Беременна от нелюбимого (СИ) - Вильде Арина - Страница 13

Сколько лет мечтал о ней — и вот она передал мной, но в этот момент я чувствую к ней лишь презрение. Ехал сюда и думал: может, Таня ошиблась, что-то неправильно поняла? Но нет, вот она — женщина моей мечты. Та, которую я боготворил все это время. Стоит на пороге клиники, готовая без сожаления убить крошечную жизнь, которая чудом в ней зародилась.

На ее лице искрение удивление. Значит, подруга не успела ей рассказать о нашей внезапной встрече. Я уж подумал, поэтому телефон отключила, чтобы я не смог добраться до нее, и рванула со всех ног на аборт. Но нет, слишком уж она растеряна моим появлением.

— Отпусти. — Дергается, пытаясь вырваться, и ее лицо багровеет от злости.

Я решаю не тянуть. Задаю вопрос в лоб. Сейчас так зол, что готов взорваться.

— Это правда, что ты беременна?

Я сканирую ее тонкую фигурку, словно как-то смог бы распознать, что она в положении.

Мила рвано хватает ртом воздух. Глаза расширяются от удивления. Замирает на мгновенье, не отводя от меня взгляда.

— Допустим, — звучит тихо и неуверенно.

— От меня?

Клянусь, если она сейчас попробует соврать — убью на месте. Мила медлит, оборачивается назад, смотрит на дверь, словно высчитывая шансы на побег. Снова возвращается взглядом ко мне. В ее голосе появляется раздражение.

— Даниил, тебя совершенно не должна касаться моя жизнь. Поэтому отпусти меня, пожалуйста, мне назначено на одиннадцать, и я уже опаздываю.

— Назначено на что? Давай же, Решетникова, говори как есть. — Мне противно даже смотреть на нее. Какая же она безмозглая дура. Неужели даже мысли не допустила сообщить мне о том факте, что я стану отцом? — Аборта не будет. — Я делаю глубокий вдох, пытаюсь остудить свой пыл. Потому что еще немного — и сорвусь. Наору на неё и скажу все, что думаю о таком глупом поступке с ее стороны. — Идём, нам нужно поговорить. — Хватаю ее за руку и заставляю идти за мной.

— Никуда я с тобой не пойду, Кравцов. Сейчас же отпусти!

— Давай ты хоть раз в жизни подумаешь головой. Я понимаю, тебе, наверное, плевать на то, что внутри себя ты носишь ребёнка — моего ребёнка, на минуточку. Ты всегда была эгоисткой, думала лишь о себе, но за последствия случившегося ответственность несём мы оба. Я имею право голоса. И у меня есть предложение к тебе.

— Предложение, — фыркает она высокомерно, пока в голове я прокручиваю варианты, что могу дать ей взамен. Как уговорить родить ребёнка? Я ведь не могу круглые сутки быть рядом с ней, чтобы она не натворила глупостей. Ну, допустим, смогу закрыть в загородном доме, но что потом?

Окидываю взглядом ее дорогую одежду и украшения. Вряд ли она поведется на деньги, судя по всему, они у нее и так есть. И, словно в подтверждение моих слов, Решетникова зло выплёвывает:

— Что ты мне можешь предложить? В деньгах я не нуждаюсь, как ты видишь. — Ей все же удается вырваться из моего захвата. Смотрит на меня пристально, нервно поглядывая по сторонам.

— Контракт. Более выгодный, чем ты собираешься заключить. В «Крамор хаус». Разве ты не мечтаешь туда попасть? У меня есть некоторые… связи. Я мог бы устроить тебе кастинг и замолвить словечко.

Связи у меня и в самом деле есть. У меня в прошлом году был роман с их дизайнером, и расстались мы хорошими друзьями. Судя по выражению лица Милы, я попал в цель.

— Что от меня требуется взамен? — спрашивает она, и я не верю, что Мила так просто сдалась.

Что-то здесь нечисто. Но и в то же время на душе становится горько. Вот, значит, чего в ее понимании стоит жизнь ни в чем не повинного человека. Какого-то жалкого контракта.

— Родишь мне ребёнка, напишешь отказ от него, а я взамен устрою тебе жизнь, о которой ты мечтала, — жестко произношу я, смотря прямо в глаза Решетниковой.

Поверь, девочка, я проучу тебя так, что ты запомнишь это на всю оставшуюся жизнь. Ты заслуживаешь этого уже даже за одну мысль убить нашего ребенка. Ребенка, которого я бы, наверное, любил больше всего на свете. Потому что он от нее. От женщины, которую я так безумно и отчаянно люблю. И ненавижу.

