Мираж Огня (СИ) - Юраш Кристина - Страница 20

Очень полезная памятка. При условии, что большинство инквизиторов не умели читать, - произнес Бельфегор. 

“Колдовство считается преступлением особенным, ибо совершалось тайно, во тьме, под предводительством темных сил. Сам дьявол помогал ведьме на суде, подстрекал ее отрицать свою вину и лгать на суде, закалял ее против мучений пытки, затемнял память свидетелей, утомлял плачей и еще многими-многими способами вредил судьям и мешал суду. Дьявол  часто присутствует во время допроса ведьмы и видим ведьмою. Большею частью он сидит под столом, высовывает язык, строит гримасы и угрожает ведьме, если она вдруг захочет признать свою вину.” - у меня сразу возникло несколько вопросов к тому, кто это составлял. Если дьявола видела только ведьма, кто рассказал, что под столом дьявол? Раз он пугал ее и не давал признаваться? Кто такие “уставшие палачи” и почему их не заменил святой орден при первом недомогании? Что значит закалял дьявол? Ведьмы сами страшатся ада, так зачем же они сами идут к нему в руки? Покаявшись господу у них больше шансов на прощение.

Ты почему под столом сидел? - хохотнул Бельфегор. - И почему палачей утомлял? 

- Потому что стул не предложили! Я же безумно люблю сидеть под столом! - огрызнулся Люцифер. - Внимание! Премьера! Смотрите, под каждым столом инквизиции! Дьявол с нервным тиком! Это я не рожи корчу, а глаз у меня дергается. 

“Само собой, такой процесс требует от судей особой стойкости и мужества — ведь бороться приходится с самим дьяволом, и, чтобы его перехитрить и одолеть, нужно иметь особые средства и принимать исключительные меры. Для процессов о ведьмах были выработаны специальные и строгие судопроизводственные формы.” - если основываться на том, что я вижу сейчас, я уже предполагаю что там за меры такие. Господи, дай мне сил навести порядок в этих землях.

“Для возбуждения обвинения в колдовстве достаточно одного лишь подозрения, основанного на народной молве, на слухах и догадках по внешнему виду ведьмы, по случайным ее поступкам. Объективных доказательств не требуется. Достаточно одного предположения о виновности..” - а если кто-то подаст злобный навет из соображений корысти, мести или зависти? Как отличить, что навет действителен и ведьма вредила людям? А если помогала, и вы сожгли дитя божие?

Почему-то в этот момент перед глазами встало бледное лицо Софы. А вдруг какая-то мразь посмеет… Я читал и понимал, что через каждое слово вижу ее дрожащие губы, ее потерянный взгляд, наполненный ужасом и паникой. Теперь понятно, почему она так боиться… “Рыжая, значит ведьма!”, - пронеслось в памяти, а я вспомнил огненный цвет волос. До тех пор, пока я не наведу порядок, ей лучше не высовываться.

“Свидетелями могут быть опороченные, подвергавшиеся наказанию, даже малолетние дети. Имена свидетелей сохраняются в тайне, если они не имеют желания прийти на суд божий над ведьмой.” -  как это не приходить? Как? А кто вообще сможет доказать наличие этих свидетелей? Что вообще происходит в этом мире?

Говори, дитя божье! - голосом священника произнес Люцифер, обнимая Бельфегора. - Покажи всем, где тебя ведьма трогала! Как очаровывала! Не стесняйся! 

“Обвиняемому не положены никакие средства защиты и отнимается право апелляции. Он не имеет права возражения против обвинителей. Отвод можно дать лишь в случае «смертельной вражды».   А если ты не знаешь обвинителя в лицо? Кому опровергать, если можно анонимно совершить донос?!  Это какой-то замкнутый круг!

“Взятие защитника по свободному выбору подсудимого не допускается. Суду разрешается назначить защитника верного и надежного, т. е. твердого в вере. Защитнику, если таковой имеется,  не сообщать никаких данных из допросов свидетелей.”  Как же тогда смочь защитить праведную душу, если наведен поклеп?

У меня начинала болеть голова, от того, что я читал и пытался осмыслить. Но как только мой взгляд упал на последние строчки, я сорвался с места и стрелой вылетел из дома ведьмы, седлая коня.

