Абсолютный слух. Счастливчик Майки (СИ) - Федотов Александр - Страница 16

— Но ей всего четырнадцать лет!

— Ах, Майкл, — Нина Александровна загадочно улыбнулась — когда Джульетта встретила своего Ромео, ей было примерно столько же!

— Я помню Шекспира, — сказал я — но почему — то вы забыли, чем кончилась эта история!

— Сейчас другое время, — сказала Нина Александровна продолжая улыбаться чему — то своему — может, ты просто боишься взять на себя ответственность за мою девочку?

— Но должны же быть какие — то рамки! Вы что — же, разрешите ей абсолютно все?

— У девочки очень раннее развитие, она вполне адекватна и сама может решить, стоишь ли ты ее доверия. Первые светлые чувства, — глаза Нины Александровны стали мечтательными — я не буду вмешиваться и никому не позволю!

При последних словах, она покосилась на комнату дедушки. Нина Александровна подошла ко мне и обняла, потом сказала:

— Я очень рада, что Маша выбрала именно тебя, ты серьезный парень и иногда даже удивляешь меня своей взрослостью. Ты вполне можешь позаботиться о Маше, оградить ее от неприятностей, мы поняли друг друга?

— Я сделаю все, чтобы у Маши было все хорошо — сказал я.

— Вот и хорошо — сказала Нина Александровна — споешь нам что нибудь?

Маша тут же помчалась за гитарой и через минуту вручила мне ее в руки примостившись вместе со мной в одном кресле.

— По — русски спеть, — спросил я — или по— английски?

— По — русски — сказала Нина Александровна, устраиваясь в соседнем кресле.

И я спел «Половинку», которую исполняла группа со странным названием «Танцы минус». Потом, спел из «Сплина» песню «Романс», после этой песни Маша высказалась:

— Ну хоть в этой песне, все хорошо кончилось!

— Мне так не кажется, — сказала Нина Александровна — концовка очень трагичная, хотя я и не поняла почему. Майкл, а ты сам понимаешь?

— Хорош бы я был, если бы пел и не понимал, о чем пою.

— Ну, тогда объясни нам, чем кончилась песня, ты же видишь, у нас с Машей разногласия.

— Вы правы, Нина Александровна, он покончил с собой, хлопок двери, это аллегория.

— Но как же так — возмутилась Маша — там же ясно сказано, что они встретились, и теперь, всегда будут вместе!

— Да, некоторые считают, что люди пережившие большую любовь, встречаются после смерти и никогда не расстаются.

— Но вначале он с ней разговаривал, значит она была жива! — не соглашалась Маша.

— Она погибла задолго до этого, и он всю жизнь с ней мысленно разговаривал, вот только, она не отвечала.

— Тогда спой песню, где никто не умирает и не расстается! — попросила Маша.

И я спел «Любовь и смерть», а потом «Ищу тебя» из фильма «31 июня» и закончил свой концерт романсом «Любовь и разлука». Маша уже не спорила, хотя ее просьбу я так и не выполнил.

— Ничего знакомого, — сказала Нина Александровна — а песни замечательные! Целый пласт культуры, о которой я ничего не знаю. Ладно, с вами хорошо, но мне пора ужином заниматься.

— Пойду прилягу, — сказал я Маше — день был очень длинный.

Прихватив гитару, пошел в свою комнату, там лег на спину, следом за мной вошла Маша.

— Мне одной скучно, — сказала она — подвинься, я просто рядом полежу.

Не став с ней спорить, отодвинулся к стене, она прилегла рядом и я почувствовал, что она смотрит на меня, повернув голову, встретил ласковый взгляд ее зеленых глаз. Я повернулся всем телом и теперь мы лежали на боку глядя друг на друга, между нами было некоторое расстояние и она протянула руку, поправила мои волосы на лбу, указательным пальцем провела по моим бровям, потом от точки между бровями начала движение вниз, остановилась на кончике носа, очень осторожно очертила мои губы и задержала палец на кончике подбородка.

— Какой ты красивый… очень красивый… Мне кажется, это сон… Завтра я проснусь и ничего не было… Тебя нет… Как я буду жить?

— Ты тоже очень красивая девушка, и успокойся пожалуйста, никуда я не денусь.

Взяв ее за руку, я слегка ее сжал, протянув другую руку, запустил пальцы в ее волосы, стал перебирать ее невесомые пряди, впитывая нежность ее глаз, нежности было так много, что грубая корка старого циника стала растворяться под магическим действием ее взгляда.

