Наследие Евы (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner" - Страница 30

Коля чуть наклоняется вперед и смотрит, что у Тима с лицом. Тим замечает движение, тушуется и уставляется на Колю, который вдруг-внезапно-ничего-себе все еще здесь, и сразу серьезнеет.

— Ты ждешь специального приглашения? — не понимает Стах. Двигает в Колину сторону чашку: — Вот оно.

Пока всякие шакалы оживают, Стах перебирает пакетики в коробке.

— А у тебя зеленый есть?

Тим теряется и качает головой отрицательно. Стах смиряется с перспективой травиться черным чаем. Заваривает. Замечает: Коля сел — и тупо уставился на кипяток. Стах двигает ему коробку.

Коля говорит с опаской:

— Я не пью чай…

Тим так выглядит, как будто ему сообщили о конце света — и мир начал разваливаться на части.

— Что пьешь? Кофе?

Тим страдает:

— Его надо варить…

— Ты умеешь?

Тим пугается вопроса и смотрит на Стаха с выражением «Ты дурак?» и «Помоги мне», потому что, видимо, не умеет. Стах помогает. Он спрашивает у Коли:

— А ты?

— Умею.

— Все, проблемы нет, — шутливо-ободряюще хлопает Тима по руке. — Он сварит.

Тим не ободряется.

Стах вытаскивает пакетик из чашки ложкой, наматывая нитку вокруг потуже, отжимает. Потом ищет взглядом, куда выбросить. Тим не предусмотрел, поэтому приходится вставать из-за стола, открывать тумбу под раковиной, выбрасывать, закрывать, возвращаться обратно…

Коля все еще сидит. Стах не понимает:

— Что?

Но, походу, Коля не понимает глобальнее.

Стах вздыхает. Встает с места. Начинает открывать шкафчики с вопросом:

— Тиш, где у тебя кофе? — и находит раньше, чем получает ответ. — В чем варить?

— Там есть турка… в сушилке.

Стах включает плиту, ставит турку на конфорку. Не знает, что дальше. Замирает на секунду, потом командует:

— Иди сюда, Повстанец. Как воду наливать, надеюсь, разберешься?

Стах пропускает Колю, садится обратно. Кладет одну руку на стол, другой проверяет чашку и, убедившись, что не совсем кипяток, подносит к губам, наблюдая за Колей.

Тим чуть касается. Стах отвлекается и захватывает Тимов палец в плен. Улыбается. Тим тоже и, конечно, прячет этот факт. Настроение у него вроде ничего. Стах спрашивает:

— Ну как ты поживаешь?

Тим растерянно пожимает плечами.

— А ты?

— Да нормально. Только без тебя… О, — Стах вспоминает. — Я же получил замечание!

— За что?..

— Тебе понравится, — обещает, отставляет чашку и лезет в рюкзак, пристроенный к стене.

Протягивает дневник. Тим трогает пальцами кожаный переплет. Открывает осторожно, листает страницы. Рассматривает внимательно. Во второй четверти в дневнике он замечает, что появились «факультативы», и тянет уголок губ.

— Да пролистай.

— Нет, погоди…

Тим зависает надолго. Как если бы рассматривал альбом с фотографиями. Стаху почти неловко. Он знает, что, в общем-то, там не на что пялиться. Если закрыть глаза на дотошность, с которой он выводит буквы, а то «дневник — документ».

Тим улыбается и делится по секрету:

— В моем дневнике половина страниц не заполнена… А те, что заполнены, выглядят так, словно по ним прошлось иго…

— Лаксин… — Коля почти сочувствует. — После последних событий у тебя вообще нет дневника.

Можно проследить, как Тим перестает улыбаться. Стах ищет, чем бы зашвырнуть в мерзавца. Находит полотенце. Швыряет. Коля отшатывается назад, как пес, в которого бросили камнем. Стах говорит:

— За кофе за своим следи.

Тим долистывает до замечания. Читает. Закрывается рукой, тянет:

— Арис…

Все, настроение возвращено. Стах примеряет шутовской колпак и планирует веселить Тима:

— Шест, короче, посеял очки. Но я знаю, что их сперли. И он слепой же, как я. Начинает переспрашивать, что на доске, и бесит весь класс, натурально. И Максимова — это его соседка по парте — подлетает с места и визжит: «Шест! Задолбал! Ну хватит! Хватит отвлекать!»

