Мир Сценариста. Трилогия (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 56

— Уверенности нет, однако я припоминаю одну из основных болезней Андрея, — наконец сказал новичок. — Возможно, это репутации неигровых персонажей. Я говорил, что у него к этому было особенное отношение. Да!

Балабол оживился:

— Андрей разрабатывал клановую систему в нестандартном виде. С прокачкой и развитием непосредственно нпц. Полагаю, это может быть связано.

Я выпрямился.

— Отлично! Теперь мы спасем Францию! Но как можно узнать состояние таких репутаций? В системе только фракции. Есть команда?

— Это Андрей. Скорее всего он так и задумал. Вы же не можете узнать мое отношение к вам. Почему же с нпц должно быть иначе?

В голосе новичка проскользнуло нечто неприятное, и я понял, что его отношение ко мне просчитать, в принципе, можно.

— Спасибо! Очень помогли, знаете ли.

— Обращайтесь, — с толикой сарказма ответил Балабол.

— Вы передумали, Егор? — подал голос Стас.

Я повернулся к новому собеседнику:

— Напротив, друг мой. Я хочу предложить вам остаться! У нас тут вундервафля образовалась, думаю, с ее помощью можно хорошо набить местной живностью.

— Вундер…

— Супероружие! — сразу перевел я. — Ядреная бомба норманского пошиба. У них во дворе стоит огнемет! Плюс непомерные запасы едкой дряни, которая отлично горит. Я попробовал полить местные растения ею — и вуаля! Не сагрились! Завтра вымажу их всех и щелкну зажигалкой. Лет ит, мать его, берн!

— Мы уже решили, Егор. Уходим на рассвете.

— Эй, где Миша? Там килограммы халявного опыта! — обратился я во тьму. Жрец либо спал, либо отмалчивался. — Конечно, мы можем осозновать и оценивать риски, но такой шанс!

— Завались, Лолушко, — Олег все же встал и выбрался к нам. Белый призрак, мать его. Альбинос смотрел злобно. — Просто — завались. В десна лизаться с ботами хочешь — лижись. Нам надо валить. Точка. Меня тошнит от этого места. Как и всех остальных. Это, блядь, тебе игрушки все, потому что ты чиканутый. Нам же надо выбираться.

— Ну и чего потом, будете пачкой за волками бегать? Уровень в неделю набирать? Я думаю тут можно очень круто подняться. Пока не очень понимаю, как задействовать всех сразу, чтобы опыт не терять, но мы вместе…

— Какое вместе, Лолушко? — сардонически ухмыльнулся Олег. — Ты с ботами времени проводишь больше чем с людьми.

— Мыкола, ты шо, обиделся? — ответил я цитатой из анекдота.

— Ты чиканутый. Вконец, — наклонился ко мне альбинос, сжал кулаки. — Я вывожу отсюда Свету. Мне срать, чего там еще кто придумает. Надо будет — один пройду.

— Игнат? — бросил я во тьму.

— Ухожу, — эхом ответил тот. Юру я и спрашивать не стал. Воришку посла испытания адом — просто опытом не заманишь.

— Стас, — я вернулся к их неформальному лидеру. — Десять уровней сверх! Мы ножом пройдем сквозь соседние локации.

— Если нас загонят на поле — мы никуда не пройдем, Егор, — мягко сообщил тот.

— Я договорился, карлы Харальда первым делом возьмут поле и будут его отбивать, на случай если мы кинемся.

Стас помотал головой:

— Увы. Егор, поймите, я видел, что там собралось. Сотня северян не справятся с этим, а мы и подавно.

— Ну нельзя же так сдаваться. Можно пободаться ж!

— Три месяца, Егор, три месяца мы тут «бодаемся», как вы выражаетесь. Это не игра для нас, Егор. Я пытался вам это уже объяснить. Это не игра! На кону наши жизни. На дороге у нас шансов выбраться больше, чем оказаться тут, на поле, под постоянной атакой, пока наши тела не сдохнут в саркофагах, или пока нас не отключат. Тем более боюсь, что у Светланы проблемы со здоровьем благодаря мху. Выход нам известен. Дороги свободны. Головастик прошел перевалы будучи начальным уровнем. Значит и мы пройдем. Понимаете, Егор? Мы не сдаемся, мы идем вперед.

— Стас…

— Блядь, он тебе доходчиво сказал, раз ты простое завались не понимаешь. Давай я переведу на понятный. Иди в жопу, Лолушко, со своими ботами. Берега попутаны — играйся. Мы уходим.

