Осквернитель Соломон III (ЛП) - Бейн Люциан - Страница 6

- Они вырезали ему язык, - едва слышно прошептал он ему. - Нам нужно идти.

Джимми судорожно закивал, его руки тряслись, когда он приблизился к Соломону. В этот момент их поглотила тьма, и дядя выругался, послышалось шуршание спичечного коробка, прежде чем вспыхнул свет.

- K-ключ.

- Ключ, - прошептал Соломон, борясь с подступающей тошнотой. - От могилы?

Он снова в отрицании покачал головой.

- П-п-поэма... к-к-а.

- Поэма? – Соломон чувствовал себя сбитым с толку. - Что он имеет в виду под поэмой? Ключ к поэме?

- К-ч, - вновь попытался выдавить он, руки непрестанно дрожали. - М-гла. П-поэма.

- Ключ, могила, поэма, - повторил Соломон, глядя на дядю, а затем на содрогающегося в конвульсиях чернокожего. – Где-то есть могила, к которой подходит этот ключ? И что это за поэма? Где я могу найти могилу и поэму?

Джимми все время пытался сделать вздох, удерживая Соломона за руку. - Оломон... У-у-щель. - Глаза его выпучились, и Соломон почувствовал, как смерть утягивала Джимми за собой, с этого самого места. Он крепко сжал руки мужчины, помогая ему сопротивляться.

- Ущелье Соломона? - Соломон задохнулся от внезапной волны предчувствия, накрывающей его с головой.

Спичка погасла, и дядя быстро поспешил зажечь еще одну. Но прежде чем он это сделал, Соломон почувствовал, что Джимми уже отошел в вечность. Его хватка ослабла, свидетельствуя о медленном и тихом уходе в мир иной.

Маленький огонек вспыхнул, и Соломон отпустил тело, прислонив его к стене.

- Он умер, - прошептал молодой человек.

- Нам нужно убираться отсюда, - предупредил отец.

****

Бабушка была ее единственной надеждой в получении необходимых ответов, и в груди Хаос горела боль, пока она пробиралась через туннели под резиденцией. Опять же грязное темное пространство было знакомо девушке, и ноги вели ее по тщательно проложенному маршруту. Если она найдет бабушку, то получит и ответы. Если нет - она проверит Чистилище. Если и там ее не будет, то она отправится в Голгофу. Во любом случае, ни одно из этих мест не сулило ей ничего хорошего.

Боль сжала грудь, стоило только представить хрупкую женщину в Голгофе. Полуобнаженной и в полуживом состоянии ее, наверное, заставили лежать дни и ночи в гробу, похожем на коробку с отверстиями. Но они придут, чтобы перевернуть жертву, не дать ей лежать в собственных экскрементах и избежать инфекционных язв, которые будут тормозить процесс очищения души.

Очищение души. Хаос подавила рыдание, осознавая, что это была еще одна ложь. Это было совсем не очищение, скорее это было жестокое наказание, чтобы запятнанный дух навсегда остался нечестивым и во зле.

Одиночество было изнурительным для большинства людей, но оно никогда не применялось по отношению к Хаос по той причине, что она не возражала против него. Легко проникнуть в самые разные закоулки сознания, когда не отвлекаешься. Это был один из способов узнать, как соприкоснуться с тайной частью внутри себя. У нее было много практики, спасибо уединению. Когда она начала выходить из клетки с улыбкой, Мастер прекратил использовать этот метод наказания.

Она должна была понять все уже тогда. Он никогда не был заинтересован в том, чтобы она становилась сильнее, а наоборот - все слабее и слабее. В то время она не понимала, что не проявляет никакого восторга в связи с обучением и дисциплиной. Но она сразу познала его истинную сущность, когда темный гнев исказил его одутловатое бледное лицо, ведь до этого он никогда не выглядел как демон.

И для кого-то вроде бабушки Голгофа была мучительным наказанием. Она может оказаться смертельной для пожилой женщины, поскольку была слишком тяжелым испытанием. Мастер сказал, что те, кто умер в Голгофе, были заключены туда для их же блага. Это означало, что их души были ближе всего к проклятию. В этих случаях Бог милостиво умерщвлял их плоть и возносил их очищенные души на Небеса, чтобы они не были пленены во чреве Ада.

