Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина - Страница 44

- Слушаю.

- Сима, это, конечно, не моё дело, - услышала я напряжённый и возмущённый Серёгин голос, - но, может быть, ты всё-таки будешь появляться дома? Или хотя бы предупреждать, когда тебя ждать. Так, для твоей же безопасности?..

- Сережа, - выдохнула я и замолчала, совершенно не зная, что сказать. «Прощай, мы больше не увидимся?».

- Что «Сережа»? – Он, кажется, ещё больше разозлился. – Тебе с работы звонят, ты на работу не вышла! Ты совсем с ума сошла?

Я смотрела на здание вокзала, и чувствовала, насколько же мне тошно. Комок встал в горле, мне было обидно, горько, и как-то по-особенному одиноко. Будто я одна на целом свете. Словно меня схватили, скрутили, увезли и бросили… И я стою одна, в растерянности. Понимая, что хочу только одного – я хочу домой. А дома у меня больше нет.

- Сережа, - снова повторила я, и бывший муж, наконец, замолк. Наверное, осознал, что Сережей я не звала его со времен нашего развода. Он помолчал, и совсем другим голосом переспросил:

- Сима, что случилось? Ты где?

Наверное, ещё секунда-другая, и я что-нибудь ему сказала. Например, попросила помощи, или начала каяться, признаваться, в надежде опять же на помощь. Но что Серега мог сделать? Это, во-первых. А во-вторых, я вдруг почувствовала за своей спиной чужое присутствие, и даже не оборачиваясь, знала, что это Филатов. Остановился, слушает, и даже своим молчанием меня предостерегает.

Я выдохнула, глаза закрыла.

- Я уезжаю отдыхать, Сережа, - проговорила я в трубку.

- Ты что? – переспросил бывший муж недоверчиво. – Где ты?

- В Москве, на вокзале, - сказала я совершеннейшую правду. – Сажусь в поезд, и еду на море.

- Ты шутишь?

- Нет. – В моём голосе зазвучали бодрые нотки.

- И с кем ты едешь?

- Ты же знаешь, что я тебе не отвечу, - засмеялась я.

На мгновение в трубке повисла зловещая тишина, после чего Серега оповестил меня:

- Ты окончательно спятила. Так не делают, Сима. Тебя уволят с работы!

- Пусть уволят, - беззаботно отозвалась я. И добавила: - Мне надо идти. Пожелай мне хорошего отдыха. Мы ведь не чужие друг другу люди. Да?

- Когда ты вернешься?

- Не знаю. Я тебе позвоню. Или напишу. В общем, у меня всё хорошо, не переживай. Пока, Сереж.

- Чокнутая, - услышала я вместо прощания, и Серега отключился.

Я телефон от уха отвела, посмотрела на потемневший экран. А из-за моей спины показалась рука с открытой ладонью. Я сосчитала про себя до пяти, сжала зубы, затем положила свой телефон в ладонь Филатова. Он тут же его спрятал в карман. А меня решительно и крепко взял за руку. Скомандовал:

- Пойдем. Все уже в вагоне. Паспорт готовь. – Он на меня посмотрел, по всей видимости, оценил мою кислую физиономию. И тогда попросил: - Улыбайся, Сима.

Я улыбнулась. Конкретно ему. Ядовитой по возможности улыбкой. В этот момент я Ивана Олеговича ненавидела. Первой подошла к проводнику, подала свой паспорт, а затем первой, без помощи Ивана, без его крепкой руки на своём локте, вошла в вагон.

К нашему появлению, Тая с Гришей уже расположились в купе. Тая что-то нервно искала в собранной сумке, а Гриша играл в телефон, был очень увлечен и ни на кого не смотрел. Наверное, это к лучшему. Потому что мне очень трудно давалось притворство и маска спокойствия, которую приходилось удерживать на лице в присутствии сына.

Михалыч тоже был рядом, стоял в проходе и за всем происходящим бдительно наблюдал. В нашем купе ему места не было, и он молча удалился, как только Филатов появился. Я села у окна, напротив сына, переглянулась с Таей, но мы обе тут же отвели глаза в сторону. Иван Олегович присел рядом со мной, посмотрел на нас. Все молчали, и это молчание здорово било по нервам.

- А куда мы пойдём, когда приедем в Санкт-Петербург? – В какой-то момент Гриша поднял голову, посмотрел на взрослых. – Мама, ты обещала показать мне крепость.

Я сыну улыбнулась.

- Покажу.

- В Петербурге много интересного, - влез в наш разговор Иван Олегович. Я не удержалась и кинула на него недовольный взгляд. Что он лезет к моему сыну? А Филатов ещё с энтузиазмом продолжил: - Мы с тобой ещё в Кронштадт съездим, и в Петергоф. Тебе понравится.

