Набор преисподней (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner" - Страница 8

— Это десятый? Бежишь вперед программы?

Парнишка теряется — и сначала его замечает, а потом уже вздрагивает. Стах хочет пошутить, что он, конечно, не фонтан, но не настолько, но держит при себе — а то еще спугнет лишний раз.

— По программе…

— Десятый? — Стах смотрит оценочно, скептически, с насмешкой. Убежденно говорит ему: — Ты гонишь.

Софья улыбается до ямочек на щеках и откровенно пялится: она старше их не то чтобы на очень много, ей все еще занятно. Полноватая, темноволосая, с шапкой кудрей, она одета в синюю юбку ниже колена и светлую блузку. Туфли у нее под цвет оправы очков: алые-алые. Взгляд озорливо-смешливый.

А тем временем двое неприлично долго стоят в прострации: один не понимает, какой к черту десятый, второй не понимает, в чем проблема.

Стах прокручивает в голове сцену с курткой. Нет, ему этого не вынести. Он выходит из библиотеки с чужой книгой в руках, открывает — и не видит текста.

Парнишка плетется за ним, вот он — совсем рядом, сцепляет перед собой в замок руки, весь по струнке, периодически косит на него — и не решается попросить обратно «Грозу».

Стах продолжает делать вид, будто все это ему — раз плюнуть, подумаешь, он позорище, максимум — свалится в Тартар со стыда, и Аид оборжет его за троих.

— Во сколько ты пошел в первый класс?

— В шесть.

— Ты девяносто первого?

— Нет, девяностого.

— Семнадцать, что ли?

— Седьмого будет.

Седьмое прошло. Стах на секунду отнимает взгляд от книги и уставляется перед собой.

— Октября?

Парнишка кивает. Стах решает от позиции не отступать и отрезает:

— Больше тринадцати не дам.

Парнишка тормозит. Посреди коридора. Стах идет дальше и не обращает внимания: просто это чудо-юдо тормозит всегда, без причины, разве что — не буквально. Ну вот — догоняет. Нормально, ожил. Стах спрашивает:

— Как, говоришь, тебя зовут?

— Не говорю…

— Что, совсем? Скрываешь?

— Тебе не говорю.

— Еще лучше, — захлопывает книжку, возвращает. — Какой-то ты недружелюбный.

Парнишка застывает рассеянно, пытается сказать, что:

— Я не к тому…

Но Стах не слышит: он уже бежит подальше от стыда, от грохота в ушах и еще от чего-то невнятного.

III

Почему не спросил, какой профиль? Десятых — четыре. Стах стоит у стенда в холле и бездумно скользит взглядом по расписанию. Ловит себя на этом и одергивает. Целый день считает ворон на уроках.

Стах задевает Антошу плечом, когда проходит мимо. Тот, гордый, что наконец на алгебре его обогнал, хочет утвердить свою победу:

— Да что с тобой сегодня?

— Решил дать тебе фору, — усмехается. — Успел поспать в перерывах между вопросами и твоими ответами.

— Ну конечно…

Стах обличительно щурится, чуть запрокидывает голову в самодовольной ухмылке. Антоша фыркает на него и уходит.

IV

Стах наугад заглядывает в пятницу в библиотеку. Она в гимназии большая, совмещена с читальным залом. В зале никого, и Стах бродит среди стеллажей.

Замечает объект своих мыслей в дальнем углу, на полу, с книгой. Он такой… сжавшийся в комок. У Стаха бегущей строкой на лбу: «Какой к черту десятый?»

Парнишка поднимает взгляд на шаги. Стах тут же замедляется, прячет руки в карманы. Тишина обрушивается на них и утихомиривает Стаха, до шепота. Он спрашивает без обычного вызова:

— И часто ты здесь обитаешь?..

Получает в ответ чуть заметный кивок, едва ли уверенный. Отворачивается. Мнется пару минут, трогает корешки на ближайшем стеллаже, думает. Наверное, слишком долго собирается с мыслями, потому что парнишка снова утыкается в книжку — и поднимает взгляд на очередную реплику.

