Отец сводной сестры (СИ) - Кострова Валентина - Страница 22

— Ужин в семь. Вам есть во что одеться?

— Я что-нибудь придумаю. Правда, не понимаю, зачем мне присутствовать на этом ужине.

— Наверное, в качестве поддержки для Регины.

— Вы ж не собираетесь препятствовать своей дочери в личном счастье!. Или собираетесь?

— Если он какой-нибудь альфонс, я и не подумаю давать свое добро! Тут бы смириться с возрастом, - странно на меня смотрит, отворачивается. – Когда моя мать об этом узнает, она будет в тихом ужасе.

— Главное, что вы не в ужасе, - примирительно улыбаюсь в спину Роману Андреевичу. – Если у Регины будет ваша поддержка, не думаю, что недовольство бабушки ее испугает.

— Вы просто не знаете мою маму, - оглядывается через плечо, усмехается. – Но речь сейчас не об этом. Платье есть?

— Вечернего нет, но...

— Тогда надо купить.

— Роман Андре...

— Это не обсуждается. После переговоров мне нужно будет переключиться. Шопинг отлично приводит мысли в порядок, особенно, когда ты просто сидишь и киваешь головой.

— Вы опять заставляете меня чувствовать себя не в своей тарелке, смущаете.

— Правда? Я вас смущаю? – мужчина резко оборачивается и вдруг оказывается рядом. Я врезаюсь прямо в него, выставив руки вперед.

Моим ладонями горячо, под ними часто бьется его сердце. Я не знаю, о чем он думает, а я вот вновь мечтаю об поцелуе, потому что его губы рядом, его дыхание смешивается с моим дыханием. Мы слишком близко друг к другу. Зайди кто сейчас в номер без предупреждения, не поверит, что между нами нет никаких отношений. Слишком мы пристально смотрим друг другу в глаза. Слишком все напряжено, словно на острие ножа. Слишком сильно я жажду получить ласку от него.

— Нам, наверное, пора, - голос Романа Андреевича не привычно глухо звучит, застегивает расстегнутую пуговицу на рубашке. Я не знаю, что движет мной, но мы одновременно хватаемся за галстук, замираем, как воры во время ограбления.

— Позвольте мне его вам завязать, - у меня дрожат руки, дрожат колени, дрожит все внутри. Роман Андреевич несколько секунд колеблется, опускает руку, встает напротив меня. Я закидываю галстук ему на шею. Смотрю только на воротник рубашки. Когда-то ради интереса я научилась завязывать разные узлы, не думала, что этот навык мне пригодится.

С головой окунаюсь в знакомый запах мяты и морского бриза. Я сознательно задеваю пальцами кожу на его подбородке. Осмеливаюсь взглянуть на губы и смотреть на них дольше, чем положено. Я не спешу отходить, когда ровно поправляю галстук. Роман Андреевич тоже не шевелится. Смотрит в упор без шанса прочесть мысли, не мигает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Время в номере перестает двигаться. Не важно, что происходит за окном, за дверью, главное то, что зарождается здесь и сейчас между нами. Я вспоминаю Регину, ее храбрость в том, что она призналась отцу в своих чувствах к взрослому мужчине. Может потом сто раз пожалею о своем порыве. Может меня уволят прямо здесь и сейчас, но я поддаюсь порыву, возможно, потом буду жалеть.

Приподнимаюсь на носочках, зажмурив глаза, прижимаюсь сухими губами к сомкнутым губам Романа Андреевича. Порыв, который решит сейчас для меня все.

Как бы сильно мне не хотелось зависнуть в бесконечности, этого не происходит. Как и не происходит чуда – Роман Андреевич не поддается моему дерзкому порыву. Он мягко, но уверенно отстраняет меня за плечи, заглядывает в глаза.

— Это лишнее, Дина, - в его голосе слышно сожаление, которое заставляет меня удивленно, немного испуганно смотреть на Романа Андреевича. – Я прекрасно понимаю твои чувства, но это пройдет. Ты сейчас будешь меня уверять, что ошибаюсь, но поверь моему жизненному опыту, это пройдет.

— Я вам не нравлюсь? – лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Лучше именно сейчас расставить все точки, чтобы не сметь поставить запятую.

