Некромант. Чужая война (СИ) - Агишев Руслан - Страница 44

Водитель несколько замялся прежде чем ответить.

— Господин доктор, вы же у нас только недавно…. и много не знаете, — чуть заикаясь начал бормотать он. — Это псих!

— Странно! — недоуменно проговорил доктор. — Психические расстройства очень часто сопутствуют военным действиям. Я не нахожу в этом случае ни чего удивительного! По моему, это рядовой случай…

Водитель наклонился к самому уху доктора и, испуганно оглянувшись, прошептал:

— Это уже пятый случай за две недели. И все они почему-то встречаются только в нашей дивизии… Ребята уже начинаю шептаться…

Солдат непроизвольно поежился и еще чуть понизив голос продолжил:

— Я сам конечно же не верующий…, но мне, доктор, скажу честно, захотелось сходить в церковь….

— Да это же целые катакомбы, Кирюха! — восхищенно проговорил Петр, пытаясь достать руками до потолка. — Катакомбы! Ты хоть знаешь, что такое катакомбы?

Килиан, занятый осмотром пола, машинально махнул головой, на что Петр презрительно засвистел.

— Эх, ты, тютя! — засмеялся он. — Катакомбы, по научному, — это разветвленная система ходов, имеющих как искусственное, так и естественное происхождение. Понял?

От избытка чувств взводный даже закричал, а потом замерев слушал возвращающееся эхо.

— Тихо ты! — недовольно прикрикнул Килиан, что увидевший на полу. — Тут, похоже, что-то есть.

Опустив самодельный факел самому полу, маг высветил небольшую трещину, которая змеилась вдоль основного хода. Трещина явно была искусственного происхождения, так как образовывала собой ровный прямоугольник.

— Вот тебе на! — удивился, присевший рядом Петр. — Захоронку, кажется, нашел… Смотри-ка… Точно, тайничок. Ну-ка, отойди в сторонку!

Потеснивший Килиана в сторону Петр представлял собой внушительную фигуру. Даже тяжелое ранение не успело сильно ослабить его, что он сразу же и продемонстрировал. Толстые, напоминавшие среднего размера колбаски, пальцы осторожно влезли в едва заметные каменные карманы на полу. Резко выдохнув воздух, он дернул крышку вверх. С жалобным скрежетом каменная дверца пошла вверх: сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

— Ну вот и все! — с удовлетворением пробормотал Петр, аккуратно кладя крышку на пол. — Тяжелая падлюка попалась. Думал, что не осилю!

Перед стоявшими на коленях солдатами открылась неглубокая ниша, полная странным пыльным хламом.

— Ого! — воскликнул Петр, высмотрев в куче изогнутую саблю. — Казачки, значит, здесь побывали…

Протерев клинок, он обнаружил там малопонятную надпись.

— Киря, знаю я, что это такое, — в его голосе появилась какая-то непонятная злость. — Схрон это кулачий! Вот что это! Твари эти зерно здесь прятали!

От него несло такой ненавистью, что Килиан даже растерялся. Он не мог сообразить, чем была вызвана такая перемена настроения. «Чего это он завелся? — размышлял он. — Похоже, какая-то старая история? Спросить что-ли».

— Ты что это? — сделав простодушное лицо, спросил маг своего товарища. — Какое еще зерно?

Петр вновь опустил факел в тайник, кивая на его содержимое.

— Видал что тут? Так вот, сбруя это казачков. Я это точно знаю. Пять лет у них батрачил. Света белого не видел! Как раб от зари до зари вкалывал…

Он до хруста сжал кулаки.

— Понимаешь, жил как последняя тварь, — продолжал он. — На улице ночевал. Хозяин говорил, что в хлев мне нельзя, а то еще скотину заражу чем-нибудь. Питался впроголодь. Вон Тришку, пса дворового, и то лучше кормили…

Килиан молча слушал, понимая, что затронул какую-то тайную струнку. Петр был должен просто выговориться.

— Когда пришла советская власть, они сразу же все попрятали, — в красноватых отблесках его глаза лучились ненавистью и злобой. — Смотрите, мол босы мы и голы! Нету у нас ничего! Сами в это время жрали в три пуза… Вон у Машки, старшей хозяйской дочки, ни один сарафан на жирной туше не сходился. Перешивать постоянно приходилось. Все свое добро они прятали вот в таких же схронах. Копали глубокие погреба где-нибудь в лесу, переждать хотели… Казачки это, точно тебе говорю! Где-нибудь еще недобитки сидят.

