Вход для посторонних (СИ) - Бор Евгения - Страница 22

«А мой кошмар продолжается…»

— Пусть ночь обещает удачу, а утро её принесёт.

— Пусть ночь обещает, а утро принесёт, — откликнулась Алька, даже без подсказки Мелины догадавшись, что ей пожелали спокойной ночи.

Сон всё не шёл и мысли, тяжёлые и неповоротливые, толкались, мешая додумать хоть одну из них от начала и до конца.

— Аля, ты уже спишь?

— Пытаюсь.

— Я вот всё думаю, толстяка этого зарезали до того как ограбили, или уже после.

— Какая разница? До, после — зарезали уже.

— Не скажи, разница большая. Если сперва зарезали, то может быть на то свои причины были и сокровища к делу отношения не имеют. Просто у толстяка враги были.

— А если потом? — заинтересовалась Алька.

— А если потом, то получается, что убийца знал, что в мешке должно быть. Знал и очень рассердился, когда золота там не оказалось.

— Очень здраво рассуждаешь, подруга. Логично. Но есть ещё и третий вариант — вор знал, а убил чтобы не делится.

— Мог просто подкрасться и по голове дать. Зачем грех на душу брать.

— Мне вот любопытно, толстяк с нами до Фарисата собирался, или его в этом городке ждали. Ведь любой из трёх вариантов подразумевает, что убийца знал где свою жертву найти.

— Могли о встречи заранее договорится.

— Тогда версия мести сама собой отпадает — не будет человек своими планами с врагом делится.

— В такие городки, как этот, от нечего делать не поедут. Если сюда — то по делу.

— Необязательно. Убийца мог с нами вместе ехать, — сказала Алька и сама сказанного испугалась.

— Ты что? — ужаснулась Мелина, — никого с нами, похожего на убийцу, не было.

— Не думаешь же ты, что убийцы с табличками на шеи ходят.

— Нет, но подозрительным никто не выглядел.

— Поверь, мне не хочется наших попутчиков подозревать, но ведь такой вариант возможен…

— Всё это только наши домыслы. Зачем же самое худшее предполагать?

— Затем, что это треклятое золото к нам попало. Пока мы от него не избавимся я от собственной тени буду шарахаться. Мелина, лапочка, давай завтра же пилону этому всё расскажем. Я знаю, у тебя традиции, но ты их не нарушишь. Я с ним сама поговорю. Золото отдам, и мы дальше поедем. Пусть без нас со всем этим кошмаром разбираются.

— Поступай, как знаешь. Я тебя предупредила.

— Надо только решить, кем я буду.

— Какая разница. Что Астрой, что Алем — врать, прийдётся, в три короба.

— Заметь, все три ради тебя.

Последнее, что услышала Алька, погружаясь в глубокий сон: «Это значит, что ты на меня больше не сердишься?»

Алька ничего не ответила.

Спит человек. Не видно что ли?

Альку разбудил стук в дверь.

Спросонья, не разобрав где находится и в какую дверь стучат, только одеяло на себя тянула — так спрятаться хотелось.

— Кто? — рявкнула Мелина тоном недовольного барчонка.

— Там к вам из полиции. Поговорить желают.

— Пусть ждут. Скоро спущусь.

Зашаркали, удаляясь, тяжёлые шаги и Алька облегчённо выдохнула.

— Ты главное, не волнуйся, — давала наставления Мелина, ополаскивая лицо водой из керамического кувшина, оставленного прислугой на неказистом комоде, — даже если у них есть артефакт истины, они без оснований пользоваться им не будут, дорогое удовольствие. Ты, главное, подозрений не вызывай. Сама верь тому, что говоришь.

— Зубы почисть, а то во рту кисло, — Алька слушала наставления не особо вникая. Больше всего её занимал традиционный утренний вопрос — что одеть. Многое зависело от ответа, а Альке ничего в голову не приходило кроме радикальной идеи: отправится на встречу увёрнутой в простыню.

А что, очень удобно — под простынёй пол не виден. Зато неадекватность свидетеля становится очевидна.

— Можешь сразу потребовать аудиенции с Пиланом, это конечно может вызвать дополнительные вопросы, но даст возможность не давать прямых ответов. Главное, помни — правда на твоей стороне.

