Слесарь и сочинительница (СИ) - Грез Регина - Страница 16

Приехала домой, мама мне устроила разнос, как школьнице. Не стала долго препираться, собрала вещи, уехала в Сашину квартиру, предупредила, что буду жить там. Пыталась писать, редактировать. Два дня прошли плодотворно, я воодушевилась, «Город» мой стали люди читать, появились новые хорошие комментарии. А потом увидела сообщение от модераторов, что моя повесть отклонена от участия в конкурсе из-за возрастного ценза.

Это немыслимо просто! Где же они там у меня откровенные сцены нашли? Ну, девушка сидит на коленях у мужчины, признается, что у нее нет опыта, и она волнуется по этому поводу, а мужчина ее успокаивает, признается в любви. И все, что потом между ними происходит, я постаралась очень деликатно описать, без подробностей. Неужели эта сцена кому-то показалась слишком интимной? Но в любом случае, не вижу повода вешать на книгу ярлычок, ведь кто-то придет ради эротики, а ее в книге нет. Все, надо забыть о конкурсе, будто и не знала никогда.

Гуманисту только пожаловалась в Контакте, он меня поддержал, сказал, что согласен с моей позицией, книга целомудренная и пробуждает добрые чувства. Одним словом, дал понять, что со временем ее непременно оценят.

Я конечно поблагодарила, а про себя подумала – стандартные слова утешения. Еще бы ему меня не утешать. Я, похоже, сейчас одна читаю его рассказы и обсуждаю его исторический роман, ближе к середине мне даже стало легче читать. Когда пролистала первые главы с описанием политической обстановки эпохи Ивана Грозного. Оказывается, в романе и любовная линия есть, когда я до этих моментов дошла, всерьез заинтересовалась, а чем же все кончится. Даже спросила Гуманиста, останутся ли его герои вместе. Автор меня успокоил, кажется внимание к роману ему очень польстило. Хоть кому-то настроение подняла.

А на следующий день меня ожидал еще один удар. Карина выложила нашу книгу без моего имени. То есть не как соавторы. А будто она одна ее писала. Я сначала не поняла, что она просто решила меня бросить. Описываю ей свое недоумение и вопросы, а Карина отвечает, дескать, моя фамилия испортит ей имидж и лучше будет, если книгу увидят с одним автором. А деньгами за подписку обещала поделиться, «я же честная»! У меня резко заболела голова и опять плакать захотелось. Вот за что она так со мной?

Я начала перечитывать нашу книгу у нее на страничке – история обещала быть веселой, игривой, очень откровенной и даже ни капли не пошлой, Благодаря мне. Уже в первый день выкладки первые сорок страниц забрали четыреста библиотек, и много было восторженных отзывов. Гению Карины Фокс. А я стороне. Ума не приложу, что я там могла бы Карине испортить. Что не так с моим имиджем?

Хотела написать возмущенный пост, но передумала, просто не было сил. Вместо жалобных воплей в блогах я удалила Карину из друзей ВК, отписалась от нее на сайте, потом поняла, что не могу больше смотреть на экран без слез - выключила ноутбук.

Лежала на Сашкиной кровати и плакала в темноте. За окном, кажется, снова идет дождь. Последняя неделя августа. Впереди осень. Осень я люблю. И еще люблю Сашку. Когда он приедет, я так прямо ему и скажу. Повисну у него на шее и скажу, что «я могу тебя очень ждать, верно-верно и долго-долго…». Неважно, что он решит – ездить вахтой или найти работу здесь, я хочу быть с ним и это самое главное. И ребенка тоже хочу, мне ведь, и правда, уже пора. А Саша будет отличным папой, строгим и ответственным. От этих мыслей я еще больше плакала, но уже не так было грустно, даже наоборот, в душе что-то начинало просыпаться, какое-то необыкновенное ощущение, предчувствие праздника. Волнение и восторг! Меня эмоции просто переполняли, я уже грустить не могла, села на кровати и представила, как мы идем по городу и держим за обе ручки нашего сыночка. Или дочку. Саша сказал, что не важно, кто будет, совершенно не важно.

А книжки – это, конечно, хорошо, но я пожалуй напишу своим читателям, что на какое-то время ухожу в творческий отпуск, обдумывать новую историю. Вот так нейтрально напишу. Может и правда, будет у меня еще история, может кто-то ее дождется.

