Отец сводной сестры (СИ) - Кострова Валентина - Страница 7

— Спасибо, что довезли, - слышу свой охрипший голос. Роман Андреевич все еще удерживает мою ладонь, а я не стремлюсь ее убрать. Мы смотрим друг на друга, пытаясь что-то для себя разглядеть в глазах. Не осознаю, чего мне хочется там увидеть, но и отвести взгляд в сторону – выше моих сил. Я невольно подаюсь в его сторону, словно на что-то рассчитываю. Странно, но мужчина тоже наклоняется ко мне. Чувствую его дыхание на своем лице. Пульс сто двадцать, щеки горят от дикого смущения и... возбуждения.

— Доброй ночи, Дина, - неожиданно звучит его голос.

Его лицо внезапно ожесточается, в глазах стынет лед. Я выдергиваю руку из его горячей ладони, словно обожглась. Дура! Какая я же дура! Вот идиотка, что поддалась импульсам! Что он обо мне сейчас подумал? Скорей всего, что я легкомысленная особа, не представляющая из себя ничего серьезного. Божечки, надеюсь мне в понедельник не сообщат о том, что я уволена, так и не отработав ни одного дня.

— Доброй ночи, Роман Андреевич, - вздергиваю вверх подбородок, стараясь сохранить остатки гордости и достоинства. Не торопливо, хоть и хочется бежать, иду к подъезду, чувствуя между лопатками прожигающий взгляд. Я не оборачиваюсь, не оглядываюсь через плечо. Закрыв за собой дверь, прикрываю глаза. Будь все проклято! Нужно прекратить поддавать странным эмоциям и держать голову на плечах, как советовала Лика. Чувства хороши в личной жизни, но не в работе.

— Ты все? – Анна Родионовна стоит возле моего стола, смотрит с высоты своего роста, изогнув идеальную бровь.

— Доделаю таблицу и будет все, - улыбаюсь, поправив на носу очки для работы за компьютером. Восемь часов пялиться в монитор оказалось не так-то просто. Глаза после рабочего дня сильно уставали. У меня теперь совсем нет желания долго залипать в мобильном телефоне «вконтакте» или «инстаграме».

— Не задерживайся. Таблица от тебя никуда не сбежит, а отдыхать от работы нужно. До завтра, - моя начальница поправляет на плече ремешок от сумочки, одергивает пиджак и, улыбнувшись на прощание, уходит. Я, вздохнув, снимаю очки и сжимаю переносицу.

Две с половиной недели я сотрудник «Голден Стар». Новенькая, которую нужно поддержать, обучить и не обижать – так меня представила основному коллективу компании Анна Родионовна. И, к слову, если я обращалась за помощью, мне помогали. Коллектив на удивление оказался очень доброжелательным. Я даже не рассчитывала на такой теплый прием. Атмосфера в офисе располагала работать и не нервничать по пустякам, по офисным интригам.

Первые дни дергалась от каждого зашедшего в кабинет сотрудника, ожидая увидеть Романа Андреевича. Через полторы недели расслабилась. Мы с ним не пересекались. Сначала он был в командировке в Азии. Когда вернулся, на ковер к нему ходила Анна Родионовна, а не я. Ему совсем нет дела до младших сотрудников. Я поняла, что этот человек никогда не смешивает личное с работой. Никто меня в кабинет не вызывал, приватные разговоры не вел о том, чтобы хранить в тайне наше с ним «родство».

С Ликой мы один раз увиделись перед ее отлетом. Мило поболтали, пообедали, пообещали друг другу чаще звонить, чем звонили раньше. Но я понимала, что все останется как прежде. У Лики своя жизнь в Европе, у меня своя в России.

С Региной мне увидеться не удалось. Подруга расстроено поныла по телефону, что вновь расстаемся надолго. Попробовала взять с меня обещание, что я при первой возможности прилечу в Париж. Заверила, что мне не придется жалеть о своем вояже во Францию, главное только собраться.

Ни с кем из них я по душам не разговаривала. Никому я не сумела признаться, что работаю в «Голден Стар». Смалодушничала? Может быть. Не хотела лишнего внимания Регины и Лики. Они обе стали бы давить на Романа Андреевича, требуя дать мне отпуск, поблажки и прочее привилегии, которые бывают при устройстве на работу по знакомству. Но я-то пришла в компанию работать по объявлению, а не по блату. Меня взяли не потому что кто-то там кого-то попросил, а потому что я хотела работать.