Стах кривляется, Тим шепчет:

— Дурак…

— И я, короче, такой: «Можно мне выйти?» — и забираю Шеста с собой.

— Так тебе и позволили… — не верит Коля.

Стах уставляется на шакала. Ему кажется: этот парень создан, чтобы портить моменты.

Тим молча отдает Коле дневник. Коля читает замечание и поднимает на Стаха взгляд с таким выражением, как будто теперь он видел все.

— Ты его правда избил?..

— Да с чего бы? Я только один раз его ударил. И не во время урока, а после.

— Арис…

— Он сам напросился.

— Что ты со всеми дерешься?..

— Не со всеми, — отрезает. — Но это не самый прикол. Мне же надо было матери объяснять. Я ей говорю: «Шеста обижали. Я вытащил главного клоуна». Она не поняла, что Шест и главный клоун — это один человек. Вот бы у нее истерика случилась. Она же хочет, чтобы я дружил с ним. Говорит: «Такой хороший мальчик»…

Коля отдает Стаху дневник: тот отвлекается и убирает. И потому, как отвлекается, он выпускает Тима из контакта. Тим, заскучав, достает кекс из пакета, осматривает. Говорит с сожалением:

— Изюм…

Слабо морщится. Отковыривает изюм. Роняет крошки на стол. Не знает, что со всем этим делать. Оборачивается на Колю: рядом с ним находится сушилка с тарелками. Тим долго думает, но в итоге собирается вставать.

Стах говорит:

— Коль, тарелку подай.

— Какую?

— Да любую.

Коля подает. Тим избавлен от общения и препарирует кекс. Все счастливы. Относительно счастливы. Тим — даже поддерживает разговор:

— Арис?.. А в началке?

— Что в началке?

— Ну… ты Шеста не бил? За то, что он букву «р» не выговаривал в твоем имени?..

— Чего-чего?

— Твои одноклассницы сказали…

Стах вспоминает диалог с Архиповой — и усмехается:

— Ты с ними об этом говорил?

— Я — молчал.

Стах запрокидывает голову и смеется. Потом вспоминает:

— Вообще-то, не совсем за это. Но за это тоже. Я ему сказал: если хочет дружить, пусть научится держать дистанцию и поменьше трещать. Он не понял. У него вообще проблемы с пониманием. В одно ухо влетело, в другое вылетело, а в твое он уже заливает.

Тим тянет уголок губ. Продолжает ковырять кекс. Он сегодня какой-то уютный… больше, чем обычно.

Тим облизывает тонкие пальцы. Крадет внимание и вытаскивает из мысли. Стах наблюдает, как он обхватывает подушечки губами и как мелькает его розовый язык. Зависает и неосознанно усмиряет веселье. Тим спрашивает:

— Тебе это нравится во мне?

Че?

— Че?

— Ну… дистанция… Я не очень-то пускаю людей… и мало говорю.

Коля за время их болтовни справился с кофе, налил себе — и теперь садится за стол. Видимо, он расслабился, потому что влезает в диалог:

— Обычно ты совсем не говоришь. И людей не пускаешь. Я был уверен, что ты просто не откроешь. А рыжий мне: «Побольше надежды». Или ты дома всегда такой?..

Тим теряется. Не понимает — какой. А Стах… понимает. Смотрит на него — и не может отвести взгляда. Потому что это не «дома». Это с ним. Он пропустил момент — так ему было мало. Он пропустил момент, когда достучался — и Тим открыл.

III

Стах косится на темную жижу в Колиной чашке. Хочет спросить о молоке, но чувствует: кто-то касается ступней под столом. Отводит назад ногу. По инерции. Испугавшись, что задел, с кем-то встретился. Тиму забавно. Он поджимает нижнюю губу, пытаясь удержать улыбку.

Стах Тима легонько пихает в ответ. Ставит локоть на стол, подпирает рукой голову, щурится обличительно.

— Ты на вечеринку сегодня идешь?

Коля давится кофе.

— На какую?..

— Не знаю, на какую тебя Архипова звала.

Тим честно тупит секунд десять и моргает на Стаха. Коля моргает на обоих. Стах веселится.

— А, — до Тима доходит. — Боже… Нет.

— Она сегодня вся нарядная пришла, прическу новую сделала, собирается ждать. Соколову говорит, что любовь.

— Чего?..

Коля включается в диалог:

— Кто такая Архипова?

— Моя одноклассница, — отвечает Стах.

— А по какому поводу попойка?