— Чистая правда и ничего кроме правды, — вздохнула Алька, шнуруя свои великолепные ботинки, — может разбудить соседку?

— Зачем? — излишне резко спросила Мелина.

— Плащ попрошу — у неё есть, наверно.

— Обойдёмся, — не терпя возражений, отмахнулась ведьма и развернула Алькину голову к окну у которого на стуле был аккуратно развешен Алькин, храмом даренный, наряд.

— Как! Как тебе это удалось? Когда успела? — Потрясённая, она любовалась свежей белизной своего наряда, ставшего важным атрибутом её легенды.

— Я же говорила, что меня кормить надо, — стараясь нейтральным тоном прикрыть торжество, добавила, — довольно быстро разобралась. Даже поспать успела.

— Ну ты даёшь! Герой! Талантище! Я эти кнедлики твои могу хоть два раза в день кушать…

— Кнулики, — поправила Мелина, — два раза в день не надо. Двух раз в неделю будет достаточно.

— Как скажешь, дорогая. Как скажешь, — Алька была готова расцеловать свою нахлебницу, — ведь можешь, когда хочешь…

— Когда хочу — могу, а из под палки из меня только колючки лезут.

— Ну извини. Не сдержалась. Из меня, в стрессе, тоже не розы прут…

— Ладно. Забыли. Собирайся. Полиция ждать не любит.

— Тем более, когда ждать заставляет мальчишка без роду и племени.

Её ждало трое.

Двое — обременённые властью и лишним весом. Третий — мелкая, во всех смыслах, личность, судя по всему, секретарь.

— Долго спите, молодой человек, — недовольно заметил самый крупный, наверно, главный.

— Чистая совесть — спать не мешает, — Алька надеялась, что весёлой искренностью сумеет расположить к себе угрюмых полицейских.

Цели своей она, явно не добилась.

Тяжёлый взгляд, оторвавшись от бумаг, мазнул по ней равнодушно и вернулся к прерванному занятию.

— Вы, надо понимать, уже в курсе вчерашних событий?

— А как же. Ещё вчера узнал.

— От кого узнали?

— От соседки узнал.

— Когда узнали?

— Вечером. Когда она после ужина вернулась.

— А вы на ужин не спускались?

— Нет, не спускался.

— И где были?

— В комнате был. Спал, — Алька почувствовала, что шквал коротких и бессмысленных, с её точки зрения, вопросов начинает раздражать.

— Не голодны значит были…

— Почему же не был. Был.

— Что же натощак спать легли?

— Для экономии денежных средств попостится решил.

— Трудности значит испытываете…

— Разве это трудности, — Альку начало заносить, — вот когда…

«Александра!» — осадил её напряжённый голос.

Полицейский, воспользовавшись заминкой, продолжил, не ожидая подробных разъяснений.

— По нашим сведеньям, вы последний, кто видел господина Фока живым.

— Кого? — не поняла Алька.

— Господина Фока — вашего соседа по дилижансу.

— Так этого толстяка звали Фок? Простите, я не понял. Он своего имени не называл, да и моим не интересовался.

— О чём вы с ним говорили?

— Я?.. С ним?.. Я с ним и двумя словами не обмолвился. Мне вообще его компания была неприятна. Знаете как от него воняло…

— И, тем не менее, свидетели утверждают, что вы о чём-то говорили незадолго до аварии.

— До аварии я с ним точно не разговаривал, а после аварии попросил отодвинутся.

— А позже, когда все пассажиры уже покинули место аварии, о чём вы с ним говорили?

— Разговором это назвать было бы сложно. Просто парой фраз обменялись.

— Отвечайте на вопрос! — потребовал второй, до сих пор молчащий полицейский.

— Этот жирный боров предложил нам денег чтобы мы его до города дотащили.

— Кто эти „мы“?

— Я и моя спутница, которой я помогал с багажом.

— Понятно. И вы ему отказали?

— А как бы вы поступили на моём месте? Этого борова две лошади бы с места не сдвинули, а мы с Сианой и один сундук с трудом тащили.

— А какой багаж был у господина Фока?

— Точно не скажу — вроде два сундука. Один, здоровый такой, точно был. Он на нём сидел. Но когда мы его на дороге нагнали, багажа у него с собой не было. Это я точно помню.