Гром над Тверью (СИ) - Машуков Тимур - Страница 31

— Папа, — дрожащим голосом начала я, — пожалуйста, оставь Избориных в покое! Я обещаю… Нет, я клянусь тебе, я никогда больше не позволю ему приблизиться ко мне, не буду с ним общаться… Я сделаю так, что он не будет искать со мной встреч! Я поставлю его на место! Я поняла, пап, как ты был прав! Он мне не ровня, это было просто… ну… помутнение какое-то! — страшная боль сдавила мое сердце, пока я произносила эти слова. Я, я сама сейчас, своими руками рушила все то, что могло между нами сложиться! Но так было нужно. Ради Сергея. Ради его семьи. Я должна любой ценой защитить их, пусть так, пусть больно будет мне… я выдержу!!

Мне было очень больно, обидно. Я позвонила, не могла не позвонить, хотя, когда я разрыдалась посреди разговора с Сергеем, я увидела, как отец недовольно поморщился. — Ничего, — думала я, — позже я смогу все объяснить Сереже, он поймет, он обязательно поймет… Главное сейчас — усыпить бдительность отца, ослабить эффект от слов идиота Савы…

Уйдя в свою комнату, я заперлась и бросилась на кровать. Перебирая в памяти два счастливых дня, проведенных с Сергеем, я беззвучно плакала в подушку. Ну почему, почему все должно было вот так закончиться? Устав от горестных переживаний, я тихо скользнула в объятия сна, где на меня требовательно и с надеждой смотрели голубые как небо глаза…

Говорят, утро вечера мудренее… Мое утро преподнесло очередной сюрприз. Дверь в мою комнату распахнулась, и в нее влетела вторая жена отца пылая гневом.

— Отец мне все рассказал, бесстыжая девчонка. Понравилось гулять с простолюдином и позорить род?!!

Глядя в ее пылающие гневом глаза, я неосознанно потянулась за поддержкой, просто в никуда, и почувствовала отклик — от своей стихии, воды. На таком уровне я еще не ощущала единения с ней, я словно максимально внутренне раскрылась, призывая, взывая о помощи, даже требуя — силы, спокойствия, выдержки. Мне так это было необходимо! Внезапно я почувствовала, как в меня вливается поток живительной силы, холодный, отрезвляющий, смывающий все эмоции… Температура воздуха вокруг меня заметно упала, я вытянула руку и с интересом разглядывала ее — кожа едва заметно искрилась, словно покрытая инеем. Мне было так спокойно. Так тихо. Переведя изучающий взгляд на нее, я увидела в ее глазах легкое замешательство.

Я плавно повела рукой, и вдруг аквариум позади меня словно взорвался, выпустив на волю гибкую струю воды. Моментально заледенев, она рассыпалась на множество сверкающих осколков, среди которых беспомощно билось тельце рыбы-ангела… Я вспомнила, как мама вручала мне ее в подарок, говоря — она такая красивая… И как мы вдвоем выбирали украшения для аквариума, подчеркивавшие яркую окраску рыбки, как восхищенно следили за ее беззаботным плаванием… И безучастно перевела взгляд на нее. — Тебя это не касается. И впредь, прежде чем войти в МОЮ комнату извольте стучаться. Иначе, может произойти несчастный случай, вода такая непредсказуемая. И глядя в ее испуганные глаза прошипела — Пошла вон, еще раз посмеешь со мной так разговаривать, убью. Не тебе, низкородной соблазнившей моего отца рассуждать о чести рода. — Та испуганно шарахнулась за дверь и послышался грохот быстро бегущего по ступенькам человека. — Гадина, никогда мне не нравилась, может упадет и шею себе свернет?

Оставшиеся до учебы недели прошли как в тумане. Я что- то делала, с кем то говорила, но все происходящее было совершенно мне безразлично. Лед что сковал душу, запер все эмоции глубоко внутри. Отец попытался в очередной раз, меня с кем- то познакомить, но наткнувшись на мой холодный взгляд, отступил и старался не попадаться мне на глаза. Прислуга стала меня шарахаться, но мне было все равно.

На приеме в академию, я стояла в первом ряду с безразличием оглядывая ряды поступающих, пока не прозвучала фамилия Избориных. Глядя на красивую девушку, что улыбаясь, прошла тест и показала высокий результат, я вспомнила, что это сестра Сергея. Жадно вглядываясь в ее лицо, я пыталась найти семейное сходство, но не находила. Они были совершенно разные.