- Антоний! - за спиной раздался  взбудораженный крик Софы, выбежавшей босиком за мной из дома, - Антоний, что случилось?

- В дом! Никого не пускай! Никуда не ходи! -  прокричал я, уже на скаку, пытаясь натянуть наспех схваченную рясу, -  Меня жди! Свечу не зажигай!

Последние слова я уже прокричал, отдаляясь все дальше и дальше от Софы. Ветки били меня по лицу, а я вглядывался в темноту. Только бы успеть! Только бы успеть!

Если бы не увидел все своими глазами, я бы никогда не поверил в то, что святой орден на такое способен. Сейчас никто не в безопасности, особенно Софа, если ею уже  заинтересовалась святая церковь. Боль в  голове набатом билась в виски. Перед глазами стояли последние строчки в памятке : “Совершенные грехи с обвиняемой не считаются грехами. На них распространяется индульгенция. Для женщины, принявшей в себя дьявола будет избавлением ощутить в себе брата ордена! Крики и сопротивление в ней пробуждает дьявол! Победи же их, сын мой!”. Я должен успеть! Я обязан!

Я не помнил, как добрался до святой церкви. Почти на ходу, спрыгивая с коня, я бежал к вратам.

- Отвори! - орал я, не переставая колотить в некогда святая святых ордена, - Именем господа открой дверь!

За дверями не слышалось даже шороха, а я переводил дух, сползая по массивным дубовым вратам. Загнанный конь хрипел, но врата так и не отворились… Я не узнавал свой орден. Он стал совсем другим…Обычно кто-то из братьев оставался дежурить, чтобы приютить страждущих. А двери святой обители всегда были открыты для тех, кто искал помощи или спасения… Для того, чтобы спасти душу сначала нужно было позаботиться о теле!

- Святой, -  позвал меня скрипучим голосом старик, а и-зи угла появился маленький светлячок фонаря, - Они не откроют. Идем со мной.

Я  побежал на свет светлячка, молясь. чтобы не опоздал… Только бы не опоздал…

- Они всегда запирают двери и выгоняют старого Мораиса… Раньше били, а теперь просто выгоняют, -  тяжело вздохнул старец, а до меня медленно доходил смысл его слов. Били?!  В святой обители, где находили приют обездоленные? Били?!

- За что тебя истязали? - не отдавая себе отчета я задал привычный вопрос дознавателя. Я раньше часто задавал его, но сейчас воспоминания о прошлом заставили поежиться.

- Я им говорил! Говорил, что Святой придет и деяния их не одобрит! - погрозил сухоньким кулачком старик, а я чуть не налетел на него сзади, когда он резко остановился.  - Но они не верили старому Мораису! А святой пришел… Святой пришел… И кто был прав? Ничего, мученикам царство божие… И святой Петр золотые врата раскроет!

В голове роились разные мысли, где-то на задворках разума промелькнула мысль, что порядок нужно наводить с почтения старцев, но тут я услышал пронзительный женский крик.

- Быстрее, старик! - заорал я, видя как подслеповатый старик перебирает связку отмычек, пытаясь найти нужную. Времени оставалось мало, а я больше всего на свете боялся опоздать…

Со стороны, с которой мы подошли, было окно. Красивый витраж, который не защитили решетками. Не мудрено! Какой слабоумный полезет на орден, что творит такие вещи?

- Господи, прости! - заорал я, отходя на несколько шагов от красивого витража, крестясь, чтобы взять разбег. Если я правильно рассчитал, то мне хватит двух шагов по стене, чтобы влететь в окно. - Мораис, уйди!

Старец сначала не понял, а потом округлил глаза, глядя на то, как я бросаюсь к окну.

Я оказался прав, двух шагов вполне хватило, и вот, подтянув колени ближе к животу и закрыв лицо, соединенными крест на крест руками, я разбил витраж и оказался внутри. Наскоро отряхнувшись, я рванул по коридору, пытаясь в точности вспомнить маршрут, где находилась ведьма. Чем ближе я приближался, тем сильнее слышались тихие поскуливания и наглый голос кого-то из инквизиторов.

- Нас предупреждали, что вы сопротивляетесь, - говорил он, а Альвева заскулила еще громче, - Но не говорили, что любовь к дьяволу так сильна, что ты способна напасть на инквизитора!