Гриша широко улыбнулся.

- Круто. Мама мне много рассказывала про Петербург, обещала, что мы туда съездим, но у неё всё никак не получалось.

Филатов кинул на меня выразительный взгляд. Негромко хмыкнул.

- Конечно.

- У меня работа, - огрызнулась я также негромко.

Он покивал. Господи, как же я его ненавидела. Хотелось сжать кулаки, зажмуриться, а ещё лучше завизжать. Но я сидела, с приклеенной улыбкой на губах.

- Как хорошо, что теперь у тебя нет работы, правда? – сказал Иван, и самым наглым образом подмигнул Грише.

- Как это нет? – забеспокоилась Тая. Глянула на меня растерянно, потом на Филатова. Тот в ответ на её беспокойство лишь пожал плечами, а я расстроено вздохнула. А сынуля на меня глаза вытаращил. Спросил:

- Совсем нет? Мам, ты что, теперь безработная?

Пока я соображала, что ему ответить, снова влез Филатов. Решил успокоить.

- Мама в отпуске. В долгосрочном.

Гриша подумал немного и сообщил:

- Я думаю, что это хорошо.

Филатов с готовностью согласился.

- Я тоже так думаю.

- И долго мы пробудем в Санкт-Петербурге?

Мой ребенок в своём любопытстве всегда был настойчив и неугомонен.

- Столько, сколько захотим. Пока ты не посмотришь всё, что захочешь.

- А, может, мы и жить там останемся?

- Может быть, - согласился Иван, и тут я уже не сдержалась и остановила их диалог жестом руки.

- Перестаньте оба придумывать. – Повернулась к сыну. – Мы пробудем в Питере столько, сколько потребуется. А потом уедем.

- Домой?

Вот на этот вопрос у меня ответа не было, и я в растерянности замолчала. Снова переглянулась с Таей. Та выглядела грустной. Хорошо, что Гриша отвлекся на виды за окном, мы как раз проезжали промышленные территории, и забыл, что задал мне вопрос. А я откинулась на мягкую спинку сидения и невесело призадумалась. А куда мне, на самом деле, ехать потом? Если, конечно, меня отпустят. Хотя, для чего я кому-то нужна? Вся моя ценность состоит в мифических драгоценностях, которые якобы припрятал мой первый муж. Без них я никому не интересна. Но беспокоит меня именно то, что со мной и моей семьей сделают, когда поймут, что я, на самом деле, не нужна?

Я голову повернула, в задумчивости взглянула на Филатова. Интуиция мне подсказывала, что всё, что я думаю об этом человеке, совсем не то, что он представляет из себя на самом деле. И мне нужно быть очень осторожной, и очень внимательной. Чтобы иметь хотя бы один шанс, чтобы выбраться из этой переделки. 

Санкт-Петербург встретил нас теплом и солнцем. Наверное, это нужно было расценить, как хороший знак и взглянуть в ближайшее будущее с надеждой и оптимизмом. Но, если честно, ничего подобного я не чувствовала. И совсем была не рада оказаться в родном городе. Настолько, что даже ради сына никак не получалось нацепить на лицо улыбку. Здание вокзала и то на меня давило своей мощью, сплошной негатив. Хотелось развернуться и бежать сломя голову.

У Таи настроение было под стать моему. Я краем глаза отмечала печаль и беспокойство на её лице, которые, кажется, только возрастали с каждой минутой. Нас обеих воздух Петербурга словно отравлял. Я делала вдох за вдохом, и понимала, что не чувствую себя в безопасности. Казалось, что город не принимает моего возвращения, я давно здесь чужая. А ведь я выросла здесь, обожала питерские улицы, городской колорит. Помню, будучи ещё совсем маленькой, я гуляла с мамой по набережной, в городских скверах, слушала мамины рассказы… уже не помню, о чем. Но точно помню, что она любила со мной разговаривать, рассказывать истории. А ещё помню, как папа сажал меня в специальной кресло на своём велосипеде, и мы ездили с ним к его родителям. Мне, маленькой, это казалось целым путешествием, хотя, на самом деле, жили они совсем недалеко от нас. Через пару улиц. Кстати, я ведь не знаю, живы ли они до сих пор, мои бабушка и дедушка по папиной линии. Меня как-то легко исключили из семейной жизни. Когда я познакомилась с первым мужем и переехала жить к нему, бабушка и дедушка точно были живы, но уже несколько лет не горели желанием со мной общаться. Почему-то считалось, что я неблагополучный, трудный подросток, и баловать меня вниманием ни к чему. Следом и отец перестал со мной общаться, а через пару лет мне пришлось податься в бега. Так что, я не слишком осведомлена о составе своей семьи на данный момент.