— Я сегодня с тобой буду спать, просто боюсь тебя оставить…

— Хорошо, — сказал я — можешь даже привязать меня веревкой.

— Если бы я не упала с моста, мы бы никогда не встретились, какой ужас…

Ее совершенно заклинило на этих ужастиках, надо было ее как — то отвлечь.

— А помнишь, когда спасатели спускали тебя на корабль, подол твоего платья взлетел вверх, и как ты ругалась за то, что я смотрел на твои ноги?

— Это из — за тех детских трусов, — оживилась Маша — я бы ни за что их не одела, но мама торопилась и сказала: «Кто их увидит? Вернешься переоденешь» и, как на зло, ты увидел! А ты смотрел только на ноги?

Да я, конечно, видел твои трусики в синий горох, но не обратил на них внимания, твои ножки привлекали меня гораздо больше.

Маша засмеялась, она придвинулась ко мне поближе и тоже пустилась в воспоминания:

— А помнишь, как Томас нас помирил и отвел в свою каюту, а ты никак не соглашался со мной дружить? Я тогда подумала: ни за что не упущу такого парня! Ну и кто оказался прав?

— Ты конечно. Имея такие аргументы, — я, погладил ее по бедру — твоя победа была предопределена.

Маша засмеялась уже в полных голос, придвинулась ко мне вплотную, одной рукой обняла меня за шею, а другой рукой обхватила торс прижимая меня к себе.

— Я сейчас буду тебя целовать — она очень близко заглянула мне в глаза — и попробуй только сказать что — нибудь против.

Она очень нежно поцеловала меня, и я ответил, она отстранилась, оглядела мое лицо и опять поцеловала. Открылась дверь, в комнату вошла Нина Александровна, я было дернулся, но Маша и не подумала меня отпускать, мама Маши посмотрела на меня с иронией и спросила:

Ну что, больной не безнадежен?

Очень трудно поддается лечению, — поддержала маму Маша — приходится прибегать к очень приятным процедурам.

Ладно, долечишь его в следующий раз, идемте ужинать.

Ужин прошел в спокойной обстановке, дед был благодушен, хоть и посматривал на меня с каким — то нездоровым интересом, когда закончили, дед спросил меня:

— Ну что, порадуешь старика? Спой что нибудь для души!

Пока Маша бегала за гитарой, я решил похулиганить, специально для деда исполнить песню Владимира Семеновича «Притча о Правде и Лжи».

Нехорошо, конечно, при живом авторе, но здесь, в Америке, я ему не конкурент. Получив гитару из рук Маши, я сделал несколько пробных аккордов и сказал:

— Заранее прошу прощения если эта песня покажется кому — то грубоватой, но когда речь заходит о правде, по другому нельзя.

И запел. Я видел удивленный взгляд Нины Александровны, веселый взгляд Маши, которая принимала все это за шутку и, разгорающиеся веселой злостью, глаза старика. Когда я закончил, дед удивленно покрутил головой и сказал:

— Едко, очень едко. Это что же, про современную Россию?

— Почему же только про Россию? — удивился я — В Америке тоже правды нет.

— Ее нигде нет — сказал Александр Викторович — и никогда не было, но только в России вечно занимаются ее поисками. Вот только откуда ты, американец, можешь знать, да еще так петь, такую песню!

Я не помню, — спокойно сказал я — я же память потерял, и потом, кроме вас, Александр Викторович, здесь все американцы.

— Может и так, — старик посмурнел лицом — язык не забыли, и то хорошо.

«Это ты врешь, старый пень, я русский — подумал я — и всегда останусь русским».

После ужина Маша предложила прогулку по саду, сгущались сумерки, мы побродили по садовым дорожкам, держась за руки, потом Маша лукаво улыбнулась и завела меня в беседку.

— Мне кажется, — сказала она — это очень романтическое место и ты просто обязан меня здесь поцеловать!

Видимо, я уже начал привыкать к ее постоянной инициативе, поэтому, без слов, обнял ее и поцеловал, причем без всяких скидок на возраст. Она ответила в том же духе, причем схватывала все прямо на лету. В общем, она была права, место было очень романтическое, стало совсем темно, я слегка подзабылся, и мы увлеченно целовались «по взрослому» минут тридцать. Потом с дорожки послышался голос ее мамы: