Четвёртое измерение: повторение пройденного (СИ) - Таругин Олег Витальевич - Страница 63

— Не совсем, — деликатно прервал меня Посланник. — Не совсем так. Периферическая часть твоего зрительного аппарата сейчас не функционирует. Так что фотоны и импульсы тут абсолютно ни при чём, — умей Посланник улыбаться, точнее — имей он, чем это делать, он бы наверняка улыбнулся. — Я всего лишь вызываю в твоей памяти тобой же самим виденные раньше картинки. И дополняю их тем, что знаю об этом месте сам. В смысле, знаю из отсканированного мной сознания тех, кто находился в этом бункере последнее время. Тебе неудобно? Хочешь спуститься сюда?

Перед моим «внутренним взором» с необычайной четкостью возник расположенный на четвертом ярусе кабинет фюрера. И то самое необъятное кожаное кресло, где я ухитрился посидеть, закинув ноги на полированный стол, всего лишь каких-то, гм, шестьдесят лет назад. Вот только поверхность дубовой столешницы в этом видении не была ни пыльной, ни девственно-пустой — чекисты еще не успели добраться сюда и вынести из кабинета всё более-менее ценное. Настольный прибор, несколько телефонов, аккуратные стопки каких-то папок. Убедившись, что при желании могу даже разглядеть надписи на плотных картонных обложках или прочитать текст документов внутри них, я отрицательно помотал головой:

— Да нет, не нужно. Пока туда доберусь… Что в этих ящиках? — я кивнул на контейнеры у стены, тронуть которые в прошлый раз не решился из-за гипотетических мин.

— Противогазы. Просто комплекты противогазов на случай химической опасности. Не заминированы. В крайнем справа…

— Ладно, я понял, — не слишком вежливо оборвал я бессловесного собеседника, начиная ворочать тяжеленные ящики и составляя из них подобие импровизированной лежанки. Затем подошел к двери, задумчиво осмотрев запорный механизм. Конечно, не факт, что преследователи решатся спуститься вниз, и ещё меньше вероятность, что они сумеют открыть дверь, но рисковать как-то не хочется.

— Слева есть такая рукоятка, подними ее вверх до упора и зафиксируй. Это блокировка замка. Снаружи уже не откроешь, — с готовностью подсказал всезнающий Посланник.

И добавил, видимо, «считав» по-быстрому ещё чье-то сознание:

— Спускаться сюда они пока не собираются. Эти люди думают, что ты немецкий диверсант и хотят сообщить об этом в какой-то «центр». Что такое «центр»? Смысл этого понятия очень размыт, не могу сконцентрировать.

— Центр — это центр, — очень даже вербально буркнул я себе под нос, швыряя на бетонный пол надоевшую разгрузку и растягиваясь на ящиках. Жесткие доски показались мне мягчайшим матрасом — и я неожиданно понял, НАСКОЛЬКО на самом деле устал:

— Паршивое место этот центр. Вечные пробки, толпы пешеходов и ни одной заправки. И припарковаться трудно. Зато там Кремль, Красная площадь и кабинет с лампой под зеленым абажуром на столе вождя…

— Юмор? — не слишком уверенно переспросил собеседник. — Ах, ну да, конечно. Увы, мои способности к этому прекрасному чувству развиты на минимальном уровне. Все-таки я очень завидую вашей лабильности мышления. Человеческий разум, в отличие от моего, ничто не сдерживает. У вас нет жестких логических рамок и неизменяемых алгоритмов мышления…

— Угу, особенно у некоторых — так уж точно, абсолютно никаких рамок… — закрыв глаза, я попытался расслабиться. — Так о чем ты хотел меня попросить?

— Некоторые моменты того, что произошло, мне не совсем ясны. Ты закрываешь их от меня, наверняка не специально, подсознательно, но закрываешь. И нужно, чтобы ты открылся и позволил мне получить полный слепок сознания. Иначе я не составлю всей картины, и мы не сможем решить, как поступить дальше. Мне надо…

— Да понял я, понял. Как это сделать? Нужно вспоминать какой-то конкретный момент, эпизод? Сосредоточиться?

— Будет проще, если я сделаю всё сам. Во сне, когда твой разум окажется наиболее доступен и раскрыт. Заодно и отдохнешь.

