Отец сводной сестры (СИ) - Кострова Валентина - Страница 20

— А что вы тут делаете, как голубки? Со стороны выглядело так, словно вот-вот поцелуетесь, - Регина хитро улыбается, ее взгляд мечется между мной и отцом. От ее замечания я опускаю голову, успеваю заметить, как напрягся ее Роман Андреевич.

— Дине что-то в глаз попало, вот я смотрел, что именно, - невозмутимо и ровным голосом отвечает Роман Андреевич. Хорошая отмазка. Вполне правдоподобна. – Ты каким чудом оказалась в Испании?

— У меня тут образовалась рабочая поездка на три дня. Так что я смогу с вами сейчас пообедать.

— Отлично! Мы как раз собирались перекусить. Дина, ты как? – вскидывает руку, неожиданно прикасается к моему предплечью. Я испуганно поднимаю на мужчину глаза, часто моргаю.

— Все хорошо, - сейчас я бы с удовольствием оказалась в своем номере, еще раз пережив столь интимный для себя момент, который был вот пару минут назад между мной и Романом Андреевич. Ведь если бы не Регина, мы бы...Мы бы поцеловались. Я не сомневаюсь в этом. Просто этому все предвещало: учащенное сердцебиение, горячее дыхание, запах, который проникал в легкие и сумасшедший адреналин в крови, который подталкивал на безумие.

— Тогда пойдемте, - Роман Андреевич улыбается мне ободряющей улыбкой, Регина тут же меня подхватывает под локоть.

— Пойдем, сестренка. Я безумно по тебе соскучилась. И очень рада, что папа взял именно тебя в командировку, а не Анну. Но вы вдвоем выглядели довольно мило, - Регина не чувствует или не понимает, когда нужно свое мнение держать при себе. Ее отец награждает дочурку тяжелым взглядом, внимательно смотрит на меня, не отвечает на замечание. Я тоже молчу, не зная, что, вообще, можно сказать.

— Ты много себе придумываешь, Регина, - через несколько секунд реагирует Роман Андреевич.

— Я же шучу, папуль! Ну вот такой у меня специфический юмор, который не каждому понятен. Как прошел ваш рабочий день?

— Он еще не закончен. Мы пообедаем, потом с Диной будем работать. А ты на съемку приехала или что? – чувствую себя не в своей тарелке, боюсь подать голос, так как меня все еще внутренне трясет от несостоявшегося поцелуя. Или Роман Андреевич бы меня не поцеловал? Дразнил? Испытывал? Боже, я совсем забыла про Лику! На мгновение о ней вспомнила и забыла! Я ее чуть не предала! Как же стыдно.

— Пробные съемки одного ювелирного магазина. Если что-то себе присмотрю, я тебе об этом сообщу. Помнится, Дина в школе рисовала украшения, которые бы хотела сделать из металла.

— Правда? – заинтересовано оборачивается Роман Андреевич на меня. – Вы же говорили, что у вас не талантов.

— Дина не любит себя нахваливать, это у нее природная скромность, папа. Дина отлично рисует. Уверена, если бы она прошла обучение заграницей, ее работы пользовались популярностью.

— Ты преувеличиваешь, Регина, - смущенно опускаю голову, рассматриваю носки своих туфель. Рисовать я умею чисто любительски. И был у меня период, когда мне нравилось рисовать украшения, воображать, что однажды кто-то из ювелиров воплотит мои рисунки в реальность. Папа сказал, что это красиво, но для жизни не нужно. Так я прекратила рисовать и мечтать.

— Ох, я так голодна! – Регина тянет меня вперед, мы с ней заходим первыми в кафе. Я кидаю быстрый взгляд на Романа Андреевича, который идет за нами, над чем-то задумавшись. Надеюсь над своим поведением. И очень хочется, чтобы то, что произошло до появления Регины, больше не повторилось.

— На самом деле я приехала сюда из-за парня, - шепотом признается Регина, как только ее отец, извинившись, удаляется с кем-то поговорить по телефону. Я удивленно округляю глаза, не понимая, зачем подруге врать своему папе.

— Он такой.... – закатывает в восторге глаза, держа выразительную паузу. – Только отцу не говори. Он не поймет.

— Почему?

— Потому что считает, что сначала самолеты, ну а девушки потом, - встретившись с моим непонимающим взглядом, вздыхает. – Это из песни.

— А, вспомнила! Но все равно не понимаю, почему ты скрываешь от отца, что у тебя есть парень.

