Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Юзефович Леонид Абрамович - Страница 112

Незнакомца Невский увидел внезапно.

И, хотя не встречался с ним ни разу, понял моментально: это — Звязгин, санитар. Тот самый убийца!.. Ошибиться было невозможно. Слишком долго и мучительно готовился он к этой встрече, слишком многое копилось исподволь, чтоб в нужное мгновение сойтись, как в точке, на одном — на узнавании, расчетливо-холодном, неопровержимом, злом.

Звязгин был в ярко-оранжевой, практически такой же, что у Невского, просторной куртке нараспашку и в изрядно ветхих, вылинявших джинсах. Окладистая, черная с проседью, борода его была всклокочена. Зато стрижка была обыкновенная, короткая.

Как же свидетели не замечали?! Видели одно, а воспринимали — совсем другое... Да и он, Невский, тоже хорош — тогда, ночью, в вестибюле, обычную густую тень принял за буйную шевелюру...

У ног санитара, точно валун, омытый бесконечными дождями, лежал компактный, но туго набитый рюкзак.

Звязгин стоял вполоборота к лесу и, поминутно дергая обшлаг рубашки, нервно поглядывал на часы.

И вовсе он не похож на меня, мелькнула мысль. Разве что издали и при большом воображении. Но ведь купились — многие! И я хорош.

Тропинка в этом месте делала крутой поворот и, отгороженная от железнодорожных путей густым кустарником, начинала косо карабкаться на насыпь.

Невольно затаив дыхание, Невский зачем-то одернул на себе куртку.

Пальцы были влажные и совершенно ледяные. Нервы!..

Даже годы тренировок и умение владеть собой в критической фазе поединка не приучили Невского напрочь отрешаться от интенсивного осмысления происходящего, не приучили действовать на том уровне автоматизма, когда сознание и разные эмоции не просто отходят на задний план, а как бы гаснут окончательно.

Возможно, именно поэтому он так и не сумел постичь глубинных сущностей искусства боя, ограничившись лишь внешним проявлением недюжинного мастерства.

А оно, похоже, могло в эти минуты очень пригодиться.

Слева, со стороны города, донесся шум тормозящего тяжелого состава.

Лицо Звязгина исказила гримаса досады и смертельного разочарования.

Витиевато выругавшись, он резко наклонился, чтобы вскинуть на плечи рюкзак.

Значит, мой вариант — самый точный, и я угадал, с удовлетворением отметил Невский.

Он сделал еще один шаг по тропинке, и тут какая-то ветка громко хрустнула под его ногой.

Застыв в полусогнутом положении, беглец напряженно повернул голову.

На миг по лицу санитара едва скользнуло выражение радостного облегчения. Но тотчас глаза расширились, сверкнув недобрым, жестоким огнем, и рот оскалился в дикой улыбке.

— Куда же это вы намылились, любезный, а? — непринужденно-насмешливо спросил Невский.

Звязгин крадучись, по-прежнему не разгибаясь, чуть-чуть отступил... Воздух со свистом вырывался из его легких.

Знакомый звук. Такой всегда бывает у курильщиков со стажем, привыкших исключительно к дрянному табаку. Возникает одышка, при резких движениях першит в горле. Хронический, мерзкий бронхит.

А может, он и вправду болен?

Мелькнула мысль: не хочет потасовки, надеется удрать по-хорошему. Действительно, зачем ему ввязываться в драку? Ему сейчас не это нужно. Но и по-хорошему не выйдет! Он что, не понимает?! Или он вооружен? Рассчитывает безнаказанно исчезнуть и на этот раз? Конечно, если у него в кармане револьвер, то дело осложняется.

— Я бы не советовал валять дурака, — предупредил Невский.

Теперь их разделяли только метры, и посередине, будто обозначенный барьер, лежал рюкзак.

Мишень из себя Невский представлял отличную — даже не целясь, трудно было промахнуться. А вот, в случае чего, броском преодолеть оставшиеся метры и разоружить преступника он мог и не успеть.

Нужно как-то выиграть время, билась в голове единственная мысль, не дать успеть подняться к поезду, отвлечь внимание, не допустить — тогда этому выродку конец: другого поезда сегодня больше нет — я знаю точно.

