Четвёртое измерение: повторение пройденного (СИ) - Таругин Олег Витальевич - Страница 24

«Братишка» знакомым жестом пригладил короткий ежик волос, задумчиво потер лоб и заговорил. Я внимательно слушал, понимая, что, в принципе, мне не так уж и важен его ответ: отчего-то я представлял, что именно сейчас услышу. Важно было лишь убедиться… впрочем, важно ли? Этого я, увы, не знал.

— Сергея я узнал сегодня утром, а вот его брата… Не знаю, откуда ты все это знаешь, но прошлым летом я вместе с тремя ребятами из группы «А» работал в Чечне. Вообще-то, это была их операция, а меня взяли в качестве, ну, проводника, что ли. Просто месяца за три до этого я со своими парнями был как раз в тех краях.

Я мысленно вздрогнул — ну да, он прав, тогда все это и было — и, не сдержавшись, тихонько сказал:

— Помню, Суша и Михась тогда погибли, и Володьку чуть снайпер не уложил…

— Откуда?! А, ну да… — вскинулся было он, но наша врожденная семейная выдержка возобладала, и мое отражение продолжило:

— Потом… Мы уже возвращались, летели армейским бортом из Моздока вместе с десятком ребят-контрактников, когда… в общем, я не знаю. Сначала попали в грозовой фронт, пришлось обходить стороной, а потом… Короче, очнулся я уже на украинской погранзаставе острова Змеиный. Живой. Все остальные погибли. Что это было, я до сих пор не знаю — мы ведь летели, практически, совсем в другую сторону. Если и сбились с курса, все равно не могли бы за несколько минут пролететь такое расстояние. Меня, конечно, допрашивали — и наши, и ФСБ, и украинская «безпека» — только я и на самом деле ничего не знал и не помнил. Погранцы говорят, будто самолет появился словно из ниоткуда — ни на радарах его не было, ни визуально, никак. Просто появился — и все. И сразу же врезался в воду в полукилометре от берега. Вытащили всех, неглубоко там, но живого — только меня. Ну и все…

— Второй вопрос, — сдерживая эмоции и стараясь хотя бы внешне казаться спокойным, прошептал я:

— Почему сейчас выбрали именно тебя?

— Не знаю, мне не объясняли. Сагалович сказал, вроде из-за этого самого, только он, по-моему, и сам не сильно в курсе. Подполковника неожиданно дали…

Вот как, Сагалович, значится! Всего-то одна буковка изменилась. Что там Посланник рассказывал? Параллельные миры могут отличаться друг от друга лишь в мелких, незначительных в глобальном масштабе деталях? Получается, что и…

— Самолет упал, — я назвал намертво впечатавшуюся в память дату. — Да?

— Ты и это знаешь? Да, именно тогда.

Вот так. Не знаю, чем это нам поможет, но больше у меня никаких вопросов не было. Как, впрочем, и у Валеры — в отличие от всех остальных, он, читавший мою сверхсекретную писанину, уже тоже все понял. Или догадался. Или знал. Но, как бы оно ни было, слушал он — как и Сергей — более чем внимательно. Ладно, потом разберемся, а пока последний вопрос, уже сугубо личный:

— А перед той командировкой ничего странного, не происходило? Лично с тобой? В Москве? Или где-то рядом?

Майор едва заметно смутился, но удивляться уже не стал — попривык, видать:

— Да идиотская какая-то история. Я ж отпуск догуливал, шел домой почти под утро, ну и решил через парк срезать. А там трое мудаков девчонку в кусты затащить пытались. Вступился, конечно, а у двоих стволы оказались. Ну и…

— Ну и три трупа и девушка Леночка, железнодорожница из маленького городка на юге области, — печально докончил я за него. — Все с нами с тобой ясно и понятно…

— Железнодорожница, — кивнул он, соглашаясь, — решила с подружкой-проводницей до Москвы прокатиться, по столице, блин, погулять, дуреха! Погуляла… А вообще хорошая девчонка, я к ней недавно даже в гости ездил. А утром прямо из милиции в «Аквариум» привезли. И сразу на Кавказ отправили.

— Ну, с тем, что ты в своем мире натворил, мы, так понимаю, разобрались. А теперь слушай, что я начудил. Поговорим, так сказать, о причинах и следствиях… если, конечно, товарищи полковники не возражают против раскрытия государственной тайны. В принципе, если возражают — все равно расскажу.

