На стороне мертвецов (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 4

— Лидия-я-я! — пронзительный, как трубы Иерихона, глас разнесся над плавнями. — Ли-ди-я!

Лидия и Митя переглянулись и мученически вздохнули:

— Ингвар! — и огляделись, словно отыскивая путь к бегству. Теперь стены камыша вокруг казались не убежищем, а ловушкой.

— Будь вы и вправду водным… — буркнула Лидия. — …мы могли бы уйти под водой. Как у господина Римского-Корсакова в «Садко и Царица Водяница»! Выбрались бы позади причала… А Ингвар пусть кричал бы… пока не лопнул! — с недостойной воспитанной барышни мстительностью закончила она.

— Вам в туфельки бы песок набился, сударыня.

— А вы бы взяли меня на руки. — кокетливо ответила Лидия.

Митя поглядел на нее хмуро:

— Дядина жена, кровная Дановна, ручьи приманивает и разливы удерживает, но даже она не может прогуливаться под Невой как по Невскому проспекту.

— О! Простите, я не знала… — Лидия смутилась.

— Чего именно? — Митя вздернул бровь.

— Что она… такая слабая. Как это называется… малокровная. — неловко улыбнулась Лидия.

Митя поглядел на нее возмущенно:

— Тетушка — одна из самых полнокровных водниц своего поколения! — и уж совсем мрачно буркнул. — А под Невой не гуляет, потому что у нее гардероб парижский, промочить боится.

Он просто ненавидел эти провинциальные представления о силах Кровной Знати! Губернские обыватели верят, что Кровные Внуки, потомки Чтимых Предков — неважно, Даны-Водной, Мокоши-Хозяйки, Стрибога-Ветра, Сварога-Кузнеца или кого другого — могут реки вспять поворачивать и ветры узлом завязывать! Только это ведь сказки! Сказки про Первую Кровь и Истинных Князей — детей Древних от смертных мужей или жен. Сын того же Садко, купца новгородского, и по речному дну ходить мог и воду из скалы вызвать, потому что Дана была ему матерью. Только было это больше тысячи лет назад. Все Кровные Роды называют себя Кровными Внуками своих Великих Предков, только вот Истинные Князья — это настоящие сыновья и настоящие внуки Древних. Уже с правнуков Сила Крови начинает выдыхаться, и приходится думать о правильных браках, и много еще о чем для ее сохранения. И чем старше род, тем больше усилий требуется, чтобы оставаться полнокровными. Так что нынче бал правила Молодая Кровь, потомки последних Истинных, ниспосланных Предками ради спасения от монгольского рабства. В армии, на флоте, при дворе и в гражданской службе Молодые Велесовичи, Огневичи, Макошичи вроде Толстых или Шеиных, теснили Старых. Всех, кроме самих предвечных государей Даждьбожичей, да Митиных родичей Белозерских. На их место претендентов не было, что и не удивительно. Даждьбог-Солнце лишь во времена былинные брал себе смертную жену. Да и о связи Древней Бабушки Белозерских с чепловеком осталась лишь сказка о белом шатре на покрытом мертвыми телами поле, где отчаянный безумец Иван любил прекрасную королевну Марью Моровну. И об их трех сыновьях.

Камыши остались позади, лодка вывернула из протоки и понеслась по открытой воде к пахнущему свежей доской причалу.

— Ждет. — тоскливо вздохнула Лидия. Митя оглянулся через плечо и… даже восторженно прищелкнул языком.

Ингвар стоял на причале, заложив руки за спину, высоко и гневно вздернув подбородок, а очи его пламенели укоризной так, что казалось, без всяких Кровных Сил, от одного лишь взгляда, лодка займется пламенем. Митя сложил весла, позволяя течению мягко подвести лодку к причалу, и выпрыгнул на пружинящие доски.

— Сударь, вы негодяй! — только что скульптурно-неподвижный Ингвар отмер, и гневно шагнул вперед.

— Да-да… — Митя рассеяно кивнул, набросил канат на причальную сваю, и схватился за борт, подтягивая лодку.

— Как вы могли? Как вы только посмели! — Ингвар яростно стиснул кулаки, щеки его окрасились горячечным румянцем.

Лидия приподнялась на скамье, протянула ручки… Митя наклонился… и легко подхватив ее обеими руками за талию, поставил на причал.

— А-ах! — восхищенно вздохнула Лидия, не торопясь убирать ладони с его плеч. На короткий, почти неуловимый миг ее гибкий стан прижался к нему, и приподнявшись на цыпочки, она шепнула:

— Если вы не найдете способа явиться на мой первый бал, как взрослый юноша… я отдам первую кадриль Алексею Лаппо-Данилевскому!

— Вы… — Митя даже задохнулся от такого коварства…

— Лидия!

Пронзительный вопль заставил отпустить ее талию и прикрыть ухо ладонью.

— Отпустите ее немедленно, вы, бесчестный человек! Я провожу вас домой, Лидия Родионовна, пока этот негодяй вас окончательно не скомпрометировал!

— Ингвар… — не оборачиваясь, вздохнул Митя. — Вы… бегите лучше.

— Я вас не боюсь!

— Да не меня…

— Что значит — окончательно? — выглядывая у Мити из-за плеча, тихо, очень тихо спросила Лидия, но где-то там, в неведомой дали, уже ударил набатный колокол: «Беги! Беги! Пожар! Враги!» — Вы что же… считаете меня… скомпрометированной?

— Лидия! Вы — чистая, невинная девушка, не понимающая всей глубины коварства таких вот беспринципных столичных господинчиков! — со всем жаром ревности и правдолюбия Ингвар лез в им же самим созданную ловушку. — Посудите сами: он увозит вас на лодке, одну… Вы же… вы же в полной его власти! Он же может сотворить с вами… что угодно! Даже… даже попытаться вас поцеловать! — голос Ингвара упал до задушенного шепота.

— Что-о-о? — васильковые глаза Лидии потемнели до грозовой синевы… она шевельнула зонтом, приказывая Мите убраться с пути. Митя покорно шагнул в сторону — кто он такой, чтоб спасать Ингвара от уготованной участи?

— Так вот вы какого обо мне мнения? — сквозь зубы процедила она. Шаг — и она уже рядом с Ингваром, зло глядя тому в лицо. — Бесчестный вы человек!

— Я? — переспросил Ингвар и растерянно поглядел на Митю, словно приглашая того вмешаться и напомнить Лидии, кто тут бесчестный.

— Да уж не Митя! Митя меня уважает, Мите такое и в голову прийти не могло!

Митя невольно кивнул: светские люди в салонах Петербурга неоднократно повторяли, что когда дело касается дам (и девиц) мужчины думают вовсе не головой. А он, Митя, настоящий мужчина! Он горделиво приосанился.

— А вы… Слухи обо мне распускаете, низкий клеветник! Так вот вам! — и кружевной зонт неумело, но с большим энтузиазмом стукнул Ингвара по плечу. Брызнула вода, зацепившаяся за спицу водоросль повисла на рукаве Ингваровой рабочей блузы.

— За что? — парень отскочил — невыразительно-серые глаза германца были полны тягостного недоумения. — Я же вас защищаю, Лидия!

— Защищаете? Грязными выдумками, будто бы я… — она на миг задохнулась, прижимая руку в белой перчатке к губам, щеки ее окрасил румянец. — Да как вы могли подумать! Да будь я мужчиной… нет, будь вы мужчиной, а не мерзким сплетником! Я бы вызвала вас на дуэль! Защищаете? Сами защищайтесь! — и наконечник зонта с силой ткнул Ингвара в грудь… в плечо… в живот… снова в грудь…

— Ай! Лидия! Что вы делаете! Ай! Я ваш друг! Лидия! — закрываясь руками и отбегая от неумолимо настигающей его гневной барышни, вопил Ингвар.

— Колоть таких друзей надо! Как каплунов! — вопила в ответ Лидия, азартно сдувая со лба выбившийся из косы золотой локон и колола, колола, колола…

Так что Митя даже залюбовался: маленькая, стройная, злая, как оса… Может, не стоит с ней расставаться? Хотя… Кто знает, что за барышни ждут его в губернском городе? Наверняка, грубые и неотесанные провинциалки… но будет все же неосмотрительно связать себя с Лидией, чем-то большим, чем летний флирт, не побывав хотя бы на губернаторском балу.

— Дмитрий Аркадьеви-ич! — уже издалека прокричала Лидия. — Маменька велела передать, чтоб в Екатеринославе вы с батюшкой нас навести-или-и! Всенепременно-о-о! А вы не смейте меня за руку хватать! Вот вам, вот… Негодяй! — и она снова кинулась в погоню за суетливо лавирующим Ингваром, продолжая колоть его зонтиком.

Митя задумчиво покивал, потом покачал головой, и так ничего и не решив, зашагал по тропинке к поместью. Следы двух месячной работы их нового управляющего, Свенельда Карловича, были видны даже здесь. Еще недавно едва заметная тропка через заросший парк теперь была выложена кирпичом, да и парк если не подстрижен — не до садовника им пока — то хотя бы все кучи старого мусора вывезены, а сломанные деревья распилены на дрова. Митя нагнулся, пробираясь под нависающей веткой, и выбрался к цветнику перед домом. С присущей Свенельду Карловичу немецкой аккуратностью цветник был обведен бордюром из того же битого кирпича… и перекопан, не оставив ни одного из беззаконно разросшихся полевых цветов. Помещичий дом красовался свежей побелкой на деревянных, а теперь снова успешно прикидывающихся мраморными колоннах, новехонькой крышей и заново вставленными стеклами в окнах. Право же, за это можно простить Свенельду Карловичу даже такого братца как Ингвар. Когда Анна Владимировна, бывшая супруга Свенельда Карловича, потребовала у строгого и экономного супруга развод, выставив его вон из возрожденного его трудом, но принадлежащего ей имения, это, конечно, стало ударом для братьев Штольц… и удачей для Мити и его отца.