След орла (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 22

– А, вот и ты, – снисходительно заметила британка, остановившись возле столика Мары. – Как отдохнула?

– Шла бы ты… – процедила та, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

– Ну вот, опять ты грубишь, – притворно расстроилась Уортингтон. – А я к тебе с искренними соболезнованиями.

– Засунь их себе…

– Корсакофф, я в шоке! Рашми, она все время так себя ведет? – поинтересовалась Сара у индийской подруги.

– Это она еще сдерживается, – Тхакур скептически поджала губы. – Не связывайся.

– Зря ты так. Она ведь не виновата в своем воспитании.

– Уортингтон, я тебя предупреждаю, не начинай, – Мара посмотрела на заклятого врага исподлобья. – Я не в настроении.

– За кого ты меня принимаешь?! – Сара притворно прижала руки к груди. – Я не собиралась тебе говорить ничего плохого! У нас всех печаль. Директор Эдлунд арестован. А он мне всегда нравился… Конечно, преступник должен быть наказан, но тебе, наверное, тяжело знать, что твой отец похитил…

Договорить Саре не удалось. Но на сей раз Мара успела только замахнуться, а по светло-розовой поло с известным логотипом уже стекал томатный соус.

– Что ты наделала?! – взвизгнула Уортингтон.

– Хочешь еще? – Брин вооружилась ложкой, как катапультой.

– Мой папа всех вас отчислит! Идиотки! – под раскаты хохота Сара с позором удалилась из столовой.

Мара с удивлением взирала на подругу: неужели и правда добропорядочная исландка только что облила кого-то соусом?

– Не смотри на меня так, – покачала головой Брин. – Ты меня совершенно испортила.

Веселье, однако, было недолгим: на горизонте нарисовалась завуч. Мара прекрасно относилась к своей опекунше, но знала: поблажек от нее не дождаться. А уж сегодня, когда она и так по уши в проблемах… Да, кажется, кому-то сегодня достанется.

– Корсакофф, Ревюрсдоттир, в мой кабинет! – рявкнула она, и каждый посетитель столовой тут же вернулся к своей тарелке.

В своем кабинете Мисс Вукович распиналась долго. И про сознательность, и про тяжелые времена, и про терпение. И про сэра Уортингтона, одного из самых щедрых меценатов.  Потом вдруг стала сбиваться с мысли, а в конце концов и вовсе опустилась в свое кресло. Закрыла лицо руками и замолчала. Пауза длилась так долго, что Маре и Брин стало казаться, что завуч или уснула, или просто забыла про их присутствие.

Такой мисс Вукович еще никто не видел. И пусть было страшно любопытно вызнать причину такого поведения, только дурак упустил бы шанс слинять без наказания. Поэтому девочки осторожно встали и бочком двинулись к двери. В какой-то момент хорватка вздрогнула, подняла на них растерянный взгляд.

– Так нам уже можно идти? – уточнила на всякий случай Брин.

– Ах, да… Да-да, конечно, идите…

На острове Линдхольм творились странные вещи. И не только потому, что мисс Вукович утратила былую хватку. Совет решил принять меры безопасности, и Мара к вящему своему неудовольствию выяснила, что в каждом домике девочек поселили специального агента.

Каждый двухэтажный корпус пансиона был рассчитан на двенадцать учениц, а с торца располагался отдельный вход в комнату учителя-куратора. Раньше с летними студентками первого и второго курса жила японка мисс Кавамура, а с зимними – сама мисс Вукович. Теперь же Брин пришлось соседствовать с американкой Норой Линкс собственной персоной, а к Маре поселили некую Вилму Джонсон из Южной Африки, а завуч и другие курирующие преподаватели временно отправились с вещами в главное здание.

Девочки поначалу были рады переменам, потому что агенты заведовали безопасностью и ничем другим, а правила пансиона не представляли для них никакого интереса. График уборки, дежурство по кухне и прочие занудства мигом превратились в пережитки прошлого. Однако не тут-то было. Мисс Линкс и ее коллеги ввели жесткий контроль на перемещения по острову. Каждая ученица получила специальный браслет, напоминающий шагомер, который передавал ее точное расположение в программу агентов. Разом накрылись и свидания, и несанкционированные прогулки по острову, и звонки на все номера, кроме родительских.