«Товарищи полковники» мрачно промолчали. И я в который раз начал своё непростое повествование:

— Тогда слушай. Рассказ не короткий, так что повторяться не буду…

Все-таки опыт — великая вещь. А поскольку тренироваться в многократном пересказывании своей истории я начал еще под Винницей, теперь все повествование заняло совсем немного времени. Окончив рассказ демонстрацией «проходимости» трофейного автомата сквозь гаражную стену, я попросил своего новоприобретенного двойника вкратце дополнить его финальную часть, касающуюся уже наших баксанских похождений, обрисовав возникшую «ситуёвину» с их стороны. И кстати, можно, я буду называть его как-нибудь нейтрально — майором, что ли? К «подполковнику» я еще и сам не привык, а от «двойников-близнецов-братишек-клонов» меня уже что-то немного тошнит…

Никакой особой ясности его история, дополняемая скупыми комментариями Сергея, не принесла: маршрут «Москва — Нальчик — Баксанское ущелье» практически один к одному совпадал с нашим путешествием. Непроницаемая стена над кольцом ускорителя, невольно разделившаяся группа, односторонние преграды по пути… Единственное различие оказалось лишь в том, что, проходя сквозь оные преграды, они видели не «стареющее», а «молодеющее», суть — строящееся, обсерваторское здание. Причем, строящееся наоборот — начиная с крыши и заканчивая котлованом под фундамент.

Было и еще одно различие, с точки зрения Валеры (но не с моей) — не столь важное. Сюда они десантировались всем скопом и не в подземном коридоре, а прямо за спинами напавших на нас вояк, вооруженных безгильзовыми винтовками.

Дальше — ясно: увидев, что наших бьют, спалили из РПГ пару вертолетов, сбросили в холодные воды Баксана немецкую минометную позицию позади обсерваторского корпуса… остальное вам известно…

— Так что, устраиваем мозговой штурм, слияние разумами и прочую групповуху? — вполне в моем (точнее — в нашем с ним) духе пошутил майор. — И решаем три главных русских вопроса: где мы, как сюда попали и что нам теперь делать?

Валера с Сергеем переглянулись, а я пожал плечами: все последнее время мы с полковником только и делали, что устраивали мозговые штурмы. Трепались попусту, иными словами.

Впрочем, можно и поговорить — делать больше, по моему скромному разумению, все равно нечего. В конце концов, две головы хорошо, а восемь — лучше. Да и пленный, хоть и начал постанывать, еще окончательно в себя не пришел:

— Может наука хочет высказаться? — я кивнул братьям-полковникам, отсевшим в сторонку и о чем-то негромко переговаривающимся.

— Пожалуй, да… — выглядящий несколько смущенным Валера обвел взглядом сидящих вокруг людей. — В общем, так, мужики. Все, что вы сейчас услышите — государственная тайна высшей степени секретности и раскрывать ее я не имею права. Но ситуация складывается таким образом, что… — наткнувшись на мой язвительный взгляд, полковник сбился и неожиданно махнул рукой:

— А, ладно, и в самом деле — какого хрена? Тем более, всех нас это более чем касается. Особенно тебя и твоего двойника. Только сначала небольшое дополнение к вашим рассказам. Или, скорее, предыстория. Ты знаешь, что территория «Вервольфа» год назад была превращена в закрытую зону? И что там находилась одна из трех наиболее секретных исследовательских лабораторий на территории бывшего Союза?

— Секретнее, чем здесь? — взглянув на выражение его лица, я понял, что время шуток кончилось. — Не знаю, конечно. Но догадываюсь. Канал связи между нашими мирами продолжает работать, да? И вы этим пользуетесь?

— Да. Точнее, так было. Мы пытались разработать принципиальную теорию параллельных миров. Выйти за пределы трехмерного пространства и линейно текущего времени. Понять, как можно путешествовать между мирами — не только параллельными, но и… вообще.

— По-моему, куда-то выйти нам уже удалось, теперь бы еще узнать, куда… — мрачно буркнул майор. Однако я безжалостно перебил своего «близнеца», уловив в полковничьих словах некое несоответствие. И тут же глубоко-глубоко в душе в очередной раз что-то шевельнулось — как будто и ожидал от него услышать нечто подобное. И как будто знал, что он сейчас ответит: