Четвёртое измерение: повторение пройденного (СИ) - Таругин Олег Витальевич - Страница 39

Почувствовав, что ее уже занесло куда-то не туда, Леночка сморгнула и, покраснев, словно кто-то мог прочесть ее мысли, уставилась на закипевший чайник. Все-все-все, достаточно! Не семнадцатилетняя дурочка, чай — двадцать пять скоро. Правда, хоть, как в песне поется, монашкой не жила, замуж пока никто не взял. Точнее, брали, конечно, только она сама не сильно хотела, все выбирала. А теперь уже и выбирать не хочется — влюбилась, как дура семнадцатилетняя. Ха, сильно ты ему нужна…

Чувствуя, как неумолимо портится настроение, Леночка отключила горелку под засвистевшим чайником. Несмотря на строжайший самозапрет, захотелось курить. Плохо. Пожалуй, самое время пойти прогуляться. На тот ресторан, куда ее пару раз водил Юра, денег, конечно, не хватит, но в кафе-бар возле родного вокзала зайти-то можно. Хоть в ту же «Династию», например. Опять же, имеет полное право. Имеет-имеет, нечего! Она свободная и, между прочим, красивая женщина, как-никак!

Одевшись и наведя на скорую руку марафет, Леночка сдернула с вешалки сумочку и пошла к выходу. Оттянув собачку старенького, «родом из детства», английского замка, выскочила на лестничную площадку и, захлопнув за собой дверь, легко поскакала вниз по ступенькам. На вдруг зародившееся в ее душе мимолетное ощущение чего-то странного; чего-то, что было «не так», она не обратила внимания. Глупости это, все будет хорошо; все будет очень даже хорошо!

Старая скрипучая дверь, видимо согласившись с последним утверждением, безропотно выпустила девушку на улицу. И в тот момент, когда в глаза ударил яркий солнечный свет, Леночка вдруг с особой остротой поняла, что именно было странным. Замок. Старый английский замок сломался еще прошлой весной и вот уже год, как на его месте стоял другой, собственноручно купленный ей в хозяйственном магазине на родной привокзальной площади. Похожий — но другой. И солнце — еще пять минут назад в окнах были лишь серые, готовые вот-вот пролиться дождем, тучи — а сейчас на внезапно очистившимся небосводе ярко светило летнее солнце.

Леночка пораженно замерла на месте, пытаясь осмыслить произошедшие изменения. Погода-то еще ладно, мало ли что бывает — глобальное потепление, таяние ледников, тайфуны с ураганами — вон по новостям регулярно пугают. Но вот замок…

— Привет, Ленусь! — голос соседки из квартиры напротив заставил ее вздрогнуть. — Так ты что, вчера разве не уехала?

— Здравствуйте, теть Зин… — автоматически ответила девушка. И не менее автоматически спросила в ответ:

— Куда не уехала?

— Как куда? В Москву, конечно, — женщина поставила на асфальт продуктовую сумку и хитро погрозила пальцем. — К женишку своему ж собиралась? Вот и ключ мне оставила, цветочки просила поливать да за квартирой приглядывать. Эх, молодость, ветер у вас в голове, ничего не помните! Что любовь с людьми делает…

— Ключ? — чувствуя легкое, но уже грозящее обмороком, головокружение, глуповато переспросила Леночка. — В Москву, да?

— Ну да, — не понимая, что что-то не так, пояснила соседка. — Ключ от квартиры. Вот же… — тетя Зина вытащила из кармана и продемонстрировала ей знакомый брелок с двумя ключами. — Как раз зайти хотела, цветочки твои напоить. А ты когда перекраситься-то успела? Вчера вроде темненькой еще была, а сегодня уж рыженькая. Ну а что, тебе идет, прям на мою Светку похожа стала.

Но Леночка не слушала словоохотливую соседку, во все глаза глядя на пластмассовый брелок в виде сердечка, давнишний подарок одного из несостоявшихся женихов. Очень знакомый брелок, потерянный вместе с ключами пару лет назад. И это не могло быть ошибкой — девушка слишком хорошо помнила, как после этого ей пришлось вскрывать дверь квартиры и заказывать второй комплект ключей…

И вот тут Леночке, наконец, стало очень страшно. Потом на помощь пришел спасительный обморок…

А в это же время совсем другая, но очень похожая на нее, девушка стояла перед дверью своей квартиры, не понимая, отчего замок противится ее желанию открыть дверь собственной квартиры. Все одно к одному! И любимого дома не оказалось — уехал куда-то, не удался ее сюрприз, зря только в Москву ездила — и замок поломался. Можно было бы попробовать открыть вторым комплектом ключей, но он у соседки, а ее дома нет, видно ушла куда-то. Вот ведь невезуха! Еще и дождь пошел, вон по стеклам парадного как лупит. И откуда он взялся, дождь этот, только что вроде бы солнышко было? Да уж, невезуха по полной программе…

— Вы можете это объяснить? — обычно невозмутимый Президент сейчас, похоже, был просто взбешен. Едва ли не впервые на памяти обоих присутствующих в кабинете людей. — Хоть какое-то разумное объяснение этому есть?! — подойдя к своему столу, он взял с его поверхности газету и бросил на стол для заседаний. Набранная крупным шрифтом передовица извещала читателей, что «…вчера Президент России посетил с неофициальным визитом Центральный музей бронетанковых сил в Кубинке…». На крупной, почти во весь первый разворот, цветной фотографии улыбающийся Президент о чем-то разговаривал с директором музея на фоне застывшей на постаменте тридцатьчетверки.

Тяжело опустившись в кресло, Президент угрюмо пояснил:

— Газеты на столе не было. Из кабинета я не выходил, просто отошел от стола и отсутствовал минуты две. Когда вернулся — она уже лежала на папках с документами. Папок тоже стало меньше. Еще исчез лист бумаги и авторучка, которой я перед этим писал. И часы, — он указал взглядом на массивные настольные часы в бронзовом корпусе. — Стояли с другой стороны. Все. А статья… Как вы знаете, — он кивнул силовику, в последнее время зачастившему в этот высокий кабинет, — визит назначен на послезавтра. И, как вы тоже знаете, особо не афишируется. Вот теперь и попытайтесь объяснить, что все ЭТО означает. А заодно и убедить меня, что оно никак не связано с вашим экспериментом и его последствиями. И кто начнет?

Однако никто из присутствующих брать на себя сомнительную честь начать первым, похоже, не спешил. Особенно впавший в кратковременный ступор директор института ядерных исследований РАН, бросавший исполненные немой мольбы взгляды на директора другой, куда как более серьезной, организации. Но и директору ФСБ сказать тоже было нечего.

Президент ждал ответа…

Первые минут сорок полета прошли в молчании. Говорить было особо не о чем, да и не хотелось. От нас, запертых в дюралевом чреве транспортного вертолета, сейчас мало что зависело. Точнее — ничего не зависело. Да и выплеснутый коротким боем адреналин еще не успел схлынуть, понижая привычно зашкалившее артериальное давление и превращая наши боевые единицы в нормальных людей из плоти, крови и эмоций. Впрочем, такую роскошь, как последнее, мы позволить себе не могли.

Не радовали даже обнаружившиеся в отсеке вместительные укладки с амуницией, снаряжением и оружием вдоль бортов. Что, в общем-то, было неправильно, поскольку с родными боекомплектами дела обстояли не так, чтобы очень — за два последних боя мы прилично поиздержались.

Впрочем, и спеленутые брезентовым саваном тела погибших ребят вряд ли добавляли оптимизма на будущее.

Братья-полковники, ошибочно уверившись в нашей мнимой безопасности, в очередной раз отсели в сторонку, что-то обсуждая.

Майор с «дубль-Туристом» в пределах прямой видимости и слышимости (последняя, кстати, была просто идеальной: такой звукоизоляции от шума работающих двигателей я еще никогда в жизни не встречал) и вовсе отсутствовали, сидя за штурвалом. Ну, не оба сразу, конечно. Майор за штурвалом, а Турист — в кресле второго пилота.

Остальные просто отдыхали, благо сидеть приходилось не на жестких лавках вдоль бортов, как на привычных нам транспортниках, а во вполне удобных креслах, правда, с неоткидывающимися спинками. В конце концов моя деятельная натура воспротивилась столь бессмысленному времяпрепровождению. И я, неизвестно для чего, скорее всего просто автоматически, заставив всех пристегнуть обнаружившиеся под задницами привязные ремни, тоже отправился в пилотскую кабину.