Спящий красавец (СИ) - Страйк Кира - Страница 39

— Да, сразу, как узнали, — за всех ответил химик.

— Аксель ещё и ворона своего вслед за нами пошлёт, — добавил водник.

— Ну ещё бы, — усмехнулся следопыт, — сам-то здесь остаётся, но контролировать нас будет капитально. Его Эцур десятка фамильяров стоит. Как он только с ним управляется — харАктерная птица.

— А ты своего волкодава уже спустил? — спросил Старх.

— Нет, мне нужно кое-что проверить. Мы с Ханом ещё пройдёмся по границе леса, а потом вас догоним. Есть у меня кое-какие сомнения, — задумчиво ответил Ревер.

— Да что тут проверять? — запальчиво вскинулся Марс, — я сам видел след. Магией фонит. Это точно они.

— Ладно, некогда валандаться, не теряйте время — и так сколько его потеряли, пока до маяков дотелепались. М-м-м! — плеснул раздражением следопыт, — Чёртовы крайтцы! Сбили всё-таки нас с толку. Езжайте. А я, таки, проверю.

Ревер выпустил своего Хана — огромного полупса-полуволка, безгранично преданного своему хозяину. Следопыт страшно гордился своим зверем и имел на то веские основания — помимо дурной силы, эта клыкастая машина смерти имела непревзойдённый нюх и почти человеческий разум. Какого, например, не имел белый медведь водника. Раш был могучей зверюгой, но вот с мозгами у него несколько напутано. Крыс Карл химика был смышлёным и пронырливым, но, как бы это выразиться, — "себе на уме" зверушка. Тень — сова воздушника — птица умная, но крайне флегматичная.

— Вперёд, Хан, — он потрепал своего волкодава по лохматой холке и побежал следом.

Трое магов прыгнули на коней и, настроившись на фамильяров полетели вслед за ними.

------------

Весь путь из леса за Солом и Фетой шла моя кошка, затем, проследив за их удаляющимися фигурами, легко взлетела в крону высоченного кедра и затаилась. Я, наблюдая за происходящим, напряжённо ждала. Вот, наконец, появился афлаимец.

— Слушай, он какой-то ненормальный, — комментировала я.

— С чего ты взяла? — переспросил сидящий рядом Сорган.

— Да идёт, сам с собой болтает, как дурачок. Долго же они "реагировали на сигнал", ну это и к лучшему, — у наших времени побольше получилось на то, чтобы оторваться.

Вот возбуждённый маг побегал туда-сюда вдоль кромки леса, ещё посуетился и рванул назад.

— Всё, стартуем, — я потрясла головой, справляясь с головокружением, (никак не привыкну к этим гляделкам Рыськиными глазами) — давай живей, как выражался мой дед — " трусы в скатку и карасиком по стене"!

Мы выбрались в овраг, впрягли Храпа в телегу и двинули из леса. Выкатившись, наконец, на нормальную дорогу, уселись в повозку. Сорган вызвался рулить конягой, хотя не помнил, делал ли это хоть когда-нибудь. Судя по тому, как он парился с вожжами — вряд ли. Я-то вот тоже ни разу ни в той, ни в этой жизни телегой не управляла, но с умным видом комментировала и давала советы, вспоминая инструктаж королевского конюха.

— Да не сюда, а сюда садись, — ездовой должен справа находиться. И вожжи ты неправильно держишь, — я потыкала пальцем в перекинутые через его ладонь сверху и прижатые большими пальцами ремни.

— Чего не правильно-то? — Сорган пожал плечами и вопросительно посмотрел, протягивая предмет спора в мою сторону, — на, покажи как надо, а критиковать мы все умеем.

— Да ладно, не обижайся, просто, если ты вот так по-дилетантски будешь ими махать, — мы же в шесть секунд спалимся. Конюх говорил, что надо держать вожжи "взагреб", вот так, — я протянула ремни через всю ладонь снизу, зажала в кулаке и прижала большими пальцами.

— Чёрте что, — выругался новоиспечённый возничий, пытаясь повторить показанную мной манипуляцию, — так же неудобно.

— Это только так кажется, на самом деле всё как раз наоборот. Да не психуй ты уже. Я ж деду тоже сперва так сказала, а он поржал надо мной и пояснил, что, если держать как ты вначале взялся — руки очень быстро устанут. И вообще, не спорь. Когти рвать надо, а мы тут препираемся на пустом месте.

Надёжно укрытые иллюзией, наведённой нашими друзьями, мы представляли собой колоритную парочку. Сорган, например, сильно смахивал на пузатого Ленина. Лысинка, бородка, лукавый прищур — как есть Ильич. Но, самое удивительное было в том, что голоса наши тоже изменились. Величество скрипел, спасибо хоть не шепелявил. (Хотя, было бы прикольно))) Я, как мне казалось, безбожно дребезжала. Себя я не видела, но, судя по тому, как подкхекивал в кулак мой спутник, поглядывая в мою сторону, Надежда Константиновна на моём фоне выглядела бы сущей красавицей. Ну, или я себя накручиваю. Хотя, чего это я в самом деле, — чем обыкновеннее и неприметнее внешность — тем лучше в нашей ситуации.

Разобравшись, наконец, с управлением, мы бодрой рысью двинули в противоположном от Сола с Фетой направлении.

-----------

Спустя некоторое время на тропинке, выходящей из леса, появился Ревер.

— Ищи, Хан, ищи, — медленно проговорил он, напряжённо и очень внимательно вглядываясь в окружающее пространство.

Волкодав вопросительно посмотрел на хозяина.

— Да сам ещё не знаю, что мы ищем, — сказал вслух следопыт, и продолжил, рассуждая то ли со зверем, то ли сам с собой, — странно это всё. Маги, которым хватило силы и мозгов удавить фамильяра не слабой, уж поверь мне, ведьмы, похитить короля, и, вдруг, оставляют за собой такой жирный след? Не вяжется. Не с проста всё это, ой не с проста. Что-то здесь не так. А давай-ка посмотрим, кто здесь ещё был? Ничего не понимаю.

Ревер бормотал себе под нос, продолжая поиски, но ничего подозрительного или хотя бы нового не находил. И тут он услышал басовитый лай Хана. Уловив ход мыслей хозяина, зверь побежал по кромке леса, увеличивая зону поиска, и наткнулся на тропу, по которой мы с Сорганом выбирались на проезжую дорогу. Маг бросился на зов фамильяра.

— Ага, вот оно что! Значит, говорите, телега, — он азартно потёр руки, — ну что ж, посмотрим. Хан, вперёд!

----------

— Как там твоя подопечная? — спросила Элиза травницу.

Мира стояла у окна и рассеянно наблюдала за творившейся во дворе суетой.

— Что? — переспросила она, выходя из задумчивости.

— Как себя чувствует наша высокая гостья?

— Далила? — знахарка с окна переключилась на собственные руки, — ей уже лучше, хотя и слабенькая ещё.

— Мира, что с тобой? Ты сама не своя. Не привыкла тебя видеть такой подавленной. Даже в самых сложных ситуациях тебя всегда отличала завидная стойкость духа. Ты ж мужиков наших вон как растормошить сумела. И я рядом с тобой всегда чувствую себя уверенней. А сейчас прям не узнаю свою боевую подругу. Рассказывай, что тебя гложет.

— Да я и не знаю, что рассказывать, — вздохнула травница, — сама себя не понимаю. Стыдно сказать, — жалко мне девчонку. Всё понимаю. И сколько зла они уже сделали, и волосы шевелятся, как подумаю, что хотели с нами сотворить, и чего ещё наворотят — неизвестно. Но, что-то есть в ней… живое, что не даёт мне ненавидеть её как прежде. Вот и стерва же и зараза, да только как с таким папашей не остервенеть. И принципы каке-никакие у неё всё же обнаружились.

— Да и бог с ней, выставим отсюда, как на ноги встанет, даже и не думай. Нашла же о ком переживать.

