Козлёнок Алёнушка - Донцова Дарья - Страница 9

– Вампир? – повторил Мирон. – Они только в кино и в сказках существуют.

– Не надо спорить, когда правды не знаешь! – возмутилась Елена. – Наши все судачили безостановочно. К кому в гости ни придешь, тут же спрашивают: «Лен, ты в курсе, что Светка, которая у тебя Леонова увела, родила Дракулу?»

Степан ухитрился вставить вопрос в поток слов Диванковой:

– У вас была связь с Никитой?

Ленка закатила глаза.

– Леонов мне сначала понравился, но я сразу поняла: мужик от мамаши намертво зависит. Стала думать: он богат, хорош собой, не вредный. Может, рискнуть? Фиг с ней, с Елизаветой Петровной. Ночная кукушка всегда дневную перекукует. Вересова со своим будущим мужем у меня познакомилась. Приперлась один раз вечером, с очередным любовником посралась, тот ее выгнал. Денег у нее, как всегда, не было, а кушать хочется. Вот и приехала ко мне, тогда она дружбу со мной позором не считала. И пока я размышляла: стоит мне с Никитой страсть раздувать или пару раз переспать и отправить его оврагами, Вересова в мужика зубами и когтями вцепилась. Я считаю, что два-три раза в постели с парнем не в счет, это просто времяпрепровождение. А вот если пять раз с кем-то трахнулась, а потом съехаться решили, тогда это серьезно и крайне неприлично, если есть невеста. У меня твердые моральные принципы. У Светки же их и в помине не было. Поэтому родился вампир! Девочка! Лиза. В честь бабки ее назвали. Недолго ребенок прожил, в два или три года умер. Вот!

Я подняла руку.

– Можно сказать?

– Да говори уже, – смилостивилась Диванкова.

– Вампиров не существует, – начала я, – есть болезнь. Редкая. Забыла, как она называется. Больной не может находиться на солнце, и ему необходимо пить кровь.

– Порфирия, – уточнила Небова, – это группа генетических заболеваний крови. Встречаются печеночная, кожная, эритропоэтическая. Если врожденная, то, скорее всего, это болезнь Гюнтера. При ней происходит нарушение пигментного обмена, накопление в тканях азотосодержащего пигмента – порфирина. У больного зубы окрашиваются в красный цвет, он страдает высокой фоточувствительностью, не выносит дневного света, живет в помещении с зашторенными окнами. Плохо реагирует на острую пищу, в особенности на чеснок. С таким недугом на свет появляется один новорожденный на миллион. Основной фактор, повышающий риск появления такого ребенка, – близкородственный брак. Сказки про вампиров, которые боятся чеснока, пьют кровь здоровых людей, – это описание больных порфирией. В прошлые века такие несчастные прятались от всех, убегали жить в лес, селились в пещерах. В девятнадцатом веке врачи советовали им пить кровь животных. Болезнь Гюнтера до сих пор остается неизлечимой. Существует ряд препаратов, которые облегчают это состояние. Но, как правило, ребенок не доживает до подросткового возраста. При этом его отец и мать здоровы, братья и сестры могут тоже оказаться обычными детьми. В Средние века таких больных просто убивали. Да и сейчас к ним относятся с опаской. Малыша с явными симптомами порфирии не возьмут ни в ясли, ни в сад, о школе и речи быть не может. Таких бедняжек обучают на дому.

– Но болезнь незаразна? – уточнил Мирон.

– Нет, она генетическая, – повторила Небова, – слышу ваш невысказанный вопрос: откуда я, психолог, все это знаю? У меня высшее медобразование, по первому диплому я врач. Потом получила второй, закончив факультет психологии. Если не хочешь родить ребенка с порфирией, не женись на своей сестре. Вернее, не делай ей ребенка.

– Я единственный наследник в семье, – уточнил Кротов, – но имейся у меня сестра, мне и в голову бы не пришло с ней спать. Это просто сумасшествие.

– Есть страны, где женитьба на двоюродных сестрах считается нормой, – пояснила Ксения, – у них такие традиции. Но и там, где такое поведение осуждается, тоже случаются близкородственные браки, только люди не знают, что они родня.

– Идиоты совсем? – фыркнула Лена. – Залезла в койку к брату и не знала, что он брат?

Ксения ответила:

– Ваш отец мог завести любовницу, та родила сына. Ни его жена, ни дочь о мальчике понятия не имели. Он вырос, на какой-то вечеринке познакомился с вами, дело завершилось свадьбой. Или ваша мать родила в подростковом возрасте, сдала младенца в детдом и молчала об этом всю жизнь. Отказника усыновили, не рассказали ему правды, он считал приемную семью родной. Далее события развиваются по ранее описанному сценарию.

– Лена, с какой целью ты к нам пришла? – не выдержала я.

– Найдите моего мужа! – воскликнула Диванкова. – И дуру, которая спектакль с медведем устроила.

– Федя пропал? – удивилась я.

– Исчез, – подтвердила Ленка.

– С этого момента поподробнее, – попросил Мирон. – Когда вы поняли, что муж исчез?

– Кофе попила и сообразила, – ответила Диванкова.

– Вы уехали из ресторана вместе? – спросил Кротов.

– Вроде да, – протянула Елена.

– Вроде? Вы не уверены? – тут же отреагировал Степан.

Диванкова почесала нос.

– Устала я в ресторане. Очнулась дома, в постели. Как добралась до койки, не помню! Память отшибло. Скорей всего, Федя меня привез. Голова болела жутко, тошнило, ноги тряслись. Кое-как с кровати сползла, потопала в кухню, кофейку себе сварила. Три чашки выпила, в башке просветлело. Начала Федю звать, а он молчит. Отправилась к нему в спальню…

– У вас разные спальни? – уточнила Небова. – Новобрачные обычно спят в одной кровати.

– Мы давно вместе живем, – засмеялась Лена, – я девственности не вчера лишилась. И не могу нормально выспаться, если рядом кто-то сопит, храпит, ворочается.

– Вы пошли искать супруга и не нашли? – задал вопрос Мирон.

– Можете взять пирожок за догадливость, – съязвила Лена, – именно так. Испарился он.

– У вас есть горничная? – не умолкал Мирон.

Диванкова растопырила пальцы.

– Две. Работают по очереди.

– Может, та, что сегодня на службе, видела, как…

Диванкова не дала Кротову высказаться до конца.

– Сегодня никого нет. Я планировала романтический день. Сначала сходим в баню, потом поплаваем в бассейне…

– У вас загородный дом, – догадался детектив.

– Эка невидаль, они сейчас у каждого второго есть, – ринулась в атаку Лена, – я честно плачу налоги, могу тратить деньги куда хочу, хоть сжечь!

– Подскажите название поселка, где расположен ваш дом, – попросил Филипп.

– Я живу в Костякове, – сообщила Лена, – в деревне. Купила там двухэтажный особнячок за низкую цену у семьи, которая в загранку податься решила. Улица Красноармейская, восемнадцать. Это почтовый адрес. На самом деле дом стоит на опушке леса, подъехать к нему можно по дороге, которая на кладбище ведет.

– Неуютно жить рядом с погостом, – заметила Небова.

– Вам неуютно, а мне отлично, – огрызнулась Диванкова, – от МКАД десять минут, воздух упоительный, прямо как в Швейцарии. С деревенскими я не общаюсь, не вижу их. В местный магазин не хожу. Кладбище давно закрыто, там хоронить запретили еще до Отечественной войны. Могилы заросли, памятников не было, кресты деревянные стояли, они все попадали.

– Охрана на воротах участка… – начал Степан.

Ленка быстро заткнула моего мужа:

– А смысл ее нанимать? Если настоящих секьюрити приглашать, то они о-го-го сколько стоят. Звать отставного полицейского или военного? А толку? Он первый сбежит, если поймет, что дело плохо. Дорогих вещей в доме нет. Обычный особняк с нормальным интерьером, золотые люстры отсутствуют. Денег наличных в комоде не более десяти тысяч, все средства на карточке. Я подключила дом на пульт, в случае чего ко мне парни с оружием приедут.

Мирон посмотрел на Степана.

– Резюмирую: Федор мог слинять незаметно…

– Нет, – снова не дала ему договорить Лена, – машина у Федьки сломалась. На чем он мог смотаться? Мы вместе давно живем. Но перед свадьбой я велела ему в гостинице переночевать.

– Почему? – удивился Степан.

– Жених с невестой не должны ночь до бракосочетания проводить вместе, – объяснила Ленка. – Это плохая примета. Поэтому я сняла номер.