— Ты со средней школы в гимназии?

— Нет, я… с начальной.

— Забавно…

Парнишка зажимает пальцы страницами, вместо закладки.

— Почему?..

— Странно потому что…

Стах проходит к нему. Опускается рядом. Смотрит на библиотеку его глазами: снизу вверх. Огромная…

— Что странно?..

— Что?

Стах уставляется. Тушуется, что на него тоже смотрят, сбивается, силится вспомнить, о чем говорил. Но вид сохраняет спокойный. Почти спокойный. Если бы мимика не выдавала. Но и мимику он берет под контроль. Отводит взгляд, говорит:

— Выходит, я не обращал внимания. И впервые тебя увидел в августе. А может, до этого тысячу раз встречал.

— Кажется. Ты всегда куда-то спешишь…

Как-то сердце странно пропускает удар. Стах почему-то пугается, что он попал в точку, что он знает, что видел, что… Стоп. Стах расслабляется усилием воли, прижимает затылок к стене.

— Очень похоже на меня, — усмехается. — У тебя такие вещи в голове стыкуются? У меня — нет. Это как будто за пределом твоих знаний весь остальной мир провисает в вакууме, а только что-то становится тебе известным — и ты начинаешь замечать. Ну,вроде… такое ощущение: что-то рождается из ничего, хотя на самом деле всегда было.

Парнишка слушает как-то до абсурда внимательно. И говорит с расстановкой и вдумчиво, потому что и тут — тормозит:

— Наверное, если все замечать, можно свихнуться.

— Точно. Но мир не похож на вакуум. Ты его замечаешь. Ты все замечаешь. Но ты же не знаешь, сколько здесь книг или какого цвета каждая обложка. Или какие тут лампы. Вот я сейчас сказал — и вижу лампы. А так бы я их даже не представил, если бы вышел. А оно все есть — и я в этом нахожусь. И если буду вспоминать, что я здесь находился, вакуум не увижу.

— И что ты будешь вспоминать?..

— Не знаю. Разговор. Его я, кстати, тоже под себя подстрою — половину забуду, половину изменю, — усмехается. — Достоверность.

— Наверное, оставишь то, что важно… Иногда фон нужен, чтобы выделить главное.

— Может, поэтому я люблю математику и литературу. Ничего лишнего.

— Ну… — слабо улыбается.

— Что, ты не согласен? — увлекается.

— Книга в пятьсот страниц несет в себе несколько мыслей. Всего.

— А ты ждал, что каждое предложение — великая мудрость?

— Это к Ницше.

— Ты читал Ницше?

— Нет, — тихо смеется.

— Почему? — Стах озадачен — только смехом.

— Наверное, потому, что читать философские тексты… не зря учат в университетах.

— Боишься не понять?

— Нет, скорее… понять неправильно.

— Занятно.

Стах поворачивается к нему всем корпусом, подложив под себя ногу. Собирается еще что-то сказать, но тут звенит звонок. Парнишка притягивает ближе рюкзак, начинает собираться.

Стах идет следом, подстроившись под чужой темп, наблюдает кусками из целой картины: темный, коротко стриженный затылок, изумрудный джемпер в ромб, рукава мятой рубашки, рюкзак — на одно плечо. Уже на выходе спрашивает в спину:

— Слушай, а ты?..

Парнишка оборачивается, замирает и ждет. А Стах стоит, разомкнув губы, и не понимает, что, собственно, хочет спросить. Из всего. Из всего, что уже накопилось.

А ты… ты… Ты будешь здесь? на следующей перемене? А можно… ну, прийти? Если ты не… А на каком ты… на каком ты учишься профиле? А ты… может, ты назовешь свое имя? Да, сначала. Назови свое имя.

— Нужно идти…

— Точно, — это Стаха бьет током, и он ретируется первым.