— Рада бы не думать, да только из головы не идёт. Я каждый день к ней захожу, смотрю на неё, злюсь, а, по совести сказать, чувствую, что не такая она сволочь, как кажется… И всё же, что за нездоровая суматоха у нас во дворе, — знахарка опять посмотрела в окно, наблюдая как афлаимские маги один за другим уносятся в сторону леса.

Королева поднялась из кресла и встала рядом с Мирой.

— Надо пойти на кухню и расспросить — они всегда лучше и быстрее всех узнают новости, — сказала Элиза.

— Я спущусь, разведаю, что к чему и вернусь. Мне кажется, происходит что-то важное, — травница заторопилась к выходу.

— А я, пожалуй, пообщаюсь с его величеством, — в пол голоса пробормотала королева, глядя на закрывающуюся за Мирой дверь.

34

В это же самое время Далила тоже стояла у окна, привлечённая оживлёнными шумами, доносившимися с улицы. Ей всё ещё трудно было ходить, стоять и вообще находиться в вертикальном положении, но она заставляла себя подниматься. Хотя эта бой-тётка и ругалась на неё всякий раз, когда заставала на ногах. Мысли принцессы переключились на травницу. Она никак не могла определиться, как к ней относиться. С одной стороны Мира её злила, — высокородная принцесса не привыкла, чтобы с ней вот так обращались — тыкали носом, самым, что ни на есть прямым текстом заявляя, какая она, понимаешь, поганка. И кто? Крайтская простолюдинка! Да и не в этом даже дело. Хотя нет, очень даже и в этом. Воспитываясь в роскоши, но при этом в совершенно спартанских в эмоциональном плане условиях, она знала себе истинную цену (и в "плюсах", и в "минусах") и не нуждалась в том, чтобы её — цену эту — озвучивали. Потомственная ведьма не имела жалости ни к окружающим, ни, собственно, к себе. В её мире это было нормой, образом жизни подавляющего большинства. Аксель, как уже неоднократно подчёркивалось, никогда не проявлял великих отеческих чувств. Да и невеликих тоже. Нет, он не экономил на образовании и воспитании дочери. Но воспринимал её как потенциально удачное орудие для достижения своих целей. А ей и в голову не приходило обижаться на подобное обращение, ибо примеров другого-то родительского поведения и не наблюдалось. Как только принцесса вошла в осознанный возраст, король начал лепить из неё напарницу — союзницу — соучастницу — как угодно назови, но ничего такого, что хотя бы пахло отеческим отношением. Взять хотя бы этот так гениально продуманный, но так и не состоявшийся брак — блестящее средство для достижения грандиозного замысла. Только цели-то у отца и дочери были разные: Акселю нужны местные маги, Далиле — свалить как можно дальше от отца, заполучить покорного супруга и строить собственное будущее в новом государстве. Нет, конечно с папочкой впоследствии пришлось бы ещё пободаться — не отдавать же собственный будущий дом на разорение алчным соотечественникам. И тайные союзники у неё уже наметились — тот же Корс страстно желал избавиться от воли царствующего монарха, подкрепляющего свою власть умелым шантажом. И Далила могла верховному магу в этом помочь — она давно уже разведала батюшкины секретики, предусмотрительно не афишируя свою осведомлённость. Ну и, естественно, Корс — далеко не единственный персонаж, которого Аксель железной хваткой держал за горло, наживая себе таким образом самых преданных врагов. Тщеславный король же просто и совершенно неоригинально возжелал жить вечно. Что, в общем-то, является самой заурядной мечтой тиранов всех миров, времён и народов… Это он своим не очень верноподданным мог сколько угодно лапшу вешать про рост развития медицины и бла-бла-бла. А она слишком хорошо знает своего папу, чтобы понимать, что только мечта о бессмертии могла вдохновить его на такой глобальный и глубоко продуманный план. А главное, заставить так долго проявлять совершенно не свойственное вспыльчивому и мстительному самодуру терпение по отношению ко всем этим отчаянно брыкающимся крайтцам.