Я неохотно следую за Даней к машине, хотя больше всего хочется рвануть куда-то в сторону и раствориться в толпе, чтобы больше не видеть его презрительного взгляда.

Мы молчим. В висках с силой стучит пульс, заглушая шум машин и гомон голосов. Но чем дальше мы отдаляемся от клиники, тем легче мне становится дышать. Страх отпускает.

Кравцов не выпускает меня из поля зрения. Словно боится, что могу убежать. Крепко удерживает меня за локоть, и, скорее всего, завтра в этом месте проявятся синяки.

— Как ты узнал? — единственное, что вырывается из моего рта за все то время, что мы едем в его автомобиле в неизвестном мне направлении.

Даниил отрывает сосредоточенный взгляд от дороги, смотрит на меня. На его лице играют желваки. Злится. Но почему? Мне казалось, парни всегда сбегают от ответственности. Могут еще напоследок и денег всучить за «решение проблемы». Но Кравцов, как всегда, абсолютно не похож на других. Непредсказуем. Невыносим.

— Подругу твою встретил, — нехотя отвечает он и снова возвращается взглядом к дороге.

Значит, всё-таки Танька проболталась. Неужели все это время знала, что я беременна от Даниила, но упорно молчала, ожидая, что я сама во всем сознаюсь?

Даня не спешит сообщать мне, куда мы едем. Я ерзаю на сиденье, все никак не могу расслабиться рядом с ним. Не понимаю, как в тот вечер между нами вообще могло что-то случиться?

Я чувствую напряжение в каждой частичке воздуха вокруг нас. Тяжелое. Тягучее. Невыносимое. Неприятное. Пальцы Дани с силой сжимают руль, я вижу, что он злится, и не могу поверить, что для него так важен этот ребенок.

Это все так странно: мы знаем друг друга много лет, кроме ненависти ничего не испытываем, а скоро у нас будет сын или дочка. Судьба насмехается над нами, абсурдней и не придумаешь.

Даня паркуется рядом с небольшим итальянским ресторанчиком. Не помогает мне выбраться из машины, ждет, когда я сама подойду к нему. Мое сердце бешено колотит в груди, такой Даня для меня непредсказуем, и я даже не представляю, что будет дальше. Конечно же, я все равно сделаю по-своему, но мне не хочется, чтобы мужчина слишком часто мелькал в моей жизни. Слишком уж много разнообразных эмоций вызывает во мне.

Мы занимаем столик на втором этаже. Зал большой, и из посетителей всего несколько человек, так что можно поговорить без лишних ушей.

Мы садимся друг напротив друга. Я скрещиваю реки на груди и с вызовом смотрю на мужчину. Вижу, как плотно стиснуты его челюсти, а руки сжимаются в кулаки. Он делает глубокий вдох, на несколько мгновений закрывает глаза.

— Мила, чем ты думала? — начинает тихо и хрипло, в его глазах я вижу осуждение. — Чем ты, черт возьми, думала, Мила, когда в одиночку решала судьбу нашего ребенка, да еще и как?! — его голос становится громче, проскальзывают рычащие нотки. Он наклоняется вперед всем телом, ближе ко мне. — Неужели ни на минуту не усомнилась в своем выборе?

Я молча отвожу взгляд в сторону, не в силах смотреть в эти ледяные глаза. На самом деле мне становится стыдно. Он прав.

— Тебе двадцать восемь, Решетникова. Не двадцать, и даже не семнадцать, чтобы бояться сказать родителям, что залетела. Тебе, черт тебя возьми, двадцать восемь, и многие в твоем возрасте детей уже в первый класс отдают! Так какого, скажи мне, лешего ты поперлась в ту клинику?

— Ты мог бы не кричать на меня? — резко произношу я.

— Да я сдерживаю себя из последних сил, чтобы не схватить тебя за плечи и не встряхнуть хорошенько, выбив из твоей головы всю дурь. Почему ты не сообщила мне, Мил? Неужели думала, что мне не важно[n3] узнать о таком важном[n4] моменте, как беременность? Неужели думала что я откажусь от ребенка? Господи, хорошо, что я успел…

Он вдруг замолкает, глаза расширяются от страха. Смотрит на мой живот. Не двигается. Могу поклясться, что слышу, как работают шестерёнки в его голове. Именно в этот момент я понимаю, что для него этот ребенок почему-то безумно важен. И не имеет значения, что он от меня. Мы же не выносим друг друга, никогда не уживемся вместе, не сможем вместе воспитывать дочь или сына, так зачем он все усложняет и старается сохранить нашу связь?