Килиан, не спуская глаз с тайника, нагнулся и зацепил какую-то странную штуковину, чем-то напоминавшую пистолет. Это определенно был механизм, который имел крупный граненый ствол, деревянную рукоять и странные колесики. Чем дальше он его рассматривал, тем все больше убеждался, что все эти предметы ни как не могут быть моложе нескольких сотен лет.

— Подожди, Петро! — прервал он своего товарища. — Посмотри-ка, на это! Этому агрегату не меньше четырех или может даже пяти веков. Все это не не может принадлежать тем казакам, которых ты говорил!

Тот хмыкнув в ответ, забрал у него найденную штуковину.

— Казаки, — вынес, наконец-то, он свой вердикт, после непродолжительного молчания. — Эта штуковина называется фитильный пистоль. Мне как-то хозяин его показывал. Хвастался! Напился от тогда знатно. Песни орал, а потом выбежал из дома вот почти точно с таким пистолетом и начал им трясти прямо у моего носа. Говорит, что ты, мол, босяк безродный, у которого нет ни двора ни кола, а я настоящий потомок древних запорожских казаков! Ты, говорит, гордиться должен, что я тебе объедки со своего стола приношу! Понял, какие это казачки!

— Получается это чье-то старинное убежище, — задумчиво проговорил Килиан. — Кто тут прятался…

Килиан приподнялся и стал медленно идти вдоль одной из стен.

— Стены и потолок из кирпича. Сделано все основательно, — медленно чуть растягивая слова рассуждал он. — Очень все это похоже на крепость — солидную и тайную крепость! Взводный, ты следишь за моей мыслью?!

Судя по улыбке, скользнувшей по губам Петра, он прекрасно понимал, куда клонит его товарищ.

— Если у нас не получиться к своим вернуться, то здесь можно сидеть хоть до скончания века! — закончил свою мысль Килиан.

— Если не получиться, — словно эхо отозвался вслед за ним Петр. — Если не получиться, здесь воевать будем с гнидой немецкой! С таким схроном нам сам черт друг!

Он лазили по подземельям почти целый день, осматривая буквально каждый его закоулок, и с каждым шагом у них возникало все больше и больше вопросов.

— Слушай, Кирюха, я вот одного никак не пойму, — вдруг, повернувшись к Килиану, проговорил Петр. — Здесь такое основательное, просторноепомещение, расположенное, буквально, в пяти шагах от села. И как, скажи мне, друг ситный, его просмотрел тутошний предрик? — Он энергично и с презрением постучал по своему лбу. — Надо быть полным придурком, чтобы упустить такой погребок! Смотри! — Петр сделал вид, что пошел вприсядку. — Это же готовое зернохранилище! Здесь же свободно можно тонн сто — сто пятьдесят разложить.

Внимательно выслушав его, Килиан недоуменно спросил:

— Как же так? А церковь наверху?

— Я тебя Киря иногда понять не могу, — как-то странно растягивая слова, начал Петр. — Сколько воюем с тобой вместе, сколько соли вместе съели уж и не пересчитать! Смотрю и вижу, что свой ты парень, свой в доску! Короче, наш рабочий человек… Но вот, иногда, … ты такое скажешь, что хоть стой, хоть падай! Так вот, я и сейчас что-то не разберу… Про церкву пошутил что-ли?

Маг почувствовал, что по спине скользнул холодок. «Что-то не так, — пронеслось в его голове. — Все вроде правильно сказал. Церковь — это место для поклонения местному божеству, а значит, оно священно и неприкосновенно! Петр, что язычник и против единобожия?».

— Понимаешь, Киря, я просто хочу разобраться, — продолжал Петр, не обратив внимание на приумолкнувшего Килиана. — Ты, что верующий что-ли?

Тот молчал, не зная, что ответить.

— Религия — это опиум для народа… Тьфу! Короче, дурман! — проникновенно проговорил взводный. — Вот, во что надо верить! Смотри!

Он с яростью потряс своими здоровенными руками перед Килианом.

— Вот этими самыми руками я, без всякой божьей помощи, построил себе дом! — глаза его загорелись. — По бревнышку, по одному бревнышку таскал на своем горбу… Школу всем селом за три дня подняли под крышу! Понял! В себя надо верить! В своих товарищей, в семью, а не в какого-то доброго дядю, который сидит где-то там наверху и с доброй улыбкой смотрит вниз! … А теперь пошли дальше! Надо за сегодня все здесь осмотреть, может еще что-нибудь полезного отыщем…