– Это какой-то фашизм! – возмущалась Сара Уортингтон, вынужденная коротать вечер в общей гостиной зимних девочек, вместо того, чтобы обжиматься на тренировочном поле с красавчиком Кевином. – Подозреваемого арестовали три дня назад! Сколько можно издеваться над людьми?!

Свирепый взгляд Мары заставил британку прикусить язык, однако в чем-то она была права. Эдлунда до сих пор не отпустили, но и агентов тоже не отправили восвояси. Значит, Совет все же согласен, что профессор не виноват? Тогда почему они до сих пор держат его у себя? И, как назло, ни Вукович, ни Линкс, ни кто бы то ни было еще не рассказывали, что происходит.

От любопытства Мара все же зарегистрировалась на новостном портале перевертышей. Красочная статья гласила о том, что директор Линдхольма арестован по подозрению в причастности к исчезновению своих бывших учениц. Кто-то сливал информацию репортерам, и Маре не терпелось познакомиться с крысой.

На четвертый день после ареста Эдлунда на остров прибыл сэр Чарльз Уортингтон, отец Сары. Он прервал своим торжественным появлением завтрак: только фанфар и лакея не хватало для полного парада. Британка задрала нос так высоко, что рисковала споткнуться на первом же шагу.

– Теперь-то меня увезут отсюда, – гордо заявила она на всю столовую. – Папа давно планировал путешествие на Мальдивы, и если бы не вся эта ерунда, я бы уже загорала на пляже.

Однако сэр Уортингтон коротко приветствовал дочь снисходительным поцелуем в висок и прошел мимо нее к столику летних, за который упрямо из раза в раз садилась Мара: не желала есть рядом с вредными курицами вроде Сары, раз уж приходилось делить с ними жилье.

– Мисс Корсакофф, – сэр Чарльз любезно наклонил голову. – Приятного аппетита. Полагаю, нам стоит с вами переговорить тет-а-тет.

Момент всеобщего молчания нарушил только кашель, с которым Мара пыталась справиться с кусочком омлета в дыхательном горле.

Сэр Чарльз Уортингтон расправил безупречный синий блейзер, расположился в директорском кресле и деликатно отхлебнул заботливо поданный синьорой Коломбо чай. Этот человек в любой обстановке чувствовал себя хозяином положения. Вот и теперь умудрился уговорить мисс Вукович, что ее присутствие будет лишним.

– Что ж, теперь, когда мы, наконец, одни, можно перейти к делу, – чванливо произнес он.

То ли из-за британского акцента, то ли из-за надменного взгляда все, что он говорил, звучало как чудовищный выпендреж.

– Сочту за честь, – отозвалась Мара фразой, вычитанной в каком-то старом детективе.

Уортингтон ехидства не распознал. Или не подал виду, как и положено истинному аристократу.

– Ты, вероятно, слышала, что я занимаю важный пост в Верховном Совете.

– И не один раз, – лучезарно улыбнулась Мара.

– Тогда ты понимаешь, что я могу влиять на многие решения. В том числе и на те, которые касаются дела твоего отца. И благоразумием с твоей стороны… Что… – он осекся, глядя, как девочка углубилась в телефон. – Что ты делаешь?! Я с тобой разговариваю!

– Прошу меня простить, – отозвалась она и подняла голову. – Я проверяла слово в словаре. Чтобы не возникло вопросов.

– Какое слово?

– Шантаж, сэр. Вы пытаетесь меня шантажировать?

– Да как ты смеешь?! – на благородных щеках проявились багровые пятна.

– Я чуть лучше думала о Совете. Хотя… Нет, вру. Именно так я о нем и думала.

– Это возмутительно! – он вцепился пальцами в край стола, будто собираясь встать, но потом передумал и поправил и без того вылизанные гелем русые волосы. – Послушай, я понимаю твое недоверие, – было видно, что любезность дается ему с трудом. – Возможно, ты считаешь арест профессора Эдлунда несправедливым…

– Есть немного, – прищурилась она.

– Именно поэтому я здесь. Хотя и не должен был. Будет лишним поинтересоваться, знаешь ли ты про исчезновения девочек?