Последний Рубеж - Диллард Майкл Дж. - Страница 49

• Предыдущая
• 49/61
• Следующая

Наступила темнота, и раздался пронзительно-громкий крик женщины. Долгим, многократным эхом отразился он в гулких невидимых сводах какого-то замкнутого пространства и затих. Темнота, как бы утончаясь, теряла свою непроглядную насыщенность, из нее один за другим проявлялись образы: высокие, аккуратно обработанные стены пещеры, яркие факелы, отбрасывающие полосы света и тени на мучающуюся в родах женщину. Ее крика больше не слышно – грохот церемониальных барабанов наполнил пещеру нескончаемым гулом…

Спок с недоумением всматривался в представленную ему картину и, наконец, вспомнил: как церемония женитьбы, как ритуал погребения, так и ритуал рождения оставался неизменным на протяжении многих тысячелетий – ни один вулканец не избежал этого ритуала. Даже доводы самого Сурака оказались бессильными перед мощью древних обычаев.

Для Кирка открывшаяся картина показалась такой необычной, ни на что не похожей, что он не мог удержаться от вопроса:

– Что это за сцена из доисторических времен?

– Я предполагаю, – ответил Спок, – что мы присутствуем при моем появлении на свет. Перед ними появился Сибок и подтвердил:

– Ты прав, и если ты действительно ничего не боишься, иди за мной – я покажу тебе твое прошлое.

Спок молча поднялся и молча пошел за ним.

Они прошли в дальний угол пещеры, и Спок узнал в юной женщине, лежавшей в родовых муках на соломенной подстилке, свою мать Аманду. Под церемониальными одеждами выпукло обозначался большой живот, перекошенное болью лицо покрылось испариной. В жрице Спок узнал царственную Т'Лар, которая впоследствии слилась с его телом и духом.

«Как это может быть, – подумал Спок, – что та, которая дала мне вторую жизнь, присутствовала при моем появлении в первый раз?»

Рядом с Т'Лар стоял Сарек, отец Спока, сдержанно наблюдавший за происходящим. Сдержанность объяснялась присутствием Т'Лар, но больше поведения отца Спока поразила молодость его родителей. Волосы у Сарека были черными, как смоль, а у Аманды – золотисто-каштановыми, без малейшего намека на седину.

Снова раздался громкий крик Аманды, церемониальные барабаны ускорили дробь, насколько это было возможно, и резко замолчали, как только ребенок появился на свет. Наступила торжественная тишина – тишина ожидания самого жизнеутвердающего звука. И он раздался, этот звук, – короткий, но звучный детский крик.

Т'Лар, принимавшая ребенка, осторожно передала его отцу. Сарек с блаженной улыбкой всмотрелся в него и сказал:

– Как похож на землянина!

Споку показалось, что нотка разочарования промелькнула в голосе его отца, но взгляд его оставался таким же блаженным, когда он передал ребенка матери.

Аманда прижала сына к своей груди, провела тонким пальцем по его крошечным остреньким ушкам и произнесла:

– Это дитя не будет принадлежать ни Земле, ни Вулкану, но всегда будет нашим сыном.

Кирк с большим интересом наблюдал за сценой, доступной далеко не всякому мужчине, но мельком взглянув на Спока, он озабоченно тронул его за плечо:

– Спок?

Его Первый офицер впервые не отреагировал на голос своего капитана, оставаясь безмолвным и бесчувственным. Капитан с яростью посмотрел на Сибока:

– Что ты сделал с моим другом?

– Ничего, – пожал плечами Сибок, – твои друзья остались твоими друзьями. Разве ты этого не видишь?

Вопрос застал Джима врасплох, и все-таки он ответил:

– Нет, не вижу!

– Тогда узнай кое-что о себе самом, – Сибок придвинулся ближе.

Отвернувшись в сторону, чтобы не встречаться взглядом с Сибоком, Кирк ответил:

– Обойдусь без твоих услуг!

Очнувшийся от его выкрика Маккой успокаивающе положил ему на плечо свою руку. В его глазах светилось что-то неопределенное, какая-то помесь фанатизма и рассеянности, ожидания подсказки. На видеозаписи заложников такие глаза были у Кейтлин Дар.

«Еще один зомби», – подумал Кирк и с горечью осознал, что оказался на грани потери двух самых близких друзей по прихоти какого-то безумца.

Он отбросил руку Маккоя со своего плеча и обернулся к Сибоку:

– Что я должен тебе открыть? – почти кричал он. – То, что я сделал не правильный выбор в своей жизни? Что я сворачивал налево, когда должен был идти направо? Так я и без тебя знаю все свои слабости…

И с каждой высказанной им мыслью окружающие его образы меркли, погружаясь в водоворот теней, уходили на задний план, а на переднем… сияющий красавец «Энтерпрайз», подобно молнии, разрезал своим раскаленным корпусом сумрачную твердь небосклона, устремляясь к Источнику Всего Сущего. Он напоминал падающую звезду, спешащую навстречу своей смерти. Или не звезду, а…

«Дэвид – сын мой, кровь и плоть моя, ты умер до того, как я по-настоящему узнал тебя. Ты – невосполнимая потеря для твоей матери Кэрол. Мне не нужен никакой шарлатан, вроде Сибока, чтобы…»

– Джим, почему бы тебе не расслабиться и не позволить ему говорить, – посоветовал Маккой.

– И превратиться в зомби в угоду безумцу? И это мне советуешь ты, доктор? Вспомни, что ты совсем недавно говорил!

– Я был не прав, – повинился Маккой. – Этот, как ты его называешь, безумец избавил меня от страданий. Ни один психиатр во всей Вселенной не смог бы…

– К черту! Опомнись! Ты же – доктор! И не можешь не знать, что ни боль, ни вина не исчезнут по одному мановению волшебной палочки. Они навсегда остаются с нами и делают нас людьми. Потеряв их, мы теряем и самих себя. А я не хочу терять себя. Я не могу забыть Дэвида и Кэрол, я не хочу избавляться от своей вины перед ними. И прежде всего и больше всего я боюсь потерять «Энтерпрайз». Я болею за него, и мне нужна эта боль.

– Джим, послушай меня, – воспользовался паузой Маккой, но был прерван голосом Ухуры, сидевшей за передатчиком. Он дрожал от возбуждения:

– Сибок, это мостик. Мы приближаемся к Великому Барьеру!

За иллюминаторами постепенно исчезал звездный свет, поглощаемый красным маревом. Лицо Сибока горело нетерпением, и он сразу же приступил к делу:

– Капитан Кирк, боюсь, что вам придется остаться здесь в гордом одиночестве. А доктор и Спок пойдут со мной.

Он, не оглядываясь, уверенно направился на выход. Маккой встал, сделал вслед ему несколько шагов, потом остановился, нерешительно посмотрел на Кирка и Спока, сидевшего рядом со своим капитаном.

Кирк одарил Первого помощника благодарным взглядом и вздохнул с облегчением. А Сибок был уже у двери, когда вдруг осознал, что идет один. Он обернулся и с нетерпением позвал брата:

– Спок, я жду тебя.

– Я никуда с тобой не пойду, – ответил, как отрезал, Спок.

– Почему? – голос Сибока звучал с раздражением и обидой.

– Я остаюсь верным своему капитану.

– Не понимаю.

– Наконец-то ты сознался, что не все тебе доступно. Да, ты меня не понимаешь, потому что не знаешь меня – своего брата. Я вовсе не тот младенец, которого ты вызвал из небытия волей своего внушения. С того времени я не только вырос, но и нашел себя и свое место во Вселенной… здесь, среди моих товарищей по экипажу.

Маккой внимательно слушал эту речь, и глаза его мало-помалу прояснялись. Твердым шагом он вернулся назад и сел рядом со Споком и Кирком.

– Полагаю, что тебе придется вычеркнуть и меня со своей команды, Сибок, – заявил Маккой и виновато обратился к Джиму:

– Прости меня, я только…

– Не надо объяснений, старина. Теперь это не имеет никакого значения. Главное – ты с нами. – Кирк положил руку на плечо доктора.

К общему удивлению всех троих, Сибок с похвалой отозвался о них:

– Узы вашей дружбы оказались намного прочнее, чем я думал, – хвала вам за то. Но окончательная победа будет все-таки за мной.

Двери раскрылись, показались солдаты, терпеливо ждущие в коридоре.

– Подожди, – окликнул Сибока Кирк. Сибок остановился в дверном проеме и оглянулся.

– Мы никогда не пройдем Великий Барьер! – выкрикнул Джим в последней отчаянной попытке образумить Сибока. – Как ученый, ты должен это знать. Наши щиты…

Сибок не дал ему договорить:

• Предыдущая
• 49/61
• Следующая