Компенсация. Часть четвёртая (СИ) - Шалдин Валерий - Страница 2

Василёк впитывал народную мудрость и старался не отсвечивать, но им заинтересовалась одна студенточка. Она, под смех других студентов, от нечего делать стала учить его считать. Василёк пыхтел, таращил глаза и безбожно путал числа. У него после тройки шла восьмёрка, а после семёрки четвёрка. Из бестолкового Василька никак не получалось сделать второго Пифагора. Обучение закончилось, когда на вопрос, что идёт после десятки, Василёк с надеждой на правильный ответ ляпнул, что идёт Валет. Учительница после этого потеряла к нему всякий интерес. У неё явно не получилось стать для Василька путеводной Полярной звездой в математике.

Вскоре студенты получили наряды на работы: часть должна была отправляться на ферму, а большая часть - в поле. Те, кто попал в поле, должны были собирать плоды какой-то смутно знакомой растительности. Судя по величине поля, студенты поняли, что им хана. Это в прошлом 1972 году случилась засуха, а сейчас урожай был внушительным.

Когда вечером "полевики" и "фермеры" встретились на своей базе, то между ними наметилось напряжение. "Полевики" были раздражены тем, что очень утомились, да ещё от "фермеров" дурно пахнет, а с такими вонючками в одной палатке спать как-то не интересно. "Полевики" уже почувствовали себя белой костью и голубой кровью среди селян, поэтому начали чморить "фермеров", которым место было определено ниже плинтуса, где-то на уровне канализации. Поэтому "белая кость" первая пошла в баню, а "хвостокруты" поплелись в баню вторыми. Теперь в деревне баня Тимофеевны вышла на первое место, затмив даже баню Малининых. Фадеев явно не экономил на материалах, поэтому отделка бани была вульгарно дорогая: строго из дорогих лиственных пород деревьев. Это Малинины на всём старались сэкономить, поэтому в их бане отделка была из ели, только парилка, довольно скромных размеров, из липы. Да и по объёму малининская баня уступала бане Тимофеевны. У Тимофеевны в бане была даже приличных размеров комната отдыха.

На другой день для воодушевления студентов на трудовые подвиги приехал сам колхозный парторг Каневский Павел Исаевич. Единственно, чего не учёл парторг, это то, что на митинг сбежится и вся деревня, в том числе сбежится и ненавистный болтун дед Матвей, который вместе с другими бабками и дедами уселся на бревно и грустно пялился на парторга. От вида деда Матвея у парторга даже испортилось настроение, несколько сбились мысли и перепутались тезисы, которые были приготовлены для воодушевления шефов.

Начал свою речь парторг вполне бодро, с огоньком, но он искоса поглядывал на деда Матвея, который играл роль красной тряпки перед мокрым носом быка.

- Гм...товарищи студенты и студентки! В наступивший период неслыханного подъёма сельского хозяйства и полёта научной сельскохозяйственной мысли вы все, то есть и мы все, то есть нам всем предстоит встать, ага, всем на пути, то есть на путя...почему на путя...да потому, что наше хозяйство называется "Путь Ильча", а живём мы на Млечном Пути, вот мы все и станем на пути...путях...неудержимого движения к победе и построению самого справедливого общества. Кхм...не в том смысле, что встанем на пути движения к победе, а, наоборот, встанем так, чтобы идти вперёд по путям, то есть по пути. По дороге то есть. По большой дороге пойдём, товарищи, и все вместе.

Для более доходчивых образов парторг стал помогать себе жестами, объясняя собравшимся, куда они должны все встать и куда им надлежит всем вместе идти. Народу такая пантомима понравилась. Народ слушал внимательно, даже дед Матвей, который своим появлением раздражал парторга, из-за чего парторг совсем запутался в своих сложных логических построениях, куда, собственно, всем надо встать, и по какой дороге идти. Так что дед Матвей был виноват, что парторг, запутавшись, понёс совершеннейшую околесицу. Он, то зажигательно призывал собравшийся народ всем вместе выйти на большую дорогу, то всем вместе героически встать на пути научной мысли, а урожай собрать досрочно.

- Товарищи!- с воодушевлением кричал парторг, озарённый своими величественными идеями. - Давайте досрочно соберём богатый урожай в закрома Родины. А потом будем учиться, учиться и учиться, как высказал свою коротенькую мысль товарищ Ленин.

Судя по словам парторга, студенты не просто так здесь прохлаждаются на полях и фермах, а ведут битву за урожай, под руководством штаба уборки. Здесь трудовой фронт. Здесь студенты-бойцы бросаются на штурм картошки, сражаются с капустой и морковкой. Короче говоря, парторг речь задвинул весьма зажигательную, местами даже сногсшибающую. Народу понравилось, он даже проникся.

