Ромашка с шипами (СИ) - Филимонова Лина - Страница 31

А потом взял и просто повалил меня на подушки. Сгреб в охапку, уткнулся в мои волосы и прошептал на ухо:

— Я с ума от тебя схожу. Реально, совсем крышу сорвало. А ты такая недотрога…

— Ага, я такая.

— Но у меня же есть надежда?

— На секс? — без обиняков спросила я.

— На то, что ты в меня влюбишься. И на секс, конечно, тоже.

— Надежда всегда есть, — пробормотала я.

Как ни странно, мне было уютно в объятиях Никиты. Да, я немного напряглась, когда осталась без штанов. И когда он сгреб меня в охапку.

Но я его не боюсь. Он не страшный. В нем нет угрозы. Он не сделает того, чего я не захочу.

Ну, или я переоцениваю свое влияние и его благородство.

Потому что сейчас его руки скользят по моей спине. Сжимают талию, опускаются ниже…

Внизу живота зарождается что-то трепещущее. Язычок пламени. Который может либо разгореться, либо потухнуть.

И я не знаю, чего мне хочется.

Никита излучает страсть. Она распространяется в воздухе, пропитывает все вокруг, проникает в меня.

Теперь она и во мне. Я ее чувствую.

Он-то не смотрит на меня равнодушным взглядом…

Я закрываю глаза. Ощущаю на своем теле сильные руки Никиты. Его учащенное дыхание заставляет и меня дышать чаще. Он шепчет какие-то глупости мне на ухо.

Мне щекотно. И немного кружится голова.

Может, не надо сопротивляться этому? Это приятно. Волнующе. Нежно…

Артур

— Улыбнись!

Рита обвила мою шею одной рукой, а вторую вытянула вперед. В ней зажат телефон и она вот уже сотый раз делает сэлфи.

Она сфоткалась с березой, с беседкой, с мангалом, с соседским котом… Теперь очередь дошла и до меня.

— Ну будь букой, улыбнись! — канючит Рита.

И целует меня в щеку.

Я с трудом удерживаюсь от желания вытереть место, которого коснулись ее губы. Наверняка там осталась эта розовая помада!

— Смотри, какие классные фотки получились!

Рита демонстрирует мне свой телефон. Листает фото, где она в напряженной позе стоит у дерева. Целует кота, вытянув губы “уткой”. Изогнувшись с долей вульгарности тянется к цветку на клумбе.

— Красиво, — говорю я.

— Вот эта самая классная!

О, нет! Застрелите меня.

На фото я и Рита. У меня такое лицо, как будто мне в задницу вставили петарду и я готовлюсь взлететь на воздух. Это я пытался изображать улыбку…

Зато Рита улыбается вполне искренне. Не то что на предыдущих фотографиях.

— Тебе скинуть эту фотку? — спрашивает Рита.

— Конечно.

Скидывай. Места в корзине полно…

Я продолжаю мариновать мясо. Свинину, которую любят мои сестренки, и баранину, которую обожаю сам. Мну лук, чтобы он дал больше сока, поливаю все это оливковым маслом, щедро приправляю черным перцем, закрываю крышкой…

И вздрагиваю от звонкого девичьего голоска.

Не может быть!

Ева и Никита. Идут от калитки. Он держит ее за талию. Она улыбается и что-то ему говорит.

Черт!

Явились. Ну ты, блин, дебил, мой дорогой племянник. На фига ты тащишь свою девушку на скучные семейные посиделки?

Лучше бы закрылся с ней в спальне, пока никто не мешает… Лично я бы так и сделал.

А в прошлый раз я им помешал.

Когда они ушли, она — лишь в футболке, он — с голым торсом и без носка… Я заметался по квартире. Чуть не рычал и не бросался на стены — настолько невыносимо было знать, что они сейчас снова вернутся в кровать.

Я даже кофе опрокинул! И не стал вытирать, что на меня совершенно не похоже. Мне было плевать на растекающуюся по столу и по полу лужу.

Я сам в тот момент растекался тухлой лужицей. От невыносимости навалившихся ощущений.

Мне было больно.

Меня как будто живьем раздирали на куски.

И я сам не понял, как оказался в квартире Евы.

— Эй! — крикнул я в сторону спальни. — Я заказываю доставку из ресторана. Вам что-нибудь заказать? Может, пасту?

Через секунду из двери выглянула взъерошенная Ева.

— Я бы карбонару съела, — выдала она.

Вслед за ней вылез Никитос. Его взгляд красноречиво говорил, что он бы затолкал эту самую пасту мне в глотку и утрамбовал ботинком.

— Ты это… — многозначительно произнес мой племянник. — Соблюдай границы.

— Прости, что помешал, — фальшиво извинился я. — Есть будешь?

— Мне тоже карбонару, — буркнул он.

Ева снова показалась в дверях. На ней уже были джинсы.

Никитосу это явно не понравилось. Он снова пронзил меня хмурым взглядом голодного волка.

Зато мне немного полегчало…

— Привет! — поздоровалась со всеми Ева.

— Общий хай, — вальяжно произнес Никитос.

— Мы вас и не ждали! — радостно засуетилась Вика. — Ты же говорил, не приедешь.

— Мы передумали. Ева захотела посмотреть на подмосковный дачный отдых.

Значит, Ева захотела… Странно.

— Милая девочка, — внезапно выдала стоявшая рядом со мной Рита.

— Угу, — кивнул я.

Милая… Когда спит зубами к стенке и убирает колючие шипы.

— У меня тоже когда-то были такие длинные волосы, — продолжала разглядывать девушку Никиты моя вроде как девушка.

— Правда? — вежливо отозвался я.

И не стал добавлять, что таких волос, как у Евы, нет больше ни у кого. Я знаю — это настоящий цвет. Спрашивал как-то.

Он такой… пшенично-медовый. И пахнут ее волосы медом, луговыми цветами и летом. И солнцем. Если солнце как-нибудь пахнет.

Сейчас, в этот пасмурный осенний день, с ее появлением сразу стало светлее и радостнее.

— Тут так красиво! — восторженно восклицает Ева. — Лес просто бесподобный! Вот где настоящая золотая осень!

— Мы два раза останавливались, чтобы побегать среди деревьев, — улыбается Никитос.

И смотрит на Еву с нежностью.

От которой у меня окончательно портится настроение.

Значит, моя козочка скакала по лесам… С удовольствием бы на это посмотрел. И даже, может, поучаствовал.

Сиди, маринуй мясо, старый ты индюк! Давно решено — ты не той породы. И возраст неподходящий за юными козами скакать.

Когда мы садимся за стол, Никитос достает планшет. И показывает фотки, которые он сделал в осеннем лесу. Ни них Ева.

Обнимает тонкую березку, мечтательно прижавшись к стволу щекой и глядя прямо в объектив своими небесными глазами. Подбрасывает в воздух ворох золотых листьев и заразительно хохочет. Надела на голову венок полевых цветов и нежно улыбается… Хочу себе эти фотки.

Но не решаюсь попросить Никитоса.

Тем более, при всех.

— Вот тебе еще кусочек, — тем временем ухаживает за мной Рита.

И кладет мне на тарелку кусок нелюбимой свинины вместо обожаемой баранины. Да еще и щедро присыпает сверху петрушкой. Которую я на дух не переношу!

Я, кстати, говорил ей об этом, когда мы были в ресторане. Но она не запомнила.

А Ева запомнила с первого раза…

И сейчас я ловлю ее насмешливый взгляд. Она смотрит на меня, на петрушку в моей тарелке, на Риту… И ждет. Ей интересно, как я себя поведу.

О моем вспыльчивом нетерпимом характере она знает не понаслышке. Правда, она не догадывается, что я становлюсь брюзгой и занудой только рядом с ней. С другими я вполне вежлив и учтив.

Я беру вилку, нож. Отрезаю кусочек. Пытаюсь стряхнуть петрушку, но она, зараза, прилипла намертво.

— Приятного аппетита! — насмешливо произносит коза.

Я заталкиваю в рот кусок свинины с противной петрушкой и жую. Еще и улыбаюсь Рите.

На что только не пойдешь, чтобы остаться вежливым человеком… И чтобы досадить насмешливой козе.

Ева

Похоже, Артур влюблен в свою индюшку по уши. Когда мы с Никитой приехали, они обжимались возле мангала. Она что-то нашептывала ему на ушко, а он с довольным видом улыбался.

Когда мы пошли гулять по окрестностям, Рита вцепилась в его руку. И он ей это позволил. Суровый, неприступный Артур держится за ручку с девушкой… Умилительная картина.