Воины Хаоса наводят порядок (книга I) (СИ) - Ульянов Сергей "Контра" - Страница 40

Ласилию нравилась мысль, что злосчастный поход можно обернуть к своей выгоде, но слишком уж неконкретными и невнятными были посулы Турфана, хотя тот, похоже, искренне жаждал с ним поделиться. Он решил дожать лейтенанта.

– Ты давай-ка понятнее, Корчев! Сколько денег тебе обещали? Сколько мне с того перепадёт? И учти, я тебе не Пополам, мне побольше понадобится… – выдал он, отворачиваясь с незаинтересованным видом. Корчев молча поник головой, что-то обдумывая. Лас услышал громкие возгласы в лагере.

– Вернулись, похоже? – сказал он. Лейтенант проворчал в ответ что-то невнятное, с непривычным оттенком угрозы в голосе. Шевельнулся, и Порсона вдруг пронзила резкая боль. Словно что-то взорвалось внутри. Меж лопаток он ощутил нечто острое, злое. Турфан воткнул в него нож! Он сумел развернуться и сграбастал Корчева за грудки. Тот дрожал, его перекосило от злобы, глаза блуждали.

– Собака, – выдохнул Порсон ему в лицо, всаживая свой клинок по рукоять в мягкое брюхо. Корчев с воплем осел, потянув Ласа за собой. Уже на земле тот ещё несколько раз с силой пырнул противника. Лейтенант булькнул, дёрнулся и затих.

Ласилий, слабея, ещё пытался придумать, что делать с ножом в спине, когда на него обвалилась лавина шорохов, тресков, неясных звуков и голосов. Оглушительное мельтешение нарастало в мозгу, и спасения не было. Всё распадалось.

Утомлённый дневной суетой Ганс Пополам дремал в шатре, подложив под голову локоть. Спал он чутко, лихая наёмничья жизнь приучила. И даже во сне капитан обдумывал их положение.

До цели добрались. Лагерь поставлен, люди при деле. Следов местных орков рядом не найдено. Вокруг тихо. Но тревога присутствует. Точно зуд во всём теле, и он нарастает.

Сквозь сон Пополам услыхал громогласные крики Бартоло. Опять эти проповеди! Паломники заголосили в ответ непривычно нестройно, безрадостно, а потом его слух уловил и ещё кое-что. Этот звук будто спустил невидимую пружину – лязг и шелест клинков, покидающих ножны. А потом чей-то крик, полный боли и страха.

Ганс вскочил, сжимая в руке стилет. Снаружи орали, рычали и выли, раздавался звон стали и грохот камней. Кто-то, злобно и неразборчиво вопя, приближался к палатке. Капитан затаился у входа. Незваный гость рванул в сторону полог и, хрипло дыша, заглянул внутрь шатра. Рукоятка стилета обрушилась на его затылок.

Противник упал, но тотчас же рывком вскинул голову. Они встретились взглядами.

Налитые кровью глаза, багровые потёки на бледных щеках… знакомое лицо, искажённое бессмысленной ненавистью… веснушки, хвост светлых волос. Розес взревел, поднимаясь с земли, замахнулся тесаком. И умолк, захлебнувшись кровью из пробитого горла. Ганс выдернул стилет, тело молодого наёмника свалилось на землю. Капитан быстро вытер кинжал, убрал в ножны на поясе. Достал из-под тюка с одеждой свой меч, верный двуручный Делитель. Людям полностью доверять нельзя. Можно только оружию.

Ганс уже понимал, что происходит. Не успев по юности поучаствовать в Войне Хаоса, что накрыла Сизию в 73-ем, он внимательно слушал рассказы бывалых солдат Тарбагании, которые за скромную плату помогали соседям справляться с напастью. Помнил главную подлость влияния Хаоса: на людей он всегда действовал очень по-разному. Непредсказуемо. Некоторых он превращал в одержимых, безумцев, охваченных жаждой убийства и разрушения. И тогда воинам доводилось увидеть своё отражение в покрасневших глазах бывших товарищей. Свои вдруг становились чужими. Пополам допускал, что однажды столкнётся с такою напастью, но не ждал, что она придёт так внезапно. Теперь многое прояснилось; очень жаль, что так поздно.

Ганс отвёл мечом полог и вышел.