Парторг, вскоре свернул митинг, и наученный горьким опытом, больше никому высказаться по теме не дал. Не время сейчас много говорить, надо идти по пути....по путям....короче говоря, в поле надо идти и трудиться.

Васильку тоже речь парторга понравилась, хотя некоторые тезисы ему были не очень понятны. Вот зачем собирать урожай досрочно? Это как? Не дать ему созреть, что ли. Да и тезис всем вместе выйти на большую дорогу был, по мнению Василька, чрезмерно радикальным. Но он из своего опыта знал, что все леваки (коммунисты и анархисты) отличались радикализмом. Любили они это дело немножко побузить в городах и попартизанить в джунглях. Но местный народ явно не поддался на провокацию и не побежал с вилами и кольями на большую дорогу, а пошёл спокойно по своим делам. Из чего Василёк сделал вывод, что местные не очень-то и революционны.

Молодые студенты-шефы Васильку очень понравились, особенно студентки. Он вспоминал своих студентов, которых было у него сотни, сравнивал с русскими студентами. Отличия были, но незначительные. Такие же весёлые, бесшабашные, крикливые, но только те, уругвайские или чилийские студенты навряд ли на свои каникулы взяли бы и поехали в пампасы на ферму просто так, типа помочь фермерам. А эти проявили благородство и трудятся в поле до седьмого пота. За несколько дней Василёк уже даже узнал, как их зовут, какой у кого характер, какой аппетит, у кого какие проблемы со здоровьем. Ту девчонку, что пыталась учить его считать, звали Оля Шацкая, очень активная девица, говорят, что у неё шило в заднице. Медичек звали Галя Болотова, это у которой большие...глазки, и Валя Соломон. У Вали весьма выдающаяся попа. Трёх студентов Василёк уже знал по именам: это Олег Греков, высокий здоровяк, Федя Иванков, увалень и Эмиль Туйман, черноволосый лохматый паренёк. Преподавателя студенты называли Николай Михайлович Васинов. За несколько дней орава студентов уже вполне освоилась в деревне, примелькалась и вполне вписалась в местный социум. Но через несколько дней они стали какие-то задумчивые, крикливость несколько уменьшилась, зато стали чаше по вечерам шептаться друг с другом. Если вначале они в основном говорили про баб, а студентки перемалывали косточки ребятам, то потом их потянуло говорить на философские темы. Они всё чаще вспоминали свой институт, жаловались на некоторых преподов, которые отрастили им "хвосты", вспоминали какого-то профессора Котова и доцента Попова. А деревенская жизнь, как разведал Василёк, стала студентов удивлять.

- Прикиньте, патсаны, - докладывал своим друзьям Феде и Эмилю Олег Греков. - В этой деревне творится что-то не то. Странные они тут какие-то, причём все поголовно. Какой-то Бермудский треугольник, а не деревня. Аномальная зона, факт.

Федя с Эмилем заинтересовано слушали товарища, который в их компании был генератором идей. Например, это он предложил ночью вымазать девок зубной пастой, ведь это здорово, да. У него ещё была куча конструктивных идей, на предмет как весело побезобразничать. Да и за самогоном именно он бегал по деревне, впрочем, безуспешно.

- Иду я, значит, на разведку за самогонкой, - продолжал Олег. - Представляете, у кого ни спрошу, все пожимают плечами. Финиш, братцы. Куда мир катится: в деревне самогонки нет! Даже приготовленного из старых портянок. Хорошо, хоть тип местный попался, хороший мужик, Санёк его зовут. Хоть этот подсказал куда идти, но тоже какой-то весь ушибленный на голову, ибо заговариваться начал. Мелит языком, что искомое можно найти только у какой-то местной Святой. Прикиньте, граждане. У Святой! А зовут её Святая матушка Анастасия, ага. Говорит, что если вежливо обратишься к матушке, то кое-что и обломится, ага. Ну, я сдуру и потащился к этой матушке, а Санёк проводил меня до её двора. Вхожу к ней во двор, а там, братцы, как после войны, руины. Санёк говорит, не обращай внимания, это матушка местных чертей гоняла, недавно они тут являлись на свою рогатую голову и хвостатую задницу, ага. Не волнуйся, дескать, мы их победили. После таких заявочек, я, братцы, даже чуть струхнул: а вдруг меня заманивают в логово местных сумасшедших, двинут каким-нибудь чугунком по голове, и сам буду такой, чертей в их компании гонять. Но, что не сделаешь ради своих друзей, которые ждут самогонку.