— А еще говорят, что я грубый, — фыркнул я. Но развивать тему не стал. Пустое. Хотя бы попытался. Да и черная частичка в душе расслабленно выдохнула. Мне больше достанется, да и одному проворачивать безобразие будущего будет спорчее.

— Мы шли к этой точке очень долго, Егор, — будто извиняясь сказал бард. — Мы, наконец-то, можем двигаться вперед. Может, мы не видим то, что видите вы. Бесспорно, это допустимо. Вот только когда до заветной конечной одна станция — не хочется выходить из поезда, не доехав.

— Поетишна, — поднял руки я. — Вот довод как довод. Как скажете, собственно. Ладно…

Ситуация была неприятная. Но мне удалось узнать то, что хотелось. А с неприятным осадком от беседы справлюсь, не в первый раз. Конечно, можно было включить пацана и порешить того же Олега, но я не настолько пацан.

— Ладно… Тогда доброй вам дороги, потом свидимся. Буду вам помогать…

— Прощай, — отвернулся Олег и ушел к лежаку.

— Извините его, Егор. Вы понимаете, каково ему сейчас, — тихо произнес Стас.

— Давай, бард. Много не пой. Удачи! Всем чмоки, — добавил я чуть громче.

— Бывай, — донеслось тихое Игната.

— Свидимся, — сказал Юра.

— ББ, — попрощался Миша.

Мне хотелось посмотреть на Свету, но, наверное, это было бы неуместно.

У выхода меня нагнало:

— Судьба моя известна?

Райволг выглядел потерянным. Я обернулся:

— Ты свободен, приятель. Все дороги тебе открыты.

— Увидит клеймо кто, смерти предаст раба одинокого.

— Так вон, иди с ребятами. Они точно будут мимо твоих краев проходить. Скажи, что ты раб Книгожора. А, Стас, возьмешь?

— Че ты нам ботов втюхиваешь? — рыкнул из темноты Олег.

— Я ваще не с тобой ща разговариваю, — в тон ему ответил я. Одернул себя. Только что ж рассуждал, что не надо гнать.

— Возьму, — сказал бард. — Простите еще раз, Егор.

— Видишь, как все хорошо получилось, — подмигнул я изумленному рабу и вышел.

Моросило. Мелкий дождь едва слышно шуршал по капюшону. Сценарист курил, пряча огонек в кулаке. На той стороне улицы, за стеной облетевших тополей, в старой пятиэтажке доживала свои дни аптека. Последняя буква в вывеске не горела.

Ноч. Улиц. Фонар. Аптек.

Дым кружил голову, наполняя мозг легкой дурнотой, но старый друг, от которого когда-то давно Андрей отказался — был ему как родной.

Пальцы мерзли, Сценарист грел их дыханием, не сводя глаз с дома.

Темная улочка молчала. Чуть дальше, у перекрестка, сверкали огни центрального проспекта, скорее всего названного в честь Ленина или Революции. Пережитки вросшие корнями в города России. Оттуда несся шум несущихся по мокрому асфальту автомобилей. Там мигал желтым огнем светофор.

Там были люди.

Сценарист ждал. Затея была рискованная, но он подготовился. Приехал на электричке, пару часов провел на местном кладбище, где привел в порядок могилу какой-то Светланы Ивановны Коваленко, изображая скорбящего родственника. Людей почти не встречал, но роль играл исправно. Когда стемнело — Сценарист выдвинулся сюда, держась подальше от главных улиц, пряча лицо под капюшоном серой куртки.

Эта прогулка напомнила ему первую разрядку. Случайную, рискованную. Наполненную чередой ошибок. Ее звали Мария. Как водится — шлюха. У многих первый раз случался с падшими женщинами. Сценарист не стал исключением.

Он взял ее в машину под взглядом пьяных товарок, из придорожного кафе в районе Острова. Мария представилась Анжелой, как и водится дешевке. Неделю Андрей держал ее в подвале, молча наблюдая за мольбами, просьбами и приливами гнева. Садился на стул, напротив прикованной женщины, и смотрел. Не насиловал. Не бил. Наблюдал.

Власть над живым созданием, у которого было детство, были разрушенные мечты, были надежды, были чувства — возбуждала. Ему нравилось просто наблюдать за жертвой. За тем, как она меняется. Как сходит с ума от непонимания.

За неделю Сценарист не проронил ни слова. Говорила только она. Льстила, угрожала, умоляла, обещала, надеялась, отчаивалась, материлась, плакала, смеялась. Андрей слушал.