Колхозное строительство 4 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 11

На колхозном собрании в юбилейный год:

За отличную работу в поле товарищ Иванова награждается мешком зерна!

За отличную работу на ферме товарищ Петрова награждается мешком картошки!

За отличную общественную работу товарищ Сидорова награждается полным собранием сочинений Ленина!

Смех, возгласы: «Так ей, блин, и надо»!

Терентий Мальцев оказался маленьким, стареньким, седеньким, скромненьким. На пиджаке не было ни сталинских премий, ни геройской звезды. Ещё он был явно недоволен вызовом на самый главный ковёр.

— Водки и коньяки всякие предлагать не буду. Нужно поговорить на свежую голову. Анекдот знаете: «Я вас научу портянки с вечера стирать, а утром надевать на свежую голову»? — не улыбнулся. Ну и ладно.

Давно как-то показывали народного академика по телевизору, но Пётр тогда сельским хозяйством не интересовался. Старичок же запомнился. Потом в газете наткнулся на некролог. Вот год уже не вспомнить — но нескоро ещё. Там были приведены слова Терентия Семёновича. За точность Штелле не ручался, давненько было. Примерно так: «Представьте шахматную доску с множеством полей-клеток. За доской двое: человек и природа. Белыми, с правом первого хода, всегда играет она. Определяет сроки сева, напускает жару или холод, суховеи, дожди, заморозки. И человек, чтобы не проиграть, должен достойно ответить на любой, даже самый коварный ход».

Вызывая этого подвижника в Москву, Пётр думал — моложе будет. Даже прикидывал его заместителем сделать и Д’Артаньяна к нему приставить — пусть ездит по стране и машет шашкой. Нет. Семьдесят два года, и упёрто-обиженный человек. Интересный факт узнал от академика Пал Палыча вчера: у Мальцева дома стоит телефон прямой правительственной связи. И он им никогда не пользуется.

Что ж, не замминистра — так хоть советчик-то должен получиться. Цель ведь общая. Попробовать надо поставить этого «АВТОРИТЕТА» под свои знамёна.

— Терентий Семёнович, у меня к вам несколько вопросов. Первый. От чаю не откажитесь. Мне его армяне достают. Сами выращивают, на самом юге у себя в республике. Отличный чай! И с мёдом. Тоже свой. Я целый пчеловодческий колхоз создал на Урале. Не так и далеко от вас.

— «Крылья Родины»? Ползёт слух по стране. Здравая мысль. Недооценена у нас роль пчёл. Что ж, раз прилетел, почему бы с министром и не почаёвничать, — Вот и замечательно. Даже улыбнулся.

Принесли. Принесла. На невысоких мужчин, даже немолодых, Тамара Филипповна создаёт убийственное впечатление — и народный академик челюсть отвесил. Можно было щёлкать пальцами перед носом.

— Ау, вы с нами? Терентий Семёнович!

— А? Ух! Нда! В горящую избу войдёт…

— Насчёт избы не знаю, но один раз дверью меня приложила. Неделю синяк не сходил, несмотря на все притирания.

— Компресс из редьки прекрасно помогает быстро и без особого труда избавиться от синяков. Берёшь корнеплод средних размеров, моешь его и натираешь на мелкой тёрке. Полученную кашицу помещаешь в мешочек из марли или льняной ткани. Всё. Нужно приложить к месту ушиба и подвязать, чтобы не упал. Как только кашица высохнет, необходимо сразу же сделать новый компресс, — раскачали дедушку. Теперь можно и совета просить.

— Надо будет ещё раз попросить Филипповну дверью меня отоварить, — похихикал народный академик, — Терентий Семёнович, вопрос вам хотел задать. Есть у меня возможность купить любые семена за границей. Вот, хотел пшеницу, рожь, овёс завезти оттуда, да и раздать в передовые колхозы. Что думаете?

— Министр целый, а несёшь ересь. Всё перепутают и загубят. Переопылится всё, и пшик останется. Может, даже в первый год и поднимется урожайность на несколько процентов — а может, и нет. У них сорта под другой климат выведены. Тут специалист нужен, чтобы закупать. Погоды на месте выяснить, всё записать. Влажность, ветра, почву на анализ привезти. Да много чего. Не выйдет с наскока, — махнул рукой. Отпил из краснотурьинской чашки, зачерпнул небольшой деревянной ложкой мёд, — Вкус необычный.

— В садовом товариществе ульи стояли. Цветочки у людей опыляли.

— Ишь. Додумались. Чашка из Франции этой?

— Нет. У нас в городе фарфоровый завод построили. Парочку подарю.

— Спасибо. А то Брежнев приедет, а его и угостить не из чего. С Хрущёвым вот обмишулился, так он меня ругать во всех газетах начал, — смеётся.

— А другие культуры? Что нужно украсть у буржуев?

— Всё надо. Даже хвойные. Только не по колхозам раздавать — по станциям семенным, по институтам.

— Долго.

— Смешной ты, министр. Природа! С наскока не получится. Один вон с кукурузой решил всё одним махом. Не уподобляйся, — ещё отхлебнул. Кончился чай.

— Тамара Филипповна! Принесите ещё, пожалуйста, — опять осоловевшие глаза. Правильно с собой забрал.

— Я бы взял себе несколько сортов пшенички и овса, да и рожь можно, хоть недавно отличный сорт вывели. Всё одно — годы. Страну хочешь накормить? Думаешь, Хрущёв, да и Лысенко, хотели другого? Обозвать-то врагом легко. А вот самому пользу принести… — допил вторую кружку, отставил.

— Готов послушать советы.

— Командиров сможешь убрать? Из райкомов и обкомов? — прищурился.

— Непросто. Хитрость нужна, — тоже прищурился.

— Не дурак. А пусть помогают, — подмигнул академик.

— Поясните.

— Отдавать команды по срокам сева или уборки, чтобы быстрее отчитаться, да орден получить, научились командиры. Пусть и помогать научатся. Горючее вовремя завезти. Организовать детей на посадку лесополос. Продавить на заводе выполнение плана по запчастям. Построить лишнее овощехранилище или элеватор. Список могу накатать, — скривился и рукой махнул.

Нет. Не надо нам махнутых. Нужно боевых.

— Товарищ Мальцев, вы же боец. И я под ваши знамёна встал. Нужен список — и не только список. Хочу снова МТС начать строить — и не с тракторов начинать, а именно с хранилищ и домов для людей. Программа нужна. Академиков полно. Вон, вчера сказали — сто пятьдесят институтов на сельское хозяйство работает. И чего?

— Люди, министр, делают то, что им поручено. Одни хорошо, другие похуже. Может, рулим не туда. Всё шашками машем.

— Черновик программы напишете?

— Чего я в чае понимаю, или в хлопке?

— Ну, вы, дорогой народный академик, тоже Ваньку не валяйте. Пишите о том, о чём знаете.

— Напишу. А потом звонить буду и проверять, — огонь в глазах.

— Этого и хотел!

Повар и официант наблюдают за посетителем из кухни: — Смотри, Федь, он ест это, честное слово, ест!

— Официант! Я не буду есть это! Позовите повара! — Бесполезно, сэр, он тоже не будет!

Брежнев выглядел получше. Нос не красный. Глаза не мутные. Но не здоров.

В свитере верблюжьем, в обуви крестьянской. Валенки обрезаны чуть выше щиколотки. Чуни? Встретил сам внизу их с маршалом. Провёл в кабинет. В этот раз и камин затоплен. Вообще жарко и душно.

Генсек слушал бред Петра молча. Когда про корабли рассказывал, что норвежцы пытались перекупить — даже зубами скрипнул, но промолчал. У Петра научился? Или сам умел?

Дослушал, поглядел на Гречко. Опять ничего не сказал. Прикурил от одной сигареты другую, выпустил пару колечек и… закашлял. Пётр до портфеля, оставленного у двери, сходил, принёс очередную баночку с воском.

— Хорошее лекарство. Помохает. Ты, Пётр, пришли ещё, а то до вечера с твоей банкой разделаюсь, а потом хде брать?

— У меня с собой две баночки, — пошёл, достал вторую.

— Всё равно пришли. О чём говорили по колхозам, помнишь? Пишешь? Или всё воюешь?

— Можно, Леонид Ильич, я после этого разговора одну просьбу озвучу? — не стал относить портфель — там ещё и прополис с маточным молочком.

— Озвучу? Озвучишь. Вояка, — загасил сигарету, открыл баночку, взял из стакана с чаем ложку зачерпнул воска, пожевал, зажмурившись, — Вкусно. Как в детстве.