Осторожно, злая инквизиция - Ясная Яна - Страница 12

– Сын мой, ты уверен, что мишенью преступника была именно она? – кротко поинтересовался невидимый мне собеседник дознавателя.

Мне был слышен лишь его голос, одновременно глубокий и смиренный, он выдавал мужчину в возрасте, и я почему-то нарисовала себе образ, схожий с ватиканскими священниками.

Максим потер лицо, и жест получился усталым:

– Нет, отец Власий. Расследование не проведено со всей тщательностью, и еще рано делать окончательные выводы. Но, во-первых, у меня нет сейчас таких врагов: в нынешнем деле я еще ничего найти не успел, да я его толком и расследовать еще не начал. А старые дела все закрыты, да и ловить меня по старым делам логичнее не здесь. А во-вторых, преступник не только упустил шикарный момент уничтожить меня без свидетелей, но и, когда Свердлова появилась в поле зрения, атаковал не сразу. Он дождался, пока она запрет двери, лишая ее возможности укрыться в защищенном помещении магазина.

Я незаметно выдохнула: ответ на этот вопрос был весьма важен. Сочти неизвестный мне иерарх, что покушались на члена его Ордена, и город затопили бы инквизиторы. В Крапивин нагнали бы орденцев с недвусмысленным приказом залить город кровью по ноздри, но добыть голову того, кто дерзнул напасть на представителя этой дивной организации.

– Кроме того, сегодня я осмотрел тело третьей жертвы, установил, что ее убили ножом, след которого на пятый день держится в уверенной фиолетовой зоне, – продолжил упомянутый представитель, – Это явный запрещенный артефакт из черного списка. На основании этих фактов считаю необходимым предоставить Свердловой Ксении Егоровне защиту.

– Полагаешь, это один и тот же артефактор? – задумчиво поинтересовались в ноутбуке.

У меня перед глазами отчетливо встали шапочка, сутана, четки… Кинематографический образ священника как он есть.

– Полагаю, надо тщательно расследовать это, – непреклонно отозвался мой, с позволения сказать, гость. – И предоставить ведьме защиту.

Его собеседник помолчал, не иначе как взвешивая резоны (в моей груди тотчас же взметнулся пожар: скоты, я вам зачем налоги плачу?!), и задумчиво уточнил:

– Ты сейчас у нее?

– У Свердловой, – подтвердил Максим, – Но я установил защиту, она нас не слышит.

– Брат мой, – перебил его визави, – ведьма, которая в критических ситуациях бросает повеление, отлично обучена и является жуткой традиционалистской. Ты в ее квартире, на ее территории… Поверь: она слышит.

Непродолжительное молчание.

– Я решу этот вопрос.

И затем:

– Ксения Егоровна, вы не могли бы нас не подслушивать?

Инквизиторский гад слегка повернул голову в мою сторону и терпеливо ждал ответа. Я кожей чувствовала его внимательный взгляд, пока изучала маникюр.

Он, кстати, перипетии сегодняшнего дня перенес вполне достойно.

Пожалуй, игнорировать вопрос и притворяться, что мерзкий старикашка выжил из ума, бесполезно.

– Ну, – уронила я в итоге неопределенно.

– Ксения Егоровна, – кажется, многонеуважаемый Максим правильно трактовал мое «ну». – Не подслушивайте нас, пожалуйста.

Я молчала, отказываясь давать ответ.

Что само по себе и было ответом.

– Ксения Егоровна, – улыбнулся дознаватель, сверкая ямкой на щеке и чертиками в глазах, – давайте я вам взятку дам!

Взятка?

Сомневаюсь, что на глазах у своего начальства мне предложат что-нибудь ценное.

С другой стороны – не сомневаюсь, что подслушивать мне в любом случае больше не дадут: либо усилят защиту, либо будут вести разговоры вне зоны моего влияния.

– И что вы можете мне предложить? – столько царственной надменности в моем голосе было, что римские цезари рядом со мной – дешевая китайская подделка.

– Партнерство, – он снова применил удар ниже пояса, «улыбку-которой-нет».

«Ниже пояса» отозвалось тягучим, тянущим чувством, я отозвалась взглядом, исполненным жалости: он что, правда думает, что я, такая дурочка с переулочка, все брошу и в партнерство поверю?

Многоуважаемый Максим, не обращая внимания на выраженное мной недоверие, продолжил:

– Я предлагаю партнерские отношения до конца следствия, без попыток обмануть, исказить или утаить любые сведения, имеющие отношение к следствию. Вы взамен дадите слово, что не будете пытаться подслушать мои переговоры с начальством, не станете «случайно» проверять мои вещи либо выяснять подробности моей деятельности любым иным способом, кроме прямого вопроса.

Внизу живота заныло требовательно, предвкушающе.

Ксюша, приди в себя! Ну нельзя так млеть от мужика только потому, что он осторожный, умный гад!

Можно! Можно, я же млею!

Ну и дура. Подумаешь, попытался обойти в формулировках: партнерские обязательства распространяются на обе стороны, а не лезть куда не следует должна только я. Что ж теперь, оргазмировать, глядя на него?

Многоуважаемый Максим ждал.

Отец Власий в ноутбуке то ли был отключен, то ли не считал нужным вмешиваться.

Я плавно, вальяжно приблизилась к инквизитору, оперлась руками на журнальный столик (декольте, выноси, родимое!) и, оказавшись с собеседником нос к носу, со стервозной улыбкой потребовала:

– Оба!

Он вздернул бровь непонимающе.

Да-да. Я с детства такая наивная, всякой обаятельной брови верю.

– Слово о невмешательстве дадут оба партнера, – прояснила я свою позицию.

Знай наших!

Я кремень!

…а не сиропная лужа.

Не сказала бы, что мое декольте его прямо уж вынесло, но поправку принял.

– Я согласен, – он поднял руку, на кончиках пальцев разлилось голубоватое сияние. – Слово!

Я, ответно вскинув руку, твердо и напористо ответила:

– Слово! – и снова оперлась на столик.

У инквизитора дрогнул угол рта в улыбке:

– Ксения Егоровна. Другое слово.

Я прикусила щеку, чтобы не заржать, и, потянув на себя дар, призвала силу в свидетели:

– Слово, – и на этот раз сияние лизнуло и мои пальцы.

– Ну? – требовательно вопросила я, когда след клятвы растаял.

– Я дам вам прочитать свой отчет. Сегодня напишу – завтра дам. И завтра утром обсудим меры по обеспечению вашей безопасности, нужно согласовать, как нам действовать, чтобы не страдало расследование, но и вы испытывали минимум неудобств.

Божечки, еще чуточку – и я поверю, что благословенную инквизицию волнуют мои неудобства!

Закатывать глаза не стала, но всем лицом дала понять, сколько у меня доверия к таким его словам. Но завтра – так завтра, я не спешу. И так ночь-полночь, а меня еще вся Ксюша не обихожена.

И с этой мыслью я поплыла в направлении спальни, чтобы оттуда перебраться в ванную, но спохватилась: я что-то забыла.

Ах да, у меня же гость!

Выдернула из стопки в шкафу свежее постельное и с мстительным удовольствием запустила им в инквизитора: не проклятие, а все равно приятно.

Объявила:

– Постелишь себе здесь, – я неопределенно покрутила кистью, показывая, что ничуть не стесняю его в выборе места и он может расположиться где угодно: на диване, в кресле, на полу… – Захочешь жрать – найди что-нибудь на кухне.

Ай да я!

Ай да хозяечка!

Ну все, долг гостеприимства исполнен.

С этой приятной мыслью я уплыла в направлении своей комнаты, чтобы услышать, как отец Власий за моей спиной иронично подал голос:

– Какая благодарная женщина!

– Традиционалистка! – с интонацией «это все объясняет» сумничал не-брат Максим.

Расслабляясь после тяжелого дня в ванной в ароматной пене, сквозь томную негу и блаженную усталость я спустя некоторое время услышала, как мой гость шерудит на кухне. Он действительно захотел жрать, пошел и нашел.

Я кусала губы, чтобы задавить смех и согнать улыбку, расползающуюся против воли до ушей: на-а-аглы-ый!

Классный.

Когда я закончила отмокать и перебралась в спальню, инквизитор работал.

Когда я, совершив ежевечерние пляски с бубнами вокруг женской красоты, укладывалась спать, он работал.

И только когда моя кровать прогнулась под дополнительным весом и в темноте меня обдало жаром чужого тела, я поняла, что работа закончилась.