Инквизитор. Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Конофальский Борис - Страница 8
- Предыдущая
- 8/18
- Следующая
– Как? Кто тебе поможет?
Она встала в полный рост, подбоченилась, поглядела него высокомерно, да ещё ухмыльнулась:
– Да уж найдётся, кто.
– Да кто же? – от её глупого поведения он даже раздражаться стал, сел на кровати.
– К герцогу поеду, – всё с той же высокомерной ухмылкой отвечала она.
Красавица снова задрала юбки, стала поправлять чулки. И всё с тем же самоуверенным видом.
– К герцогу? К курфюрсту Ребенрее? – не верил он.
– К нему, – она подтянула чулки и села к зеркалу причёсываться, а то этот солдафон своей грубой лаской всю причёску ей испортил, – а что же думаете, не примет родственницу герцог?
– Думаю, что нет, – отвечал кавалер.
– А помните, вы мне флакончик с зельем давали и говорили, чтобы я на герцоге его при случае испытала?
Да, Волков припоминал тот флакончик, что давал ей, и тот разговор.
– Так я дважды зельем мазалась, как к герцогу ездила. И всякий раз с ним танцевала, он сам меня в пару выбирал. А в последний раз, что он меня видел, так за лобок меня хватал, за зад, в шею меня целовал и говорил, что при его дворе таких красавиц нет больше, – с вызовом и даже с насмешкой рассказывала графиня.
«Врёт, мерзавка!»
– Да где же это было? – не верил кавалер.
– На балу в Маленберге. Он нас туда с мужем приглашал. А как я по нужде пошла, так он меня в коридоре и остановил поговорить. А сам стал подол мне задирать, пока в темноте мы были.
Нет, она не врала, она вспоминала, как это было.
– Я уж хотела ему дать, да побоялась, уже беременна тогда была. А он умолял меня чаще при дворе бывать.
Волков сидел на кровати и молчал. И не знал, что делать. Радоваться или грустить.
– Так дадите мне денег? – продолжала красавица, глядя на него через зеркало. – Дадите – так поеду к герцогу, у меня ещё осталась пару капель зелья ведьмищи, я и про поместье дело решу, и за вас поговорю.
Она говорила это с удивительной уверенностью, словно уже всё решено у неё было с герцогом. Неужто так она в свою власть над ним верила? А Волков всё молчал.
– Хоть талеров сто дайте, до Вильбурга доехать, а там уж я сама.
– Сына тут оставь, – холодно сказал он ей.
– Вот уж нет, – вдруг встрепенулась и стала серьёзной графиня, – сын со мной поедет.
– Мешать будет. Тебе не до него там будет. Балы, охоты да обеды.
– Сын со мной поедет, – твёрдо повторила Брунхильда, так твёрдо, что понял он: спорить с ней бесполезно.
– Зачем он тебе? – спросил он с последней надеждой.
– Затем, что нет у меня на этом свете больше никого, кроме сына моего, поэтому будет он всегда при мне, – со злостью отвечала графиня, глядя рыцарю прямо в глаза.
Волков встал с постели и пошёл к двери, кинув напоследок:
– Будут тебе деньги! Катись, куда хочешь, дура.
Когда он спустился, то в зале его, конечно, встретила госпожа Ланге. И вид её опять был холоден. Как до отъезда.
– Отчего вы так кислы, Бригитт? – Волков тоже был в дурном расположении.
– Вы опять были у графини? – спросила Бригитт так, словно это её мало заботило.
– Был, и готов сообщить вам радостную новость.
– Какую же?
– Графиня нас покидает.
– Правда? – Бригитт старалась делать вид, что не радуется, но это у неё не очень выходило.
– Правда.
– И куда же она уезжает? – интересовалась рыжая красавица.
– Ко двору герцога.
Бригитт тут даже засмеялась.
– Отчего вы смеётесь? – удивлялся кавалер.
– Думаю, что ей там будет в самый раз, среди беглых жён, вдов и прочих потаскух, что приживаются при дворе нашего сеньора. Да, там самое ей и место.
Довольно улыбаясь и шурша юбками, госпожа Ланге пошла на кухню, оставив кавалера одного.
Глава 5
Пришёл Сыч и сказал, что кузнец прислал весточку, говорит, что конюх из замка Балль желает встретиться.
– Давай его сюда. Пусть приезжает.
– Вы тоже с ним хотите поговорить или мне самому всё выяснить? – спросил Сыч.