— Ну, на парня он не тянет, - берет бокал с водой, делает глоток, игриво поглядывая на меня. – Он старше меня.

— Все равно не вижу проблем.

— Дин, есть проблема. Это если бы ты начала встречаться с моим отцом, - я неожиданно начинаю кашлять, хватаюсь за свой бокал, давлюсь водой. Регина обеспокоенно привстает и похлопывает меня по спине.

— Что? – у меня слезятся глаза, часто моргаю.

— Он старше меня на двадцать пять лет, - тяжело вздыхает. – Папа меня даже слушать не будет, если я ему признаюсь, что влюбилась в человека в его ровесника.

Я молчу. Никогда бы не подумала, что у меня с Региной могут быть схожие ситуации в личной жизни. Только вот у нее есть надежда на перспективность отношений, у меня надежды нет. Момент в коридоре, когда Роман Андреевич был непозволительно близко можно считать случайностью, которая больше не повторится.

— Ты молчишь. Осуждаешь меня? Да? – красивые голубые глаза наполняются слезами, хватает салфетку, промокает лишнюю влагу. – Головой все понимаю, а сердце не хочет слушать доводы. Хочу к нему и точка. И он любит меня.

— Правда, любит? – осторожно спрашиваю, наблюдая, как через весь зал идет к нашему столу Роман Андреевич. Вздыхаю, в очередной раз отмечая, как он хорош.

— Конечно, да! – немного громко, чем следовало, восклицает Регина. Ее отец сразу же внимательно на нее устремляет глаза, хмурится. – О, папа! Как ты быстро! Обычно твои разговоры длятся не меньше получаса. Все в порядке?

— Что случилось? – садится на стул, строго смотрит на дочь. От его сканирующего взгляда не ускользает блеск глаз, влажность щек. Не представляю, как Регина будет выкручиваться.

— Пап, тут такое дело, - скручивает салфетку в руках, я в ужасе смотрю на подругу. Признается? Осмелится? Боже, я немного завидую безрассудству Регины. Я бы молча страдала и никому не призналась в своей странной любви.

— Я влюбилась! – выпаливает на одном дыхании и смотрит на реакцию Романа Андреевича. Я тоже смотрю.

— В твоем возрасте это нормально. Учитывая свободу нравов, я надеюсь, что это парень.

— Меня девочки не интересуют, - смеется. Смех снимает напряжение за столом. Возникает небольшая пауза, официант приносит наш заказ. Как только он уходит, Регина хватает отца за руку и крепко ее сжимает.

— Папа, я его очень люблю. Только за это ты должен принять мой выбор, - судя по тому, как напрягается рука на столе, как застывает лицо Романа Андреевича, он явно начинает подозревать к чему клонит дочь.

— Афроамериканцем ты меня не удивишь, - его выдержке можно только позавидовать, он умудряется улыбнуться, ласково накрыть ладонь Регины.

— Пап, он хороший человек.

— Плохого моя дочь бы не полюбила, но давай ближе к делу.

— Он старше меня. Намного старше, - Регина во все глаза смотрит на отца, а я вижу, как не нравится сказанное Роману Андреевичу. Он не выдергивает руки из рук дочери, его лицо не перекашивается в гримасе отвращения и гнева, но что-то меняется в его глазах.

— Говори конкретно, Регина. Кто он, сколько лет, кем работает, - Регина вынуждена отпустить ладони отца, он берет бокал и, не спуская с дочери колючего взгляда, делает глоток.

— Его имя Диего. Он испанский фотограф. Мы с ним познакомились месяц назад на съемках. Очень востребованный фотограф. Живет в Мадриде. Был женат, но сейчас в разводе. Детей нет. И он... – улыбается зубами, приподнимает руку, оказывает пальцами мерную долю, произносит: - Чуть-чуть старше тебя.

— Что? – Роман Андреевич не орет. Я удивлена его громкому шепоту. – Ты в своем уме, девочка?! – глаза полыхают гневом, а губы белеют. Признание дочери явно не по вкусу. А мне следует сделать выводы. Правильные выводы.

— Папа, вспомни классика, где говорилось о том, что любви все возрасты покорны. Ну, правда, ничего ужасного не случилось! Я... – Регина смотрит на меня, потом на отца, вновь на меня. – Я, когда увидела вас вдвоем близко друг к другу, думала, что ты меня поймешь, потому что сам встречаешься с Диной...