— Во сне? А, как в прошлый раз, что ли? — понял я, мысленно одобрительно кивая в ответ. — Ну, давай, валяй…

— Даю. Валяю… — по-моему, насчет минимального чувства юмора он приврал. Уж больно по-человечески-иронично эти самые «даю» и «валяю» прозвучали. С этой мыслью я и вырубился, словно напоенный профессиональной воровкой-клофелинщицей богатенький сосед по вагонному купе.

Проснулся я, если судить по наручным часам, через три минуты. И часов через десять полноценного сна — ежели по субъективным внутренним ощущениям. Усталости, как ни бывало, голова абсолютно свежая, так что мне, несмотря даже на кромешную тьму перед глазами, не пришлось задаваться классическим для внезапного пробуждения вопросом: «где это я?» и «ну и как я сюда попал?». В следующую секунду ко мне вернулась способность видеть — Посланник «отправил» очередную картинку.

— Доброе утро. У вас ведь так принято приветствовать друг друга?

— Угу, — согласился я, потягиваясь. В отличие от успевшего отдохнуть мозга, мышцы болели нещадно, словно меня как следует отдубасила «демократизаторами» рота обозлившегося на что-то ОМОНа. Или я проделал всё то, что, собственно, и проделал за последний нескончаемый день-ночь-день….

— Человеческому мозгу достаточно лишь нескольких минут сна для того, чтобы полностью отдохнуть, — немедленно отозвался Посланник. — К сожалению, я ничего не смог сделать с мышечной усталостью — изменять физиологию человеческого организма мне не под силу. Но я могу снизить болевой порог головного мозга.

— Да нет, пожалуй, не стоит, — на всякий случай поспешил отказаться я.

— Лучше скажи, как там у тебя, получилось? Теперь ты знаешь все, гм, моменты?

— Да, — торжественно-печальным голосом подтвердил собеседник, — знаю. И это просто ужасно. Ни я, ни мои создатели не могли бы даже предположить подобного… использования. Высокоорганизованный логический модуль, моё собственное сознание, ведь было уничтожено, оставалась лишь пустая информационная ячейка…

— Но ведь в прошлый раз ты не рассказал о себе всего, что мог бы рассказать, да? Время… ты и на самом деле способен искривлять его?

— Не совсем так. Ты помнишь, в каком месте я нахожусь? Канал между параллельными мирами, перекресток их собственных пространственно-временных реальностей, «предохранительный клапан», поддерживающий всю систему в состоянии стабильного равновесия… Вспомнил?

— Да и не забывал, — мрачно подтвердил я. — Может и хотел бы, да ведь не смогу. И что?

— Здесь нет времени в привычном тебе понимании. Это, своего рода, нулевая точка; место, где две пространственно-временные реальности полностью уравновешивают друг друга. Ваши ученые ведь пытались разрушить меня, правильно? Так вот, это бы им всё равно не удалось. Мне не страшен ни ядерный взрыв, ни даже тот самый поток ускоренных частиц. Моя оболочка… ты не поймешь, я не нашел в твоем разуме аналогичных понятий… я нахожусь в антивремени; во времени со знаком минус.

— Это значит…

— Ошибаешься, — прекрасно понял меня Посланник. — Там, в четвертом измерении, вы могли видеть и вносить изменения во временные вариации вашего потока времени. Неважно, прошлого, настоящего или будущего, главное — ВАШЕГО. Я же постоянно нахожусь во времени, диаметрально ПРОТИВОПОЛОЖНОМ вашему потоку. Меня невозможно уничтожить физически, поскольку любое исходящее от вас внешнее воздействие для меня никогда не будет соответствовать моему собственному времени. Не понял?

— Ну, как тебе сказать… Конечно же, нет!

— А понять вовсе не сложно. Представь, что любое ваше событие — неважно, в третьем ли измерении или в четвертом — всегда имеет жесткую временную привязку, но это же самое событие для меня всегда будет иметь противоположный знак! То, что произойдет для вас, НИКОГДА не сможет произойти для меня. И наоборот. День ведь никогда не станет ночью, а свет — тьмой? — и после небольшой паузы, добавил, как мне показалось — слегка возмущенно:

— Плохой пример, Юра, полярные день и ночь тут совершенно ни при чем!

Я фыркнул:

— Ладно, я, кажется, даже понял. Ибо умён не по годам. «Скорбные сентенции», все дела, — на последнюю мыслеформу из нашего прошлогоднего общения, он никак не прореагировал. То ли не раскопал её смысла среди позаимствованных у меня воспоминаний, то ли просто не понял: