Игрок (СИ) - Гейл Александра - Страница 31

— Думаю, все сложнее. Я с машиной не венчалась, и все понимают, что папа мне таких купит тьму. Все хуже — Григорий знает о шраме. Возможно, заговорив об этом, он просто дал мне понять, что карта у него, и он хочет, чтобы мы ее выкупили.

— Возможно, — опасливо соглашается Ян.

— Может, есть другие варианты? Кого ты надул, обманул, избил, обыграл или перепил в последнее время?

— Да, вроде, никого. Просто подарок. Видишь новенькой упаковкой и красным бантом сверкаю? — спрашивает и, главное, лыбится во все тридцать два. Угу, у него каким-то образом уже зубы мудрости появились. Правда пришли они, как и сам Ян, забыв о том, что должны были донести, и с мудростью напряг. — Клянусь, сестричка, я сидел тише воды, ниже травы.

— Но как он мог узнать, что медкарта там? Машину что, обыскивали, когда забирали?

— Ну не обыскивали, но осматривали точно. Я ж ее продавал! Вдруг бы не выкупил…

— А взяли ее охотно? Машину.

— Да нормально. Она же почти новая.

Да? И кому она нужна такая, если не нашлось что-то интересное. Вот, серьезно, если мне недодали сердце, то брату — советь! Сидел он ниже травы. Да за вчерашний день так налажал, что хоть голову отпиливай, сопровождая процесс ласковой психопатической улыбкой. Пытаясь найти поддержку у Арсения, поворачиваюсь к нему, однако вместо этого мне заблаговременно сообщают:

— У меня нет кофе. — Блеск. После такого утра и о феерическом сексе пожалеть недолго.

— Салага, не мог выяснить, что она не пьет ни кофе, ни чай? — фыркает Ян, заставляя меня подавиться на полуслове. — С ней выгодно спать, напоил водой утром и выставил за дверь.

— И правда, — соглашается тот, который был Арсений по паспорту, а теперь и вовсе до Каримова разжалован.

А Ян быстренько переключается на прошлую тему:

— Слушайте, давайте я попробую найти следы через знакомых, а вы, раз уж оба здесь, проберетесь в квартиру Григория? — продолжает генерировать бредовые идеи брат. Но мой шок не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает Каримов.

— За машиной? — спрашивает он, кажется, старательно убеждая самого себя, что все в порядке, и это не у него проблемы, а у нас.

— За медкартой! — возмущенным хором восклицаем мы с Яном.

— Вам обоим жить надоело? В ней что, данные японской разведки спрятаны?

— Черт, он нас раскусил, — цокает языком Ян. — Да, Сеня, там данные разведки.

На автомате отмечаю, что Арсений из-за такого обращения морщится, но паспортом перед носом брата не потрясает. Позже проанализирую. Сейчас есть проблемы поважнее. Карта. Карта-карта-карта. Ну, мы могли бы обратиться к папе, попросить денег, но рассказать о том, что я прятала медкарту в машине от них с мамой, стыдно ужасно. Пусть и опасно, но стоит попытаться найти. Мне не простят, если узнают о болезни таким вот образом.

— Черта с два я к нему полезу! — не сдается, тем временем, Арсений.

Но мой брат не был бы мне братом, если бы не нашел способ давления. В отличие от меня, он прекрасно прощупывает слабые места противника.

— Выкуплю машину на сумму выигрыша. Деньги были мои, сестра была моя. Хочешь их получить — сделай так, чтобы медкарта нашлась, иначе заберу! Не только деньги, но и сестру!

О, так кое-кто все же вспомнил о том, что я тут в непотребном виде… Невольно начинаю разглаживать подол футболки. Ладно брат хоть на благо конторы работает. И, как я и предполагала, кое-кто, разгуливающий в одном лишь полотенце по кухне, вполне себе жаден — а, потому, забыв о своей ненаглядной головушке, соглашается без последующих вопросов… Либо ему в детстве здорово досталось, либо я задолжала кое-кому смачную оплеуху.

Лестничная клетка дома Григория не впечатляет. Наверное, квартира что надо, но сигнализацией не защищена. Скорее всего, дело в районе. Он живет среди своих, а здесь, если ты выпендриваешься и ставишь себе модную примочку — рискуешь получить целый град насмешек, а то и что похуже. Будут ходить и резать провода, пока не плюнешь и не махнешь рукой. Думаю, Григорий намного охотнее, чем полицией, пользуется своими амбалами. Не зря же их аж двое.

— Надеюсь, ты умеешь взламывать замки? — спрашиваю у Арсения.

Фыркает и достает набор отмычек. Вау, да у этого парня просто масса причин быть избитым в подворотне… Однако, когда я смотрю, как он копается в замке, мне в голову вдруг приходит запредельно глупая мысль: если что, он меня защитит. Не бросит. Может, сделать вид, что оставляет одну на улице ночью, завтраком не накормит, но не даст в обиду — пинал же меня под столом. И сейчас не стал особо упрямиться — поехал… В общем, мне идти с ним в дом Григория не страшно — не бросит.

Замок щелкает, и передо мной любезно открывают дверь. Ну, или ждут, что, возможно, внутри обнаружился огромная псина, спешащая откусить голову первому, а не второму вошедшему. Мысль имеет право на существование: Григорий похож на человека, который держит в доме мини-версию Цербера. Вхожу медленно и осторожно.

— Топай давай, — насмешливо фыркает Арсений. — Мы видели, как он уходил, навряд ли у него найдется телепорт и он выпрыгнет из спальни снова; а вот чтобы вернуться, метафизические примочки ни к чему.

— Слушай, меня это бесит. Ты уж определись: либо ты недалекий законченный хам, либо метафизическими примочками бросаешься.

— Ну прости. Бывали у меня в жизни и приличные знакомства, — хмыкает. — Не только ж с твоим братом знаться.

Вот ведь кривая вывезет на таких — ничем не проймешь! Ладно, перехожу к сути:

— Я боюсь не Григория, а собаки… или подружки, которую он отказался везти домой после жаркой покерной партии.

— Собака бы уже десять раз выбежала, а подружка… тут как раз твоя любимая часть со связыванием прокатит. Давай, ищи карту.

Таким образом, вдохновленная полученным благословением, топаю прямиком в спальню. Закон жанра велит прятать ценное в нижнем белье, и не надо думать, что это клише не работает. Однако, когда я открываю дверь спальни, у меня аж воздух из легких вышибает.

— Арсений! — зову, застыв на пороге в неверии. — Скажи, что ты тоже это видишь.

Он быстро подходит ко мне (может, надеется найти и связать девицу, как знать), и тоже останавливается.

— Бл*ть, вот ведь больной, — цедит он сквозь зубы, и я с ним солидарна, потому что на стене висит доска, на которой не менее двух десятков полароидных снимков женских тел со шрамами. Есть и уродливые, зазубренные, и ровные хирургические, — всякие. На лодыжках, на шее, будто горло перерезали, на запястьях от бритвы, на зазывно приоткрытых губах… а на груди, как у меня, нет. Дело, наверное, в том, что вскрытия грудной клетки обычно происходят в более позднем возрасте, а спать с дамами не первой свежести Григория не прельщает.