— Может, не она, — с сомнением подумала я, пока не фамилия не прозвучала во второй раз. — Нет, точно она, сестры близняшки, как он и говорил. От волнения лицо запылало и лед, поддерживавший меня столько дней дал трещину. Я ведь знала, что они будут поступать. Интересно, он рассказал им обо мне. Точно, рассказал. И как себя с ними вести? А почему меня вообще должно это заботить? Я княжна, они мелкопоместные дворяне. Начнут зарываться, поставлю на место. Хотя хотелось бы с ними подружиться. Мысли беспорядочно заметались, и я почувствовала, что холод внутри начал медленно отступать, а мир приобретать краски. Все остальное прошло как в тумане. В себя пришла уже в своей комнате, и бессильно упав на постель задумалась. Надо выкинуть все лишние мысли из головы, через месяц выборы в студенческий совет и у меня хорошие шансы стать его председателем. Надо сосредоточиться на этом. Буду решать проблемы по мере их поступления. Все, я спокойна, холодна, я лед. Незаметно погрузившись в себя, успокоилась, дыхание стало ровным. Привычно вернулся покой и уверенность в себе. Из медитации вырвал звонок телефона. Не глядя, сняла трубку.

Услышав любимый голос, я едва не сорвалась. Нет нельзя, я лед, я айсберг, я зима. Нет эмоций, нет желаний, только стужа. Быстро удалось взять себя в руки и жестко его отшить. Как справилась не знаю и лишь отключившись поняла что я наделала. Слезы брызнули из глаз и сердце сдавило болью. Он не поймет и не простит и конечно больше не позвонит. Я сама поставила на всем крест, у нас бы все равно ничего не получилась. Все правильно, но почему же так больно….

Сергей Изборин.

Какой садист придумал вставать по утрам? Наверно тот же что и школу. Как назло спать хотелось ужасно, хотя лег рано. Позволив себе поваляться еще две минутки, я резво подскочил и рванул в душ. После переоделся, быстрый завтрак и я выйдя из дома пошел в сторону школы. Идти было не далеко, погода стояла теплая, так что я наслаждаясь движением, легким шагом и с хорошим настроением, отправился грызть гранит науки.

Школа встретила меня шумом, криками детей и воплями учителей пытавшихся навести хоть какой нибудь порядок. Младшие классы строились перед входом в здание, а старшие проходили внутрь. На входе на меня налетел возбужденный чем то Гриша и пытаясь перекричать шум что царил везде, что то быстро проговорил. Увидев мое не понимающее лицо, махнул рукой и как ледоход попер внутрь жестом показав следовать за ним. Поднявшись на второй этаж, он остановился у двери класса и смахнул пот со лба.

— Каждый раз одно и тоже, — устало проговорил он. — Первые классы пытаются разнести школу в начале учебного года. Так это наш класс, мы в нем занимаемся весь год, шкафы для одежды находятся внутри, выберешь себе свободный. Из класса мы не выходим, учителя приходят сами. Так, что я забыл? А, выбери себе парту, потом поменять ее можно будет только с разрешения учителя. Идиотское правило, но оно как то связанно с контрольными вариантами. В общем не заморачивайся, где сядешь, там и будешь сидеть весь год. Остальное узнаешь в процессе. Ничего сложного, если что я подскажу. Все пошли, ща классная придет, будем знакомится с тобой, — и улыбнувшись открыл дверь класса.

Зайдя внутрь, я увидел большое помещение рассчитанное на человек тридцать и занятое где то на две трети. Большие фасадные окна выходили на школьный двор, и место возле одного из них было свободным. Ученики сидели по одному и с интересом посматривали на меня. Девушек было больше чем парней и ловя на себе их удивленные взгляды я занял свободную парту у окна. Гриша сидел в среднем ряду за второй партой.

— Привет, Сереж, — услышал я голос и повернувшись вправо увидел в крайнем ряду Машу махавшую мне рукой. Улыбнувшись, я помахал в ответ.

Она встала, что бы подойти, но вошедшая учительница прервала ее попытку и она поспешно села на место. Как оказалось это была наша классная руководительница Валентина Николаевна Светлогорская. Молодая, лет 25, была одета в строгий черный костюм с юбкой ниже колен. Стройная, высокая, с серьезным выражением на милой мордашке.