Лучшее средство от любви (СИ) - Нефедова Алена - Страница 29

Я знала эти признаки.

Предчувствие.

Отнюдь не хорошее.

— Ну что, перекусим наконец! — Марк вошел обратно, какой-то чрезмерно оживленный и при этом глядящий куда угодно, только не на меня.

Та-дам, тянуще-холодное стекло теперь и в живот.

Ну… я знала. Этот текуче-липкий холодок никогда меня еще не обманывал.

— Знаешь, я что-то не голодна. Думаю, мне стоит вернуться к Ланке. Не виделись что-то давно.

Ну что, будешь останавливать меня, великий соблазнитель? Сделаешь хоть вид, что не готов отпускать?

— Вот, кстати, да! У меня как раз заказ на сегодня поступил на туристическую прогулку. — Марк по-дурацки начал переставлять продукты на столешнице.

— Прогулку?

Стоп, Полина, не смей, не надо этой горечи! Ты все знала с самого начала.

— Прогулку. — Марк вскинулся и уставился на меня с неожиданным раздражением. — Если помнишь, именно этим я тут и занимаюсь.

— Ага, я помню, чем ты тут занимаешься. — Чтобы окончательно не выдать себя, я отвернулась и пошла в спальню в поисках своей одежды. Ах да, ее же толком и не было. — Одолжишь рубашку еще разок? Обещаю вернуть чистой и целой.

— Что за тон, Белоснежка? Разве я давал какой-то повод думать, что между нами что-то, кроме…

— Нет! — перебила я его, торопливо натягивая обнаруженные части своего провокационного наряда и прихватывая прямо с пола его рубашку и свои позаброшенные за эти дни босоножки. — Никаких поводов. Ты просто обещал снабжать меня удовольствием до конца отпуска, но никогда не говорил, что только меня. И ни в чем не соврал до сих пор, а теперь я тебя от твоего обещания освобождаю. Спасибо за опыт, он был незабываем.

И я выскочила за дверь. Сбежала.

Мой рай закончился.

Ну а как ты хотела, Поля?

Навсегда в рай люди попадают только после смерти, и то, если заслужили.

Ну и ладно. Сама ушла, и скатертью дорога. Я, между прочим, еще даже конкретного повода не давал. Но все равно, так даже лучше. Меня же аж тряхнуло слегка, когда оглянулся и поймал ЭТОТ взгляд Полины. Самый, мать его, опасный и незаконный взгляд из возможных относительно меня. Так, словно она уже мысленно прикидывала, как мои яйца будут смотреться в качестве миленького такого ожерелья на ее шее. Или в кармане. Хотя нет, именно на шее, демонстративно, чтобы все были в курсе, кому они принадлежат. Рано или поздно у каждой бабы он появляется. Но хрена с два со мной это прокатывало. Даже Ольга в свое время получила только печать в паспорте и доступ к бабкам, но не мои мохнатые шары в единоличное владение и член в придачу. Марк Зарицкий в неволе не трахается, ага.

— Я освобождаю тебя от твоего обещания, — пробубнил себе под нос, кривляясь перед зеркалом и сбривая многодневную щетину. — А то я нуждался в твоем освобождении. Сам себя когда захотел, тогда и освободил! И вообще, в гробу я видал все эти освобождения! Я свободен ВСЕГДА по умолчанию.

Глазищами она тут сверкала своими… аж на мгновение внутри что-то заледенело. А с какой, собственно, стати-то? Что я сделал? Ничего пока. Мы не пара — случайные любовники, и с какого перепугу я должен отказывать в развлечениях постоянным клиентам? Даже если это сладкие безбашенные типа близняшки Кети и Менди. Даже если мы с ними зажигали в прошлые их приезды на Сейшелы. Даже если это случится снова, потому как алле! девочки готовы на все, а я так-то мужик. А покажите мне мужика, у которого все еще стоит, который откажется от близняшек, вытворяющих абсолютно порочные вещи с тобой и друг с другом. Даже если они поддельные близняшки и большинство их прелестей — дорогостоящая работа высококлассных пластических хирургов, оплаченная из глубокого кармана их общего папика — пожилого извращуги, пожелавшего чтобы его дряблое тело и вялый член ублажали две одинаковых во всем куколки. Кого, блин, волнует натуральность, если это просто на раз покувыркаться? И повторюсь, нет такого мужика на свете, что выбрал бы остаться с одной… даже такой, как Белоснежка, а не смотаться на несколько часиков в тесные объятия двух этих птичек. Даже немощный импотент поехал бы хоть позырить. А я не он и близко. К тому же этот их звонок в принципе был как Божье знамение. Ну или не Божие, по фигу. Но оно сработало однозначно и отрезвляюще и гласило: «Эй, придурок, ты что творишь? Неделя пролетела, как один день, в бесконечных потрахушках с ОДНОЙ и той же женщиной, а у меня от нее все так же башню отрывает и уносит. Охерительно плохой признак!».