Два дня я не открывала ноутбук, два дня я летала, будто на крыльях. Чувствовала себя свободной, легкой и ожидание предстоящей встречи было волнующим и приятным. Пыталась дозвониться до Саши, но он заранее предупредил, что связь там плохая и он сам позвонит, когда появится такая возможность. Так и случилось через две недели…

– Яна, ты только тихо сиди, не переживай, я сейчас лежу в больничке на Новозаполярном.

– Саша, что случилось?

– Да тросом меня зацепило малехо. Помбур ручку газового ключа дернул не вовремя, а я стоял на пути, меня отбросило к стенке. Короче, потом трещину в ребре нашли и сотрясение мозга. Могло хуже быть. Повезло еще. Я думаю, Яна, это знак. Севера измену не прощают. Я оттуда слился уже раз, видать, обратно не приняли. Понял, короче, что надо завязывать.

– Саша, я к тебе приеду! Скажи только куда.

– Да зачем приезжать-то? Меня завтра выписывают, билет мне уже мастер взял, скоро дома буду, Солнце мое! Готовь магарыч, хотя мне пить нельзя, я таблетки глотаю, чтобы голова встала на место. Ты же меня, чокнутого, любить не будешь.

– Может, буду…

–  Ага! Приеду - поговорим.

– Ты скажи, когда тебя встретить! Саша… Саша… пропадаешь опять… 

Саша

Обратно на самолете летел. Начальник подсуетился, оплатили мне билет и полностью за месяц рассчитались. Я все понимаю, им неприятности не нужны, у меня же производственная травма, можно было судиться. Но я не стал кипиш поднимать, оно мне не надо. И так хорошо откупились, я не в претензии. Виноватых нет, Коляна подставлять я не буду, с любым на буровой так случиться могло. У нас бывали случаи и похуже.

А здесь я просто отскочить не успел. Шло свинчивание обсадной колонны 324. Вдруг закусило резьбу, кабель-дублер на моментомере порвался, я хотел кабель сдернуть, чтобы не цеплялся, а ключ-то оставался на скорости. Я спиной к нему стоял и не видел, как все произошло. Помбур, видать, хотел мне помочь, чтобы шестерни провернулись, но перестарался, трос от ключа натянулся туго и лопнул, а меня концом ударило, будто плетью стальной наотмашь.

Отнесло меня через будку бурильщика и впечатало в стену возле лебедки. Это я четыре метра пролетел. Встал даже сам, народ сбежался, щупают меня, вроде жив, кости целы. «Дышать можешь? – Молоток!» А у меня голова гудит, я ниче понять не могу. Но вроде оклемался немного, даже хотел работу продолжать, а потом чувствую, что-то не то. Бок вдруг резко прихватило, вдохнуть не могу, боль адская. Вполсилы дышал, аж самому страшно, и в ушах булькает, будто воду налили, и тошнить стало потом. Ну, вызвали вертолет, увезли в поселок, там медцентр у них современный. Отлежался два дня, начальнику ситуацию обсказал, что надо прощаться, не получилось у меня снова встать в строй. Надо домой, на печку. К любимой девушке под бочок. Яне позвонил, сперва хотел напугать, что я весь переломанный, а потом думаю – нафига врать-то, че я пацан. Через полчаса посадка, я ей сказал дома меня ждать, в аэропорт не мотаться. Тачку возьму и приеду сам. Хочу еще розы ей купить. Красные. Она вроде любит.

Яна

Он открыл двери своим ключом. У меня сердце забилось и слезы опять. Я к нему подбегаю, а у него в руках большая красная роза. Тут я совсем разревелась. Мог бы цветы и не покупать, ему же точно не до этого сейчас, он с дороги и еще болеет. Розу унесла в кухню, вернулась в коридор, помогала ему снимать куртку. Саша молчит и так странно смотрит на меня, а я все почему-то плачу. Мне его так жалко, так жалко, просто нет слов.

Потом обнялись и долго стояли в коридоре, ничего даже не говоря. Он меня целовал в макушку и лоб, и все время был очень серьезный. Потом я его повела кормить, розу в воду поставила. Саша ел мало, хотя я столько всего вкусного приготовила, все, что он любит, и рыбный пирог и борщ. А дальше мы прошли в зал, и он прилег на диван, у него правый бок еще сильно ныл, надо было выпить таблетки.