Хаос замедлила шаг возле того места, где должна была быть решетка и где могла находиться бабушка. Туннели не освещались, но что-то подсказывало ей, что она близко. Девушка остановилась и повернула лицо навстречу потоку прохладного воздуха из комнаты бабушки. Такие знакомые запахи масел, которые она использовала, навеяли воспоминания о детстве.

Она прислушивалась к металлу поручней. После целой минуты безмятежного молчания ее сердце ухнуло вниз. Она поскребла ногтями о решетку, чтобы привлечь внимание. Когда тишина стала неумолимой, ничего не предвещая, ни единого звука, Хаос прекратила.

Вернувшись в туннель, она направилась к той части резиденции, где размещались чистилища. Их было шесть.

Подойдя к первому, она прислушалась. Ее встретила еще более мрачная тишина. Бабушка была единственной, кто знал, что Хаос любила играть в туннелях. За исключением Мастера. Но она никогда не говорила бабушке, что Мастер знал. Он сказал ей не говорить. И она послушалась.

С осторожностью Хаос скребла ногтями вдоль решетки каждой комнаты, а затем подставляла к ней ухо.

Дойдя до третьей, она напряглась, услышав звук. Она снова царапнула по металлу.

- Хаос?

Слабый шепот, так близко от нее, перехватил дыхание.

- Бабушка?

Кровати в Чистилище были расположены прямо над вентиляционными люками.

- Я здесь, - прошептала Хаос. - Ты…

- Я в порядке, дитя, - мягко упрекнув, сказала она, ее голос был едва слышен.

Ложь заставила Хаос с отчаяньем убедиться во всех ее подозрениях.

- К-как давно ты здесь?

- Всего несколько дней.

Хаос закрыла глаза. Это была очередная ложь. Очевидно, бабушка потеряла счет дням, Хаос слышала это за ее необходимостью притворяться, что все не так уж плохо. Но Хаос знала, что все намного хуже, потому что единственная причина, по которой бабушка в Чистилище, заключалась в том, что она не подчинилась Мастеру. И теперь она была уверена, что меры соблюдения дисциплины ужесточились после всего того, что произошло.

По крайней мере, она не была в Голгофе. Что бы бабушка ни сделала, Хаос никогда бы не связала это со злом. Для Хаос все плохое, что она делала, было из любви к ней.

«Я просто изнеженная старушка, когда дело доходит до тебя. Мне не нравится видеть, что тебе больно, будь это обучение или что-то еще».

Но теперь Хаос удивлялась, насколько ошибочны были суждения бабушки о ее "обучении".

- Почему ты вернулась? Как... - Хаос слышала, насколько трудно ей было дышать и говорить. - Соломон, - едва слышно произнесла она.

Сердце Хаоса дрогнуло, отозвавшись на его красивое имя, подобному бризу в адском пекле.

- Он жив, - ахнула она, улыбаясь. - Он жив, и он такой красивый. Бабушка, мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.

Женщина молчала, и Хаос всем сердцем желала увидеть ее лицо, чтобы понять, что происходит.

- Ты знаешь кого-нибудь по имени Шантиль?

В первую минуту тишины ее безмолвие в ответ несло в себе надежду. Хаос ждала, затаив дыхание, когда из женщины вырвался всхлип.

- Лили, - горько заплакала она.

- Это ее имя? Ты ее знаешь? Неужели она здесь бабушка? Они отняли ее у Соломона. Не плачь, пожалуйста, не плачь, ма-ма. - Это имя, которым Хаос иногда называла ее, дразня, но это лишь заставило женщину зарыдать сильнее.

- Мне нужно знать о ней. Соломон... Соломон любит ее, - задыхаясь, Хаос подавила лавину боли. - И он заслуживает этого, мне нужно найти ее для него. Скажи мне, пожалуйста. Мне нужно знать.

Женщина ответила еще более громкими рыданиями.

- Ма-ма! Ма-ма! Кто-нибудь услышит. Мне нужна твоя помощь! - от отчаяния ее голос дрогнул. - У меня больше никого нет, мама, мне нужно, чтобы ты помогла мне ее найти. Расскажи мне о Шантиль, - она едва справлялась со своим горем.

- Мне нужно рассказать тебе, - прошептала бабушка. - Мне нужно все тебе рассказать, - напряглась она. - Пожалуйста, послушай меня, мне осталось недолго.

- Что? Почему?