сейчас, — это нечто невероятное! Чистый восторг! Читательский оргазм! Каждый день заглядываю на вашу страничку, чтобы прочитать продолжение. И каждый день все больше и больше очаровываюсь! Вы — мой Автор!».

Хм, спасибо за столь лестную оценку. Побольше бы таких, открывших для себя именно Аманду.

«Автор! Ну нельзя же так! С самого утра и такие страсти! Эдак я работать не смогу! А мне людей обслуживать! Прода — класс!».

А я вот и ночами спать не могу, потому как снится всякое… свежее в памяти непотребство.

«Аманда, спасибо за проду».

Надеюсь, звездочку не забыла поставить? Хотя эта читательница обычно ставит. Знаю по другим порталам.

«Аманда, это не 18+, это реально 23+!».

Оу, я бы даже сказала 27+. Но кое-что пока осталось за кадром.

«Автор, жги дальше!».

Ща, кофейку хлебну и пойду жечь. Глаголом.

«Какой ужас! Ниасилила даже первую страницу». — «Вали в ясельную группу». — «Не мешайте наслаждаться классной книгой». — «Попробуйте сами написать хоть одну строчку». — «Автор, забаньте тролля».

Да пусть себе резвится. Зато сколько сразу защитников нашлось. И заодно коммов сразу — ап-ап, и мелькаю постоянно в «бороде». А тут тебе и новые читатели приходят. Меньше чем за месяц больше тысячи подписчиков. И это прекрасно. Потому как раскручивать новый ник с нуля весьма непросто.

«Очень и очень годный язык. Временами беда с запятыми, но сюжет и характер героев — выше всяких похвал. Если нужна помощь с вычиткой — обращайтесь в личку, буду рада помочь».

Спасибо за предложение. Возможно, действительно стоит обратиться к корректору.

«Боже! Какой мужчина! Где взять такого же?».

Где взять, где взять… На Сейшелах. Только вот не факт, что он согласится взяться. Хотя… черт его, этого Зарицкого, знает.

«Хм, странно. Совершенно новое имя, а впечатление такое, что я уже читала вас раньше. Вы не писали под другим псевдонимом?».

Ой, даже вспоминать не хочу написанное под тем псевдом. Сейчас пытаюсь перечитать хоть одну из своих ранних книг и просто не могу — смех и грех. Настолько все наивно, настолько велеречиво и иносказательно — кошмар какой-то! Член надо называть именно этим словом, а не пытаться скромно поименовать «мужским достоинством». Потому что у кого-то это именно достоинство и даже гордость, плюс пиршество для женских глаз, а у кого-то просто член, причем так себе, на троечку. Не то чтобы я видела много живьем, зато вот одна совершенно потрясающая силиконовая копия гордо вздымалась прямо возле монитора своей поклонницы и фанатки. Увы, не единственной у живого оригинала, но уж этот-то точно принадлежал и всегда будет принадлежать только мне одной.