Вибрирует мобильник на столе. От неожиданности вздрагиваю, часто моргаю и недоуменно смотрю на телефон. На дисплее высвечивается имя начальницы.

— Да, Анна Родионовна, что-то случилось?

— Ты еще в офисе?

— Да, почти готов отчет, - безбожно вру, разглядывая таблицу с цифрами на экране.

— Оставь его уже на завтра. Возьми на моем столе красную папку с названием «Прайс», отнеси ее Роману Андреевичу.

— Он еще здесь? – голос дрожит, сердце екает и становится неожиданно душно в просторном кабинете. Я волнуюсь. Без причины волнуюсь. И это очень плохо. Так себя можно и до нервного срыва довести от бесполезного волнения.

— Да. Он всегда работает допоздна. Отнеси папку и шуруй домой.

— Хорошо.

— Пока.

— До свидания.

Минуты три я сижу неподвижно, смотрю в одну точку. Пытаюсь взять себя в руки и прекратить без дела паниковать. Но не получается. Мои мысли, запретные мысли, вырываются из-под контроля, заставляют думать совершенно о непристойных вещах. Например, как я зайду в кабинет Романа Андреевича и увижу его, сидящим за столом. Подойду к нему, выразительно смотря в глаза, не скрывая от него свои чувства: глубокой симпатии и притяжения.

Я думаю. Думаю, об отце Регины каждую ночь, едва закрываю глаза. Потом насильно заставляю себя вспомнить, что этот мужчина встречается с моей мачехой. И, по ее словам, однажды мы станет «родственниками».

Со стоном обхватываю голову руками, прикрыв глаза. Ни к чему хорошему такие глупые мысли не приведут. Не нужно мне думать о взрослом мужчине, каким бы он очаровательным не был. Я его совсем не знаю. Я всего лишь поддалась первому впечатлению, которое никак не отпускает.

Сейчас от моей сдержанности, от моей способности держать себя в руках зависит моя дальнейшая работа в этой компании. Стоит выбросить из головы Романа Андреевича. Сейчас я безумно сожалею, что у меня нет парня. В моем состоянии виновато лето, теплые денечки и одиночество.

Сделав глубокий вдох, встаю из-за стола. Беру нужную папку, торопливо вылетаю из кабинета, слегка задрав подбородок вверх. Мои шаги в темном пустом коридоре заглушает ковровая дорожка. До двери кабинета руководителя остается несколько шагов. И чем ближе я подхожу, тем сильнее у меня стучит в груди сердце, подгибаются коленки и потеют ладони.

Берусь за ручку двери, считаю до трех и захожу в приемную, где ярко горит свет. После темного коридора, жмурюсь, теряя способность видеть вокруг. С закрытыми глазами делаю шаг, второй и вдруг во что-то упираюсь. Точнее в кого-то.

— Ой! – вскрикиваю, распахиваю глаза, прижимая к груди папку.

На меня с высоты своего роста смотрит Роман Андреевич. Он непозволительно близко. Слишком близко. Я еще острее чувствую его запах ментола и морской свежести. Не могу дышать и не могу отвести глаза в сторону. А еще он вдруг прищуривается и начинает склонятся к моему лицу. Зажмуриваюсь, губы непроизвольно приоткрываются. Я словно жду, что он меня сейчас поцелует.

 Божечки...

— Что у вас под глазами? – слышу вопрос и понимаю, что никто меня целовать не собирается. Краснея до самых корней волос, я нерешительно открываю глаза.

— Простите, что? – Роман Андреевич хмурится, медленно отстраняется. Мне даже дышать становится легче. Рядом с ним я превращаюсь дурочку, а не хочется ею быть в его глазах.

— У вас, по-моему, тушь посыпалась.

— Что? – кажется краснеть больше некуда, но я чувствую, как лицо просто пылает.

Поспешно отдаю Роману Андреевичу папку, готовлюсь к позорному побегу. Замечание начальника вполне уместно, так как я терла перед выходом глаза, а в зеркало на себя посмотреть забыла. Вот дурында!

От досады на саму себя мне хочется взвыть и притопнуть ногой. Я разворачиваюсь, но меня перехватывают за запястье. Испуганно вскидываю на мужчину глаза, совсем не обращая внимания на тепло в том месте, где находится мужская ладонь. Он не улыбается, тянет меня к столу своего секретаря. Как покорный барашек следую за Романом Андреевичем. Он выдвигает один ящик из трех, берет упаковку влажных салфеток и протягивает мне.