И нечего было на меня так зыркать, будто я тварь распоследняя, блудливый кошак, нагадивший у нее на глазах посреди кухни. Со мной такое не работает. НЕ РАБОТАЕТ! А этот поганый привкус во рту… Ну так зубы почистить, и все пойдет. Не поможет это, выпью кофе покрепче, чтобы обрести ясность в башке почетче.

— Ушла и ушла, — пробормотал я, наткнувшись взглядом на браслет из ярких бусин, валяющийся на полу кухни. — Спасибо без скандала, нервы целы.

Но так-то могла бы и поорать. Я тебя неделю тут это делать заставлял, трудился рук, языка и члена не покладая, а ты ушла, как типа отряхнулась от херни незначительной. Спасибо за обслуживание, я дальше пошла. Думаешь, тебя еще кто здесь так же ублажить сможет, Белоснежка? Ха-ха! Кишка тонка и не только она! Но мне глубоко, вот прямо совсем-совсем плевать на все это. Разве что не откажусь поржать над потугами какого-нибудь местного мачо переплюнуть меня и твоих попыток найти мне замену. Я незаменим и неповторим, Белоснежка, но ты свой шанс упустила, хлопнув этой долбаной дверью и махнув своим чертовым хвостом.

А ведь могла бы… Ну не знаю… Попробовать меня соблазнить на остаться и продолжить. Не то чтобы я повелся. На минуточку, там Кети и Менди и их огромные сиськи, но взять и уйти…

Все, забил!

Есть дома, а тем более готовить желание пропало начисто. На кой, если некому наблюдать за твоим обнаженным выпендрежем? Я же не сам себе клоун. А ведь могло все закончиться замечательным десертом из разложенной на столе и тщательно вылизанной и оттраханной Белоснежки. А раз кто-то сама дура и отказалась от этого, то и хрен с ним. А ты, сучок предательский, взял и лег!

И на этот раз мой неугомонный последнее время член проявил поразительную покорность. Лег, да так, что наотрез отказался даже голову приподнять и поприветствовать налетевших на меня и тут же присосавшихся к свежевыбритым щекам Кети и Менди своими гиперпухлыми и какими-то уж очень твердыми губами. Ты чего тут выделываешься, скотина, уныло повисшая? Тебе что до губ их, если Кети тебя по самый корень заглотить в состоянии? Или это Менди? Да не похрен ли! Главное, что Полина и близко для тебя такого не вытворяла. Целовала и ласкала, да, неумело, но с таким энтузиазмом и напрочь одурманенным взглядом, будто от самого этого процесса получала кайф сродни моему собственному…

Глубокая глотка Кети! Белоснежка, досвидос!

Не шевельнулся предательский гад, и когда конфетки сбросили одежки, оставшись лишь в супермикробикини. Ленивая невежливая скотина! Совесть твоя где, меня так позорить? Еще и зевота эта лезет, сдерживать чуть рот не порвал.

— Марк, я уже и забыла за это время, какой ты красавчик, — промурлыкала… та, что в золотистом купальнике, притираясь своими громадными сиськами ко мне со спины.

— Зато я прекрасно помнил вас, куколки мои, — ответил, подавив очередной зевок, прозвучав даже для своего слуха неубедительно.

— Помнишь, как мы зажгли в прошлый раз, мм-м? — проурчала близняшка в тряпочках цвета серебра, подплывая ко мне спереди и опуская ухоженную ручку с ярким маникюром к ширинке. Где по вине подлого саботажника по-прежнему никаких шевелений.

— Минуточку, птички мои, — выскользнул я из этих тисков плоти. — Надо якорь бросить и еще кое-что сделать. А вы тут располагайтесь с комфортом.

Еще не хватало, чтобы женская рука лапала мой член, когда эта сволочь притворяется дохлым. Не было такого позорища и не будет! Проснись уже!

— Иди-и-и к на-а-ам! — призывно раскинулась на покрывале прямо на палубе Кети, избавившись от верха, а Менди встала на четвереньки, виляя круглой задницей.