Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen" - Страница 26

Не буду кривить душой: я боялся. Трёхголовая зверюга пяти метров в холке и с недружелюбным выражением на мордах кого угодно заставит осторожничать. В общем, я неторопливо подошёл к началу моста и остановился. Цербер тоже лениво встал, громыхнув цепью, и подошёл к мосту со своей стороны. Какое-то время мы с ним вдумчиво изучали друг друга, а потом я со вздохом выпутался из котомки и уселся на землю прямо в том месте, где стоял. Требовалось крепко подумать прежде, чем что-то предпринимать. Ну, или хотя бы сделать вид раздумий, в глубине души надеясь на счастливый случай.

Я в упор не помнил, как проходил — если проходил — мимо Цербера Одиссей. Кажется, другой греческий товарищ, Орфей, убаюкал псину игрой на лире, но этот вариант по понятным причинам мне не подходил.

— Есть идеи, подруга? — я повернулся к сидящей на тюке с вещами лимоннице. В ответ она взмахнула крылышками, поудобнее устраиваясь на ребре торчащего из пуховика тряпичного свёртка. Медовая лепёшка?

— Только не говори, будто такого монстра можно задобрить крохотным пряником, — столько скепсиса в голосе не снилось даже Васе Щёлоку. Впрочем, бабочка благополучно проигнорировала интонацию.

— Тебе-то что, ты всегда улететь можешь, — брюзгливо продолжил я, однако за свёртком полез.

Чувство собственного идиотизма — непередаваемое ощущение.

— Эй, собакен! Пряник будешь? — я встал на ноги и помахал в воздухе лепёшкой. Сидевший на том конце моста Цербер с интересом принюхался.

— Гав!

Блин, лучше бы он молчал. Нас с бабочкой едва не сдуло обратно к топям.

— Тогда предлагаю бартер: тебе — еда, нам — беспрепятственный вход в замок.

А псина-то не такая тупая, как кажется. Сразу посторонилась.

— Чтобы я хоть когда-нибудь ещё раз… — я заткнулся, выдохнул и пошёл вперёд.

Лепёшка действительно оказалась Церберу на один зуб, но свою часть уговора он честно выполнил. Впрочем, седых волос у меня от этого меньше не стало.

— Так, надеюсь, мы на финишной прямой, — которая выглядит, как вымощенный туфом замковый двор величиной с взлётную площадку космодрома. — Куда дальше?

Лимонница не сразу нашлась с ответом. Пару минут она выписывала в воздухе причудливые загогулины, пока, наконец, не определила направление. Я логически предполагал, что путь наш будет лежать к дверям центральной башни — громадным бронзовым створкам с отчеканенными на них изображениями адских монстров в натуральную величину. Однако моя спутница полетела на другой конец двора, к скромной пузатой башенке. Тамошняя дверь вычурностью или гигантскими размерами не отличалась: просто добротный кусок дерева с ручкой-колотушкой. Будучи человеком воспитанным, я постучал, немного подождал ответа и, не дождавшись, толкнул дверь.

— Смотри-ка, нас ждут. Практически с красной дорожкой и фанфарами.

Бабочка первой влетела в пустынный холл и сразу же направилась к мраморной лестнице, ведущей наверх. Я не отставал, машинально отмечая про себя ориентиры для возвращения. Два пролёта, чёрно-золотая ваза у стены, коридор, картина с юношей, который отчаянно стремится поймать насильно разлучаемую с ним девушку. Поворот направо, ещё один коридор, в конце которого — строгая дверь из красного дерева. Лимонница зависла перед ней, часто взмахивая крылышками: всё, пришли. Я пригладил волосы, одёрнул изодранный свитер и с достоинством постучал.

— Войдите!

***

Обнаружить в сердце царства мёртвых обычный офисный кабинет руководителя среднего звена — сюрреализм похлеще спуска на тот свет через трансформаторную будку.

— Здравствуйте, Андрей Владиславович. Проходите, располагайтесь.

Сидевший за письменным столом тип в костюме мышиного цвета не понравился мне с первого взгляда. Чернявый, безбородый, с высокими залысинами и мелкими невыразительными чертами лица. Если бы не плещущееся в его глазницах расплавленное серебро, которое не могли скрыть очки с затемнёнными стёклами, я бы непременно купился на стандартную чиновничью внешность. Памятуя, что является вторым счастьем, я прошествовал через весь кабинет, со значением опёрся ладонями о столешницу и предельно вежливо сказал: — Здравствуйте, уважаемый. Будьте любезны, верните Тиму Бабочку.