— Ты?! — злобно, с ненавистью прошипел Звязгин. — Подловил-таки?! Писака чертов!

— Молодец, газеты читаешь! — Невский одобрительно кивнул. — А что читал? Или видел по телеку, а? Ты скажи, не стесняйся!

— Ментовская рожа!.. — просипел санитар.

Естественно, милиция и телевидение как-то мало меж собой состыковались, но шальной рассудок санитара, вопреки нормальной логике, вдруг точно обозначил ту таинственную связь, которая в обычной жизни гордо называлась "руководящей ролью партии и государства".

И не суть важно, кто для окружающих в каждом отдельном случае старательно разыгрывал либо озвучивал эту роль — он, Невский, или КГБ, политбюро или милиция.

— Я не обижаюсь, — почти ласково ответил Невский.

Тем временем поезд показался из-за кустов. Тяжелый, мощный товарняк такой обычно ходит далеко, чудесный поезд!..

Если сейчас не взобраться на насыпь.

Звязгин наконец-то выпрямился.

Ох, и длинный же, подумал Невский. Тоже ведь — за метр девяносто! Может, и все два...

Пнув с силой туго набитый рюкзак — так, чтобы он отлетел прямо под ноги Невскому, санитар одним неуловимым движением выхватил из-за брючного широкого ремня охотничий нож, но не метнул в безоружного, не стал нападать, а, напротив, не оборачиваясь, рванулся по тропинке вверх, к спасительному товарняку.

Ага, сообразил Невский, револьвера у тебя все-таки нет. И на том спасибо!..

Итак, преступник уходил. Уходил на глазах. Еще каких-то несколько секунд.

Тремя отчаянными прыжками Невский достал беглеца, однако решающего удара нанести не сумел — слишком пришлось тянуться за ускользающим санитаром, и потому удар получился догоняющий и слабый.

Где было Невскому знать, что в молодые годы Звязгина за его богатырский рост и недюжинную стать призвали служить в десантные войска! А там солдат учить умели.

Да и после армии Звязгин какое-то время работал в охране обкома и лично товарища первого секретаря. На этом важном посту тоже надо было следить за своими физическими кондициями. Потом, правда, за пьянство его погнали с теплого местечка. Но навыков, полученных прежде, он до конца не растерял.

Невский вновь мощно оттолкнулся, в прыжке пытаясь настичь санитара. Ему все же удалось прихватить беглеца сзади. Этого оказалось достаточно, чтобы лишить того равновесия и опрокинуть на бок — на ту руку, в которой был нож.

Звязгин коротко вскрикнул, видно, упав не совсем удачно, но оружия не выпустил и тяжело покатился по склону вниз, увлекая Невского за собой.

Над ними, безнадежно удаляясь, прогрохотал товарный состав..

Они корчились в траве — каждый силился хоть на мгновение, на долю секунды опередить противника, не давая ему подняться, и одним-двумя беспощадными, точными ударами предрешить исход схватки.

В какой-то момент Звязгин все же изловчился, очутился сверху и, тотчас проведя болевой прием, принялся душить Невского одной рукой, одновременно другой — поврежденной и от этого не до конца послушной — примериваясь, чтобы поразить ножом наверняка.

Но ему все никак не удавалось — мешала некстати полученная травма, да и соперник оказался чересчур умелым, защищался хорошо.

Краем глаза, отчаянно высвобождаясь из цепкого захвата и силясь сбросить Звязгина с себя, Невский заметил, как на тропинке, невдалеке от них, внезапно появился новый, совершенно незнакомый человек.

Чужак целился из пистолета, дуло ходило ходуном, но он отчего-то никак не мог спустить курок... Боялся, как видно, попасть в своего.

Да кто же свой-то? Кто?!

И почти моментально рядом с незнакомцем возник из-за деревьев взмыленный Куплетов, зажимая толстую суковатую палку в руке. Даже не палку — целый сук!

Невский захрипел. Хватка у санитара была поистине страшной. Впрочем, и физически он был, наверное, сильнее Невского.

Ах, сукин сын! — мелькнула мысль. Как же я не рассчитал, не оценил тебя?!

Взгляд Звязгина, остекленелый, мутный, стал совершенно бешеным.