Реальность всё равно превзошла его ожидания. Лагерь в сумерках превратился в безумную смесь скотобойни и шабаша. Полыхали костры. Вокруг, скрючившись в разных позах, валялись тела. А над ними шла жуткая, беспорядочная свара. Одержимые – как паломники, так и бойцы «Одной второй» – с кем-то злобно рубились, добивали упавших, кого-то терзали толпой. Орудовали пиками, мечами, камнями, руками и ногами. По булыжникам текла кровь. К облакам возносились крики злобы и ужаса. И над всем этим мрачно гремела, дробясь каменным эхом, торжествующая речь Бартоло.

– Познайте себя, познайте себя, братья! Вы теперь – новое воинство неба! О да! Кто не с нами, тот против света, против звезды, против нас! Убивайте отступников!

Отбросив эмоции, Ганс опытным взглядом окинул картину побоища. Бесноватый священник стоял далеко, у каких-то светящихся штук на другом конце лагеря. Отступники не сдавались – Пополам видел, как несколько гномов, укрывшись за грудой камней, лупят нападающих кайлами и топорами. К ним примкнул один из наёмников с пикой, Болюс. Нужно помочь сражающимся! У сплочённой команды есть шанс: одержимых всего два десятка, они неуправляемы и разобщены. Вот они уже отступают, рыча и хромая…

– Вожак! – гортанный выкрик остановил рывок капитана наёмников.

Пополам, обернувшись, поймал взгляд троллина. Гудж, так назвал себя пленник, сидел за палаткой согнувшись. Его ножные кандалы были сцеплены с ручными треугольным внешним замком. Беспомощному олгу повезло, что его ещё не прикончили беснующиеся в лагере одержимые.

– Вожак! – с нажимом повторил Гудж. Смотрел он недобро, но глаза были ясные.

До рубившихся с одержимыми гномов шагов двести, до троллина – менее двадцати. Ключи от оков висят на цепочке в кармане брюк. Ганс решил начать с ближайшей цели.

Едва он успел подбежать к зеленокожему, земля содрогнулась, по ушам вдарил грохот. Обожгло жарким воздухом, что-то шваркнуло по спине, разорвало рукав, вырвало из головы клок волос вместе с кожей. Он свалился на землю, а над ним прогремел второй взрыв, раскатился по горным вершинам. Сыплясь с неба дождём, зазвенели осколки камней. В ушах мерзко пищало.

Ганс встряхнулся и поднял голову. Костры погасли, теперь пятачок заливало только мертвенное свечение. Импровизированной баррикады гномов больше не существовало. Там дымилась беспорядочная мешанина скальных обломков и разорванных тел. Пополам подавил тошноту и грязно выругался.

– Узрите и радуйтесь! – вопил сзади Бартоло. Одержимые вторили ему истошными криками. – Так будет со всеми, кто отвергает наш свет!

Капитан наёмников на четвереньках добрался до пленника, ворочавшегося на боку. Тот уткнулся в гравий лицом и что-то зло ему выговаривал. Ганс не без усилия развернул тяжёлого троллина и нашарил в кармане ключи.

– Колдун. Сияние. Порча, – обречённо, будто беседуя с глупым ребёнком, проговорил Гудж.

– Уже понял, – прервал его Пополам. – Внимательно слушал, о чём ты толкуешь. И поэтому я сейчас здесь.

Он отомкнул треугольный замок и замешкался, подбирая ключ к кандалам.

– Ты ведь помнишь, Марья, как действует на людей чистый хаос?

– Помню, конечно. Я не попадала под его воздействие и не стремлюсь, но мы регулярно оповещаем читателей «Харлонского Клича» о последних исследованиях в этой области. Коль скоро хаос становится для людей постоянной опасностью, нужно знать о нём как можно больше, – перед глазами журналистки во всех подробностях возникла изящно оформленная газетная врезка с подборкой статистики.

Официальная наука Сизии полагает, что около половины людей хаос-отрицательны, то есть не переносят воздействия хаоса. Сходят с ума, болеют и умирают. Чуть меньшая часть – хаос-положительны, воздействие придаёт им сил, да вот только по большей части они превращаются в одержимых, которые всё разрушают и сами разваливаются на ходу. Немногие из них сохраняют рассудок, становясь осознанными носителями хаоса. Наименьшая часть людей, примерно одна десятая – так называемые хаос-нейтралы. Влияние хаоса их почти не затрагивает; в бушующем беспорядке они остаются собой.

Реакция на хаос врождённая. Очевидно, с ней связаны и магические способности: волшебники не бывают хаос-отрицательными. С мутантными расами всё по-другому, те же гномы в массе хаос-нейтральны, а оркоиды – хаос-отрицательны. В остальном всё запутанно, нет чётких правил, а если и есть, то они всё время меняются. Это ж хаос!