Игрок (СИ) - Гейл Александра - Страница 22

— Слушай, ты охренел, Арсений, который по паспорту?! — решительно преграждаю я ему дорогу. — Мне сказали, что эти деньги — вопрос жизни и смерти!

— Разве что твоего авто. И я, и твой братец, как ты имела честь удостовериться, здравствуют. Зря напрягалась и обольщалась, сочувствую.

Не выдержав, очень даже бесчестно хватаю его за больную руку. Она еще должна болеть… И правда, болит. Арсений аж рычит, пытается сбросить мою ладонь, но толком сделать ничего не может, ведь для этого нужно швырнуть на землю вожделенные денежки, а на такой подвиг этот… гхм, не способен.

— Ублюдок! — резко отпустив его руку, толкаю в грудь. От неожиданности он отступает на пару шагов. — У тебя нет никакого права вешать на меня ярлыки! Поверить не могу, что позволила тебе меня трахать. Надо было оставить тебя подыхать в том темном переулке! Что ж, умнее буду. — И чисто по-женски переключаюсь на иное: — Где ключи от машины? Отдавай.

— Отвали, Жен.

— О, как мы заговорили. Из грязной шлюшки превратилась в Жен? — Каждое его слово точно новый литр керосина, снова и снова взрывает во мне что-то, заставляя изрыгать огонь. — Отдай ключи! Я не поеду из хрен-знает-откуда черт-знает-на-каком-такси. Отдавай ключи! Ты мне должен!

И окончательно обнаглев (ну я же все-таки сестра Яну!) засовываю руку в карман его куртки. Бинго, не показалось, они действительно там! Выхватываю и, оскальзываясь на обледенелом асфальте, бросаюсь к водительской двери. Вот теперь, наконец, кейсы летят к черту, дверь, которую я успела распахнуть, захлопывают, чуть не отбив мне пальцы, а затем швыряют спиной на крыло, прижимая к машине всем телом, и сильно сжимают запястье. Так сильно, что пальцы сами собой разжимаются. А я, как дура, глаз не могу отвести от его губ и красноватого шрама на подбородке, но это внезапно открывает новый канал для мыслей…

— Ну и что дальше? Отправишь меня искать приключений, которых, по-твоему, мне недостает? В какую хоть сторону идти? Сколько минут до такси? Почему ты не довез меня туда? Почему именно во дворы? И с чего вдруг ты весь вечер был таким заботливым, беспокоился, не уходил, а теперь решил «наказать»? Или таким образом ты приглашаешь меня остаться?

— Знаешь, инопланетянка, это намного более вероятно, чем то, что я буду стараться доставить тебя домой в целости и сохранности. Ведь таким образом я получу хоть что-то.

— Что, по-твоему, отнюдь не редкость, да?

— Какая разница? Архиценностями не интересуюсь.

Его странноватый юмор притупляет злость, почти заставляет улыбнуться.

— Кейс, — напоминает Арсений и отходит, чтобы поднять деньги, которые итак довольно долго пролежали неприкаянные прямо на земле. Он поднимает свою добычу, а затем смотрит на меня пару секунд и кивает в сторону подъезда. Поверить не могу, что мне действительно предлагают идти с ним. После того, что он наговорил?! Сумасшедший.

— Я с тобой не пойду.

— И куда денешься? Адрес я тебе говорить не собираюсь. Значит, будешь вокруг дома ночью по кустам бегать, чтобы табличку с номером и улицей увидеть и такси сюда вызвать? Ждать тоже в кустах собираешься? Тут тебе не папочкин комплекс. Никто не посчитается с тем, что ты мафиозная принцесса.

— Козел!

— Да как скажешь. Заходи в подъезд, или я снимаю с себя всю ответственность.

И подталкивает меня к двери. Мы поднимаемся на второй этаж, а я ругаю себя за то, что понять не могу, как заставить этого Арсения с собой хоть чуть-чуть считаться. Это так бесит, что губы начинаю кусать. Долго не решаюсь переступить порог, обдумывая варианты бартера, но выходит вообще не по-моему, так как, устав ждать, меня хватают за руку и силком втаскивают в дверной проем.

— Отпусти меня! — начинаю сопротивляться, вырываюсь, но сама не понимаю, как вдруг оказываюсь в его руках и прижата к двери. Замок щелкает. — Не приближайся, — шиплю, и страха не испытываю совершенно. — Оставь! Не смей! Ненавижу таких, как ты. Составителей словарей и вешателей ярлыков!

Но меня не слушают, а просто поднимают на руки, еще сильнее вжимая в дверь. Оттолкнуть не получается, и постепенно запас ярости иссякает.

— У меня от тебя крышу сносит. Вообще не знаю, на кой сюда притащил. Но отпускать точно не собираюсь.

Слова настолько личные, что, окончательно разрешая конфликт, наши губы прижимаются друг к другу. И все совсем не так, как в прошлый раз. Сердце заходится и тело дрожит, потому что он знает мое имя и мой шрам. Он знает что-то во мне, внутри, в душе. Все неправильно, интимность просто зашкаливает… пугает. Я почти забыла, что такое быть с мужчиной, который тебя знает. А Арсений знает. Не название любимого ресторана или имена домашних животных, а то самое уродливое, что вырывается в моменты отчаяния. Совсем другое. Должны ли мы были встретиться во второй раз? Хочу верить, что да. Фатализм, как иллюзия предрешенности, временами так приятен — особенно когда выбиваешься из сил в попытке плыть против течения…

Он ставит меня на пол; полурвет, полустягивает одежду, не оставляя ни малейшей детали, и все так быстро, что я даже добраться до него толком не успеваю. Разве что куртку в сторону отбрасываю. И вот, стою голая в его прихожей, чувствуя неприятные крупинки песка стопами и вынуждая себя не прикрываться руками. А он всего в паре шагов. И смотрит, будто запоминает.

— Что случилось?

— У меня в квартире инопланетянка, — говорит он, и я покрываюсь от этих слов мурашками. Отчего он назвал меня инопланетянкой? В этом что-то очень личное и совершенно недоступное… Почему я не могу быть здесь?

Самая обычная квартира. С небольшим шкафом-купе и засыпанным уличным песком ламинатом. Остальное не разглядеть, так как свет мы не включали. Но мне и не дают — накрывают новой волной поцелуев, отвлекая на то, что по-настоящему важно. На кровать, где я оказываюсь уже спустя пару минут.

— Отдай, — требую я, когда мне в очередной раз не позволяют снять футболку. — Так не честно!

— Жизнь вообще не очень честная штука, так отчего бы в постели оказалось проще? — резонно вопрошает он, толкая меня назад. — У тебя помада есть?

— Ну… да, — удивляюсь вопросу. А он уходит и возвращается с моей сумкой.

— Где?

— Ты что, правда залезешь в мою сумку?

— Я же спросил, где.

— Ну да, чему я удивляюсь? Мою машину ты уже продал. В кармашке сзади, — вздыхаю.

Без зазрения совести лезет в карман и достает оттуда маленький тюбик. Это та самая помада, которая не очень идет, и потому является дежурной. Старая. Ношу ее на случай, если вдруг явится какое-нибудь начальство и придется выглядеть… более представительно, чем обычно. Она слишком яркая, не люблю такие. Кожа у меня смуглая, но я не фанат попугайской раскраски. Не стоило слушать Виолетту и покупать ее, это ведь она любит экспериментировать с собственной внешностью, а не я…