Дважды укушенная (ЛП) - Райли Алекса - Страница 4

Больше всего мне нужно было видеть, как быстро они двигались и как менялись их глаза, но всё, на чём я могла сосредоточиться — это ревность.

Я до сих пор не понимаю, почему она позволила другому мужчине поцеловать её, когда Эзра и Эрик заставляли её смеяться и улыбаться всю ночь в театре. Они выглядели счастливыми вместе, и я знала, что должна их оставить, даже если мне казалось, что моё сердце разбито. Но неделю спустя я всё ещё не забыла об этом.

Я ускользнула от них в первую же ночь после того, как поклялась, что больше не буду за ними ходить. Тот же человек, которого они оттащили из Раваны в театре, нашел меня скрывающейся возле её дома. Он был зол и рылся в моих вещах, говоря, что он коп. Я ему не поверила, но он был в два раза больше меня и явно на задании. Я утащила оттуда задницу, думая, что это был знак для меня, чтобы действительно держаться подальше. Я думала головой, по крайней мере, физически, когда дело доходило до того, чтобы наблюдать за ними, но я всё ещё могла делать всё, что мне было нужно. Обычно я лучше всего копаюсь в информации, но в попытках узнать больше я только билась о кирпичные стены. Я знаю, что у них должно было быть прошлое, как у Бишопа, но нечего не отследила. Может, они и молодые вампиры, но я даже не знала, как всё это работает. Ты превращаешься или рождаешься вампиром?

Прямо сейчас у меня может быть все, что я искала, на кончиках пальцев. Я открываю книгу и первое, что я вижу, это объявление о розыске Эзры и Эрика. Дата внизу — более ста лет назад, но я знаю, что это они, даже если их имена другие. Фотография черно-белая, бумага изношенная и старая, но это точно их глаза.

Я смотрю на них с недоверием, потому что список их преступлений не может быть реальным. Их обвинили в убийстве собственного отца, а затем сожжении дома вместе с ним внутри. Это даже не худшее. Считалось, что они убили своего отца, потому что он обнаружил, что они виновны в исчезновении десяти женщин в их городе, которые позже были обнаружены в могиле на земле, принадлежащей их семье. В газете указано вознаграждение и сказано, что у полиции не было никаких зацепок об их местонахождении на тот момент.

Я не могу остановить себя от просмотра страниц газет, на которых опубликована информация о каждой пропавшей девушке. Пока я читаю, оказывается, что все они были красивы, молоды и примерно моего возраста. Все они тоже выглядели похожими: высокие и стройные с короткими рыжими волосами. Я читаю слова, но до сих пор с трудом могу поверить, что Эзра и Эрик способны на что-то подобное.

Мои руки дрожат, когда я закрываю книгу, и я не могу продолжать читать. Я не знаю, остального о близнецах или о других вампирах. Из того, что я собрала, все пятеро двигаются вместе, но появлением Джульетты, теперь их шестеро. Мы были не очень близки, но я никогда не хотела, чтобы с ней что-то случилось. Я не вижу, чтобы Кейн повредил хоть волосок на ней, или позволил кому-то еще. Ворчливое чувство в глубине души, от которого я, кажется, не могу избавиться, это то, что Равана так похожа на описание всех женщин, которые пропали без вести. Говорят, что у серийных убийц есть тип, и она идеально подходит.

Я беру свои вещи и в спешке выхожу из подвала. Когда я поднимаюсь в библиотеку, включаю один из компьютеров и начинаю искать пропавших людей за последний год. Пропали несколько женщин: все высокие, стройные, примерно одного возраста с рыжими волосами. Всё так же, как и раньше. Мне действительно нужно больше смотреть новости. Я даже не представляла, что это происходит, потому что я всегда предпочитаю книги телевизору.

Я выключаю компьютер и забираю сумку. Я не должна была переставать следить за ними? Мой мозг говорит мне держаться подальше, потому что они могли убить этих женщин, но мое сердце говорит мне, что это не может быть правдой. В любом случае, это дает мне повод вернуться, но для начала мне не нужна была особая помощь.

Я должна была спланировать всё это лучше, но прежде чем я понимаю это, я спотыкаюсь о камни в лесу за их домом.

— Фонарик мог бы быть хорошей идеей, — бормочу я про себя, когда встаю и счищаю грязь со своих джинсов.

Я должна была догадаться, что это плохая идея, когда чуть не сломала ногу, забираясь на стену, которая окружает их собственность. Почему их дом должен был быть так далеко от дороги, и почему мне пришла в голову светлая мысль прийти из точки, которая была самой далекой от их дома? Я пытаюсь прокрасться внутрь, но как бы я ни падала и ни спотыкалась о всякую дрянь, скоро меня обязательно кто-нибудь услышит. Я уверена, что у вампиров суперслух, как во всех книгах, которые я читала. Я вытираю пыль с рук и счастлива, что не взяла с собой сумку. Обычно я беру её с собой повсюду, но я знала, что мне будет достаточно трудно перелезть через эту стену.

Я стою там и решаю, что мне делать. Я постоянно говорю себе, что приехала сюда, потому что в их доме может быть заперта женщина. Я должна быть уверена, что они не сделали этого с кем-то еще, и, если бы я позвонила копам, они бы подумали, что я сумасшедшая. Не то, чтобы я не согласилась с ними в данный момент.

Я уже знаю, что Равана в порядке, потому что это первое место, мимо которого я проехала. Она выходила из дома с тем же человеком, на которого на спектакле напали близнецы. С тем же парнем, который сказал мне, что он полицейский и задавал мне всевозможные вопросы.

Может, он коп и хочет помочь Раване. Если бы я продолжала следить за домами, как до театра, то, может быть, я бы знала немного больше и не была бы так сбита с толку.

Если бы я была честна с собой и смотрела в лицо реальности, то настоящая причина, по которой я пришла сюда, была в том, чтобы увидеть их и, может быть, даже попасться им на глаза. Я до сих пор не могу поверить, что они причинили вред этим женщинам, но месяц назад я бы не поверила, что вампиры существуют в реальности. Я начинаю думать, что больше ни во что не могу поверить, и это является печальной мыслью.

Притяжение к близнецам заставляет мои ноги снова начать двигаться. Чем ближе я подхожу к их дому, тем сильнее ощущение, но, возможно, их даже нет. Они могли бы выйти в один из баров, в которых я их всегда вижу, а потом я думаю о том, какая я мазохистка. Я всегда выношу эти вещи на первый план, но, может быть, это самосохранение. Это способ моего мозга сказать мне, чтобы я ушла и вернулась в мир, которому я принадлежу, потому что этот не мой.

Я замираю, когда слышу, что-то похожее на крик, и мои уши напрягаются от любого звука. Потом через секунду другой звук, и я разрываюсь между бегом к нему или от него.

Я отхожу назад, когда зажигается свет над входной дверью и выходит женщина.

— Я серьезно, вы двое! Нельзя просто позвать девушку посреди ночи и ожидать её появления! — кричит на них женщина. Я думаю, она может ошибаться, потому что похоже, что она действительно появилась. Я не могу сказать по её тону, действительно ли она злится на них или больше ругает их. Она выглядит старше, а её светлые волосы затянуты в хвост так туго, что выглядят болезненно.

— Иногда мужчине просто нужна небольшая помощь, — говорит Эрик в дразнящем тоне.

Я прячусь в тени, не зная, увидят ли они меня, даже если посмотрят сюда.

— Вы оба меня до смерти напугали! Вы получили, что хотели, так что больше не звоните мне посреди ночи, — раздражается она, садится в машину и уезжает на большой скорости.