— Ты очень красивая и необычная, Дина. Немного наивна, немного невинна, но в этом вся прелесть твоего шарма. Я бы очень хотел, чтобы ты всегда оставалась именно такой.

— Значит я вам не нравлюсь? – повторяю свой вопрос. Роман Андреевич вздыхает, убирает руки с моих плеч, прячет их в карманы брюк.

— Разве в этом мире есть человек, которому ты не нравишься?

— Я сейчас говорю, не о каком-то там человеке, я спрашиваю конкретно вас. Я вам нравлюсь? – моя смелость, моя храбрость подпитывается эйфорией от того, что я перешагнула через свою неуверенность. Головой я уже знаю ответ Романа Андреевича, но сердце упорно твердит, что это не так, что он обманывает не меня, а прежде всего себя.

— Ты мне нравишься, Дина, - неожиданно признается мужчина. Я теряюсь от этого признания на несколько секунд. Ощущение такое, что ты просила у мамы купить тебе плюшевого медведя, зная, что тебе его не купят, а мама раз и покупает желанную игрушку. Ты радуешься и одновременно растерян.

— Но мы не можем сейчас быть вместе по ряду причин, - мой мозг улавливает важное слово: «сейчас». У нас есть будущее?

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— А, да, Лика, - жестокая реальность с ноги заходит к моим мечтам, насмешливо улыбается. – Я в курсе о ваших отношениях, поэтому старалась держаться от вас подальше. И вообще, этот поцелуй нам стоит забыть. Сделаем вид, что ничего не произошло. Вы простите и забудьте мой порыв, я сделаю все возможное, чтобы это никогда не повторилось, - смотрю на наручные часы. – Нам пора выезжать, если не хотим опоздать на встречу.

Отвернувшись, малодушно жду, что Роман Андреевич сейчас схватит меня за руку, развернет к себе и обнимет. Погладит по голове, скажет какие-нибудь ободряющие слова, которые позволят мне пережить «не сейчас». Он не задерживает меня, позволяет мне уйти из его номера. Закрыв за собой дверь, умудряюсь без слез в глазах пройти коридор, зайти в лифт и спуститься на первый этаж.

На что я рассчитывала? Конечно, на то, что мои чувства взаимны. В какой-то степени они взаимны, Роман Андреевич признался в симпатии, но вместо восторга я испытываю какое-то разочарование. Сама виновата. Нужно было помнить, что этот мужчина занят. И «не сейчас» это просто мягкая отговорка, чтобы я не закатила истерику. Я не буду истерить. Нет. Я справлюсь со своими чувствами. Надеюсь, меня не уволят и не переведут в другой отдел, мне нравится работать с Анной Родионовной. Просто поделим между собой командировки. Мне тоже надо личную жизнь устраивать.

— Все в порядке? – Роман Андреевич оказывается рядом возле выхода из отеля. Я часто моргаю. Еще не плакала, еще не время лить слезы по первым разбитым мечтам.

— Все нормально. Машина нас уже ждет. Можно я сяду возле водителя? – смотрю сквозь стеклянные двери на черный седан, который нас ожидает.

— Конечно.

Последующие несколько часов проходят мимо меня, при этом я умудряюсь исполнять свои обязанности, не задыхаюсь от каждого взгляда Романа Андреевича в мою сторону. Во мне словно включили все функции чувствовать. Это хорошо. Значит в графе стрессоустойчивость можно поставить плюсик. Смешивать личные переживания с работой не очень хорошо, я справилась.

Мужчины пожимают друг другу руки, радостно улыбаются, довольные подписанным контрактом. Обе стороны оказались выигрыше. Мысленно еще раз восхищаюсь профессионализмом Романа Андреевича. В кабинете переговоров мы остаемся одни.

— Ужин в силе? – я чувствую его присутствие за своей спиной, знаю, что речь идет о встрече с Региной и Диего. И как бы мне сильно не хотелось идти туда, бросить подругу в значимый для нее вечер не могу.

— Если ты откажешься, я пойму, - похоже Роман Андреевич еще больше сократил между нами расстояние. У меня кожа шеи горит от его взгляда, между лопатками становится жарко. Медленно собрав все документы в папку, оборачиваюсь. Он действительно стоит очень близко, на расстоянии вытянутой руки.

— Для Регины этот ужин очень важен. Думаю, ей нужна моя моральная поддержка.