Бог косить под дурака не стал.

— Зачем, Андрей Владиславович?

— Затем что мерзко делать из человека говорящую куклу, при жизни лишая его души.

— Вы, кажется, чего-то недопонимаете, — температура тона моего собеседника упала на десяток градусов ниже нуля по Цельсию. — У нас тут не тюрьма, Андрей Владиславович. Сюда приходят по своей воле.

— Я абсолютно убеждён: решение Бабочки было продиктовано эмоциями, и будь у него возможность, он бы непременно передумал.

— Убеждены? Хорошо. Но, может быть, это стоит уточнить у него самого?

— Не вопрос, давайте уточним, — я говорил уверенно, но сердце всё-таки предательски ёкнуло.

«Верьте в того, за кем вы пришли».

— Тогда прошу, — бог каким-то ловким образом вдруг оказался стоящим рядом со мной. — Я проведу вас со спутницей.

Надо же, я совсем забыл о лимоннице, а она всё это время преспокойно сидела у меня на плече. Ну, запоминай дорогу, подруга: кто знает, как нам придётся отсюда выбираться.

Без преувеличения — мы прошли весь замок насквозь, и это было похлеще лабиринтов Варанаси. В итоге бог вывел нас за крепостные стены на противоположной стороне горной гряды. Местность отличалась от виденного мною раньше, как ранние сумерки от глубокой ночи: цветущее разнотравье волнообразных холмов, кипарисовые рощи, широкая спокойная река с пологими берегами, в серебристых водах которой плакучие ивы полоскали нежно-зелёные косы.

— Вам бы ещё солнце на небо повесить, и совсем как на поверхности станет, — сделал я комплимент.

— Не в нашей компетенции, — вздохнул провожатый. — Мы здесь, по большей части, просто администраторы.

— Наёмные управляющие? — фыркнул я. — Неужели и зарплату получаете?

— Нет, мы идейные, — ни капли не обиделся бог. — За стол и кров. Вам туда, Андрей Владиславович, — он указал на ивняк в излучине реки.

— В смысле, мне? Разве не вам нужен ответ?

— Ответ нужен вам и ему. Я же сказал: мы не тюремщики. Если душа оказалась здесь не оттого, что пришёл начертанный срок, то её не будут удерживать силой. Нужен всего лишь кто-то, кто придёт за ней и отведёт обратно.

«Всего лишь». Мне припомнился мой далеко не прогулочный маршрут. Ну-ну.

К ивам я шёл один — моя верная желтокрылая спутница отвлеклась на царящее кругом цветочное изобилие — и постепенно в душу закрадывались сомнения. Правильно ли я делаю, снова вынуждая Бабочку выбирать? Раз он пришёл сюда добровольно, то вдруг ему и в самом деле здесь лучше? А я — ишь! — спасать припёрся, о чём он меня, вообще-то, не просил. От таких размышлений шаги мои становились всё медленнее, а когда из рощи показался человек, одетый в обычную земную одежду вместо принятой у теней хламиды, я совсем остановился. Было ещё не поздно уйти незамеченным — человек не смотрел по сторонам, изучая что-то в высокой траве. Я упрямо выпятил нижнюю челюсть: ну уж нет, раз дошёл, то спрошу. Откажется — его право, но отступать в последний момент не в моём стиле.

— Эй, Бабочка! — я взмахнул рукой, привлекая внимание, и ускорил шаги. Человек поднял голову, увидел меня и тоже широко зашагал навстречу.

Когда мы остановились друг против друга, когда я посмотрел ему в лицо — лицо Тима и всё же чуть-чуть другое, — то сообразил: я понятия не имею, что ему сказать.

— Привет, — пришлось сделать кратчайшую паузу, чтобы следующая фраза прозвучала в меру беззаботно. — А я за тобой. Пойдём обратно?

Это было невероятно, по-другому не скажешь. Бабочка буквально вспыхнул радостью, осветив ею невесёлый мир мёртвых лучше любого солнца.

— Привет, — со счастливой улыбкой ответил он. — Пойдём, конечно.