Поле заколдованных хризантем
(Японские народные сказки) - Ходза Нисон Александрович - Страница 10

— Ладно, — согласился юноша, — договорились. Как большая луна над горой взойдет, так я и приду.

Сказал и исчез, будто и не приходил вовсе. Опечалился старик не на шутку, день-деньской думы тяжкие думает: как дочерей своих от змея уберечь. А луна все ярче по ночам светит — назначенный срок приближается.

Позвал тогда старик дочерей своих и говорит:

— Простите меня, неразумного. Пообещал я по недомыслию одну из вас змею в жены отдать. Придет он завтра. Что нам теперь делать?

Услыхали дочери отцовы речи, побледнели от страха.

— Не пойду я за змея замуж! — сказала старшая дочь.

— И я не пойду, — сказала средняя.

А младшая промолчала, что делать, не знает: и отца жалко, и к змею идти боязно. Подумала она, подумала и говорит:

— Не печалься, отец, пойду я за змея замуж, раз уж ты обещание дал.

Заплакал старик слезами горючими.

— Прости меня, дочка, за мою глупость, — говорит.

Покорилась бедная девушка судьбе, села у окна, ждать стала, когда змей за ней явится. Вдруг слышит — скребется кто-то за дверью. Вышла она, видит — сидит у дома лягушка.

— Здравствуй, красавица, — говорит лягушка. — Слышала я, что выходишь ты замуж за змея коварного. Не по любви, видать, выходишь. Да ты не бойся, я тебе помогу, как твой батюшка мне у заброшенного колодца помог. Только, когда к жениху своему пойдешь, захвати с собой тыкву-горлянку да тысячу иголок.

Наступила, наконец, ночь полнолуния. Взошла над горой большая луна, и в тот же миг появился на стариковом дворе юноша-змей.

— Ну что, старик, решил, какую дочь мне в жены отдашь? — спрашивает.

— Младшую отдам, — отвечает старик.

Попрощалась девушка с отцом и сестрами и вместе с женихом своим в путь отправилась. Долго шли они лесом, в горы поднимались, пока не пришли, наконец, к большому пруду.

— Вот здесь я и живу, — сказал юноша. — Прыгай в воду!

Посмотрела девушка в пруд, испугалась: тиной зеленой пруд затянут, отовсюду змеиные головки торчат — девушку рассматривают.

Вспомнила она лягушкины наставления и говорит:

— Прежде чем войду я в дом твой, утопи-ка ты в своем пруду мою тыкву-горлянку, да иголки мои на дно опусти.

— Ладно, давай сюда свое приданое, — согласился юноша.

Бросил он тыкву в воду, топит ее, топит, а потопить не может, все она на поверхности плавает. Рассердился тогда юноша-змей и высыпал иголки на дно. А дно-то илистое. Воткнулись иголки и ил острием вверх. Юноша-змей на них и наступил!

Взвыл он злобно от боли и вмиг свой истинный облик принял — превратился в огромного страшного змея. Зашипел змей:

— Ах ты, негодная! Обмануть меня вздумала! Не жди теперь пощады!

Закричала девушка и прочь по тропинке подальше от пруда побежала. Видит — стоит средь деревьев маленькая кумирня. Спряталась там девушка — еле дышит от страха.

Подполз змей к кумирне, да как захохочет:

— Нашла, где от меня спрятаться! Раздавлю тебя, как яичную скорлупку!

Обвил он кумирню плотным кольцом, все крепче и крепче сжимает. Захрустела кумирня, вот уж и крыша рухнула, и стены качаются.

«Нет мне теперь спасения, — думает девушка. — Задушит меня змей!»

Собрала она последние силы и еле слышно прошептала:

— Помоги мне, лягушечка, спаси меня!

И в тот же миг все вокруг стихло. Перестали стены качаться, не слышно змеиного хохота. Открыла девушка глаза, видит — появилось невесть откуда целое море лягушек, видимо-невидимо. Уселись они на спину змею коварному и давай его топтать и покусывать. Топтали, топтали, пока дух из него вовсе не вышибли.

Вышла девушка из своего укрытия, лягушкам поклонилась.

— Спасибо вам, — говорит, — если б не вы, не видать мне больше неба синего и луны ясной.

Вернулась девушка домой жива-невредима на радость отцу и сестрам. А потом за хорошего парня замуж вышла и жила долго и счастливо.

Обезьяна и краб

тправились как-то обезьяна и краб вместе гулять. Нашла обезьяна по дороге косточку персика, а краб — рисовый колобок. Очень захотелось обезьяне съесть рисовый колобок, вот и стала она упрашивать краба поменяться. Уж и так и сяк она краба уговаривала, пока тот наконец не согласился. Схватила обезьяна рисовый колобок, мигом проглотила. А краб персиковую косточку сохранил, домой принес, весной в землю посадил. Проросла косточка, появилось деревце. Росло, росло и скоро дало плоды — сочные, сладкие.

Очень захотелось крабу попробовать персик, но как его с ветки снимешь? Вот и попросил он обезьяну помочь.

Прибежала обезьяна, взобралась на дерево — от сочных плодов оторваться не может, а про краба и думать забыла.

Ждет краб под деревом, когда обезьяна ему персик кинет. А обезьяна тем временем наелась, вниз посмотрела — тут только про краба и вспомнила. Засмеялась и кинула крабу персик — неспелый, зеленый да жесткий.

Обиделся краб и решил проучить обезьяну. Призвал краб на помощь своих друзей — ступку, пчелу и каштан. Думали они, думали, как наказать обезьяну, и наконец придумали.

Вот вечером зазвал краб обезьяну к себе в дом. Пришла обезьяна, у жаровни важно развалилась. А каштан незаметно подкатился и шмыг в огонь. Лежит, поджаривается.

Только обезьяна разморилась, выскочил каштан из огня и прыг ей на ноги. Закричала обезьяна, вскочила, а тут пчела давай жалить обидчицу.

Бросилась обезьяна вон из жилища краба, да о ступку споткнулась — растянулась посреди хижины. Поняла тогда обезьяна, что наказал ее краб за обиду. Повинилась она перед ним и его друзьями.

Простил ее краб. А обезьяна хорошо запомнила этот урок и никого больше не обижала.

Гроб с драгоценностями

лучилась как-то на Окинаве большая беда: налетел страшный тайфун, а за ним великая засуха пришла. Ничего на поле не уродилось. Каждый день смерть за людьми приходить стала.

Жил в те времена на острове один старик. Очень старым он был. Тяжело было старику чужое горе видеть, вот и ходил он по деревне, чем мог людям помогал: с кем горстью риса поделится, кому свою одежду отдаст.

А голод все ближе и ближе подступает: стали люди друг у друга последнюю скотину воровать, а потом — и кошек с лягушками да змеями убивать.

Вот как-то вечером шел старик по лесу. «Что делать дальше? Как людей от смерти спасти?» — думает. Слышит — заухала и глуши сова.

— Не к добру сова тут раскричалась, — пробормотал старик. Поднял он голову, прислушался. — Никак, это новая весть из мертвого царства. Всюду, всюду смерть! Сгинь! Сгинь!

Пошел старик дальше. Вот уж совсем темно стало. Вдруг видит — идет ему навстречу по горной тропинке незнакомец. На плече гроб тащит, а в руке мотыгу несет. Поздоровался с ним старик и говорит:

— Очень я, почтенный, твоему горю сочувствую! Скажи мне, кто же в твоем доме умер?

Остановился незнакомец, вздохнул тяжело, а потом и говорит:

— Спасибо тебе, дедушка, на добром слове. Батюшка мой скончался, да нет у меня денег, чтоб похороны устроить. Вот и решил я в лес пойти да там батюшку и похоронить. Перед людьми совестно, потому ночью-то и отправился.

Сказал так незнакомец и еще глубже в свои черные одежды лицо спрятал.

— Не справиться тебе одному, — отозвался старик, — давай пособлю!

Пошли они дальше вместе.

— Давай твоего батюшку в рощице похороним, — предложил старик.

— Что ж, — согласился незнакомец, — место тут хорошее, тихое, да и вид отсюда красивый открывается.

Стали они по очереди землю копать.

— Дедушка, — говорит вдруг незнакомец, уронил я в темноте ароматические палочки. Тут в двух шагах всего. Помолись пока за батюшку моего, а я мигом вернусь.

— Хорошо, — согласился старик, — я пока помолюсь, а ты иди.