Семь рыцарей для принцессы (СИ) - Наумова Сора - Страница 25

— Давай, Берт, — голос Германа не дрогнул, в отличие от предательски заколотившегося сердца. — Раздевайся. Иначе можем не успеть.

Щеки юноши смущенно заалели, как и уши, выглядывающие из-под беспорядочно сколотых невидимками завитков. Прежде, не без помощи Германа, будившего его на полчаса раньше, ему удавалось избегать таких вот совместных купаний. Но когда-нибудь суровая реальность добралась бы и до него. Бегло оглядевшись, Берт стянул кофту, расстегнул ремень брюк, потом вспомнил про ботинки — разулся. Будто оттягивая момент, принялся выпутывать из волос заколки, зачем-то вынул из ушей все сережки — целая горсть получилась. И не заметил, что Герман уже направился в купальню.

— Подожди! — взмолился Берт, путаясь в штанах, и буквально ввалился в дверь следом за другом.

Первыми они заметили густые клубы пара. Очертания в них сразу терялись, так что хоть голышом бегай, едва ли это сильно бросится в глаза. Герман помахал рукой перед лицом, но помогло не сильно. И тут откуда-то сбоку накатили тугие струи горячей воды, почти сбивая с ног. Пытка длилась всего ничего, но за эти секунды показалось, что вместе с грязью с них смыло кожу.

— Берт, Герман! — сзади налетел встрепанный Рене и обхватил парней за плечи. — Вот же гадость, я чуть не захлебнулся от неожиданности!

Герман аккуратно потеснил слишком сильно прижавшегося товарища локтем:

— Не будешь рот открывать, когда не надо, — он уже отошел от шока, в отличие от друзей. — Нам направо.

— А почему не налево? — отчего-то расстроился рыжий. — И откуда ты вообще это взял?

Но Герман не собирался отвечать. Просто справа шел отчетливый поток эмоций, окрашенных чисто мужскими тонами.

Кто-то проходил мимо, слышался плеск воды, слева сквозь пар пробивался негромкий женский смех.

— А ты прислушайся, — нашелся Герман и, взяв растерянного Берта за локоть, потянул за собой.

Огромный бассейн с горячей водой был ровно посередине разделен плотной ширмой, к величайшему огорчению Рене. От воды шло тепло, а вот пара было меньше, возможно, его каким-то образом специально отгоняли подальше. Герман с наслаждением опустился в воду по самую шею, с головой окунаться не решился, побрезговал, как сразу решил Рене, не удержавшийся от комментария. Волосы от горячего конденсата стали завиваться в мелкие колечки. Герман блаженно вытянул ноги, правда, тут же ударившись об острые коленки Альберта. С другого бока примостился не затыкающийся ни на минуту Рене.

— … сплошной обман! Девчонки рядом, руку протяни, а толку ноль. Вот тебе, Гера, кто-нибудь нра…

Рене забулькал, припечатанный сверху ладонью Германа. Вынырнул, отплевался, но так и не понял, что сказал не так:

— Ну Гера!

Отправленный под воду вторично, он начал догадываться, в чем причина.

Альберт тихо хихикал, орудуя намыленной мочалкой, потом набрал пены в ладонь и дунул на Германа, похоже, ничуть не боясь расправы.

— Ты монстр! — решительно выдал Рене и снял с головы шапку пены, напущенной Бертом.

— Как угодно, только никаких дурацких сокращений.

— Хорошо, Гера.

От наказания его спас громкий вскрик.

Герман оказался ближе остальных к выходу, первым же нырнул в душную взвесь, на бегу обвязывая полотенце вокруг бедер. И едва не споткнулся о Ролана, скрючившегося на полу и стонущего, как умирающий на поле боя.

— Мелкая… мелкая дрянь! — подвывал он, прижимая к груди вывернутую под неестественным углом руку. — Я тебя придушу! Что встали? Позовите врачей! Декана! На меня напали!

Он перестал кататься по полу и разглядел, наконец, кто поспешил ему на выручку. При виде Германа лицо Ролана стало еще более кислым, чем было. А Герман смотрел на Стефанию.

— Что? — она откинула с лица сырые пряди и гордо подтянула полотенце на груди. — Не пялься так, это неприлично.

— Зачем ты это сделала? — Герман проигнорировал ее попытку замять проблему.

— Он шел и поскользнулся на пене. Упал. Вывихнул руку, — отчеканила Стефания и, приблизившись, подняла голову и заглянула в глаза. — Ты ничего не видел, никто ничего не видел. Это наказание свыше. В твоем мире верят в богов?

Герман спокойно выдержал и ее тяжелый взгляд и почти упирающуюся в него мягкую грудь. Девушка была настроена решительно, и, если подумать, Ролан заслужил. Однако Герман был против насилия:

— Если бы могла, ты бы убила его?

Ролан, кажется, даже дышать перестал, как будто сейчас решалась его судьба. Стефания глубоко вздохнула — Герман почувствовал это вполне ощутимо — и отстранилась:

— Да. Если бы от этого зависела моя жизнь, то да.

К ним подтянулись Рене с Бертом, со стороны девочек тоже появились любопытствующие, да и полчаса практические истекли. Пострадавшего незаметно увели, игнорируя сердитое шипение и проклятия в адрес всех, кто попадался Ролану на глаза. Инцидент быстро забылся, погребенный радостью от долгожданного отдыха. Довольные, распаренные и чистые молодые люди начали расходиться по комнатам, только Герман растерял все свое благодушие после общения со Стефанией. От нее несло кровью, не в буквальном смысле, конечно, а еще презрением и холодной яростью. Она жестокая. Пожалуй, такой человек действительно мог убить.

После водных процедур учебный процесс вошел в норму, и после пары лекций и одного семинара по так нелюбимой Бертом межмировой истории и геополитике наступило долгожданное свободное время, и Герману эти занятия показались тяжелее минувшей практики. Случай в помывочной изрядно подпортил ему настроение, а холодные, как горные ледники, эмоции Стефании не получилось изжить из памяти даже необычно вкусным и сытным ужином. В итоге Герман нашел способ успокоиться — спрятался в библиотеке. Местный библиотекарь, Сорамару, оказался интереснейшим человеком, и Герман отдыхал, просто находясь в его молчаливом обществе.

Но самое приятное поджидало его позже, по дороге в казарму.

Пульсацию трогательно взволнованных чувств он ощутил заранее, замедлил шаг, “прислушиваясь”, и быстро определил источник. Который, а, точнее, которая никак не решалась его окликнуть.

Герман остановился в фойе административного корпуса, возле композиции из живых растений, и оглянулся. Люси поняла, что замечена, и смущенно зарделась, и ее смущение было теплым, как плюшевый плед, в него хотелось закутаться с головой.

— Здравствуйте, мисс Шерилд, — Герман склонил голову. Волосы после экстремального купания беспорядочно кудрявились, почти как у Альберта, и щекотали лицо. Герман невольно наморщил нос и с удивлением заметил, что девушка улыбнулась. При этом на ее круглых розовых щечках заиграли премилые ямочки.

— Здравствуйте, — она прекратила терзать рукава розовой кофточки и вдруг стремительно приблизилась. Подняла голову, обеспокоенно заглядывая в лицо. — Вы сегодня вернулись с практики. Я слышала, кто-то умер… И я…

Герман, сам не понимая, отчего, затаил дыхание.

— Да?

— И я переживала за вас! — выпалила Люси и покраснела до корней кучерявых каштановых волос. — Просто понимаете, прецедентов еще не было. Это ужасно, весь преподавательский состав в шоке, — тут она поняла, что говорит лишнее. — Простите за дерзость.

Таких искренних эмоций не было ни у кого, кроме Берта.

— Мне очень приятно ваше беспокойство, — Герман улыбнулся, не без удовольствия отмечая робкую ответную улыбку. — Я в полном порядке, как видите.

Люси глубоко вздохнула, качнув пышной грудью, обтянутой преступно тонкой тканью:

— Хорошо. Наверное, мне не стоит вас задерживать, поздно уже.

Она протянула руки к нему и заботливо поправила воротник рубашки, помятый жесткой горловиной расстегнутого кителя. Герман замер, боясь пошевелиться, пока ловкие белые пальчики порхали возле его шеи. Приятное тепло разлилось по телу.

Внезапно из-за угла вылетела Стефания и не затормозила, даже поймав на себе испуганный взгляд Люси, тут же отпрянувшей от Германа. От Стефании буквально разило беспричинной злостью, почти яростью.