Хоть и было у него дел невпроворот, ведь каждый день в лагерь приходили новые солдаты, каждый день к нему из-за реки приезжали купцы говорить о векселях и расписках, но вопрос о деле кавалера Рёдля и барона фон Деница не давал ему покоя:
– Да, сам хочу послушать. Но к ним не поеду.
– Скажу тогда, чтобы конюх сюда к нам ехал.
Волков огласился.
В этот же день графиня Брунхильда фон Мален собралась отъезжать. Забрала при этом у Волкова дворового мужика в конюхи и дворовую бабу в кормилицы. Ещё сто талеров. Была она сначала зла, а потом и прослезилась, прощаясь, – так Волкова стала целовать и обнимать крепко. Наверное, назло госпоже Ланге, которая была тут же. Он опять пытался отговорить её брать с собой сына, но графиня, упрямством редкая, слушать ничего не желала. От этого кавалер стал на неё злиться, и последнее прощание вышло у них холодным.
Но как карета скрылась из виду, он подумал и решил, что всё графиня делает правильно. И что к герцогу правды искать поехала, и что сына взяла с собой. Несчастная вдова с ребёнком, что родственниками притесняема, могла ведь герцога уговорить дело разрешить нужным для себя способом. Конечно, могла, коли она так хороша собой, да ещё и пару капель приворотного зелья при себе имеет. А могла и за «братца» слово замолвить, чем чёрт не шутит.
В общем, всё складывалось ему на пользу. И дом строить для графини нет уже нужды, и в его доме, под его крышей, бури улеглись. Госпожа Ланге, тоже глядя вслед выезжающей со двора карете, заметила язвительно:
– И слава Богу, авось при её распутстве при дворе герцога она точно приживётся. Там таких любят.
– Она не распутнее прочих, – холодно заметил кавалер, которого отчего-то раздражали подобные слова про графиню.
– Разумеется, мой господин, извините мою женскую глупость, графиня для всех нас образец целомудрия, – сказала Бригитт голосом, в котором не было и намёка на раскаяние, сделала ему книксен и пошла в дом.
«Дрянь. Злая, упрямая, дерзкая дрянь».
Конюх барона фон Деница был человек дородный, крупный и, видно, не бедный. Звали его Вунхель. В Эшбахт приехал он на крепком возке, чтобы поговорить с купцом-коннозаводчиком Ламме о конях. И был немало удивлён, когда увидал Сыча и Ежа в трактире. Ни тот, ни другой вовсе не были похожи на коннозаводчиков. А похожи были и вовсе на людей опасных, может даже и на разбойников. Конюх немного успокоился, когда пришёл Волков. Они уселись за лучший в кабаке столик, пиво им приносил трактирщик лично.
– Значит, ты конюхом состоишь при замке? Вунхелем тебя кличут?
– Именно, господин, – с уважением говорил Вунхель, отхлёбывая пиво. – Состою конюхом при бароне фон Денице, зовут меня Вунхелем.
– А скажи мне, конюх Вунхель, что там у вас с бароном?
– А что с бароном? – явно не понял вопроса конюх.
– Болеет, выздоровел?
– Господа хорошие, а что же мы, про коней говорить не будем? Я сюда полдня ехал, чтобы про коняшек поговорить, у меня есть кобылки добрые, может, у вас есть жеребцы, может, вы скрестить желаете? А уж как жеребят делить, так договоримся, – заговорил Вунхель как-то отстранённо, глядя в кружку с пивом.
– Слышь, дядя, – Сыч положил свою крепкую руку на руку Вунхеля, – про коняшек мы потом поговорим с тобою. А сейчас отвечай, пока тебя по добру спрашивают. Говори, что с бароном вашим?
– А что с ним? Ничего с ним, – отвечал конюх всё ещё неохотно. Видно, на эту тему ему говорить совсем не хотелось.
– Болен барон? Здоров? Может, помер? – предлагал варианты кавалер.
– Чего ему помирать-то? – удивлялся конюх. – Молод да здоров, крепок как бык.
– Он же ранен был на войне, когда Рёдль погиб, – напомнил кавалер.
– О! – Вунхель махнул рукой. – Так то когда было, уже давно выздоровел наш барон, да и не болел он, пришёл после той войны…
Тут он замолчал, понял, что болтает лишнее. Стал коситься на Сыча.
– Ну, дядя, уж начал так заканчивай, – Сыч пихнул его в рёбра локтем.
- Предыдущая
- 8/18
- Следующая