Конец Вавилона - Аполлинер Гийом - Страница 9

Откинувшись на корабельном ящике, Нафтали смотрел в небо. Его взгляд блуждал среди созвездий. Поразмыслив, он с воодушевлением начал:

— Господь сказал Иеремии[25]: Я поставил тебя ныне укрепленным городом, и железным столбом, и медною стеною на всей этой земле, против царей Иуды, против князей его, против священников его и против народа земли сей. Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя; ибо Я с тобой, чтоб избавлять тебя.

Так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда страна Израиль была невестою, когда последовала она за Мною в пустыню, в землю незасеянную…

Но нынче страна Израиль сказала: Не хочу быть в рабстве. И сказав это, стала гнуться подобно блуднице. Она склонилась перед храмом всех Ваалов. Они, цари их, князья их, и священники их, и пророки их, они говорят дереву: «ты мой отец», и камню: «ты родил меня».

Зачем же народ Мой говорит: «мы сами себе господа; мы уже не придем к Тебе»?

Забывает ли девица украшение свое и невеста — наряд свой?

Где не блудодействовали с тобой? У дороги сидела ты для них, как Аравитянин в пустыне, и осквернила землю блудом твоим и лукавством твоим.

Я подарил вам раскаяние; я подарил раскаяние твоему Израилю, подобно тому, как любовник неверной возлюбленной.

Я говорил вам: возвратитесь, мятежные дети. Поклянитесь: «жив Господь!»

Распашите себе новые нивы и не сейте между тернами. Скажите так, мужи Иуды и жители Иерусалима. Скажите так, чтобы гнев Мой не открылся, как огонь, и не воспылал неугасимо по причине злых наклонностей ваших.

Так говорил старик. И в ночной тьме его голос казался гласом небес. Виетрикс наслаждался очарованием этой высокой священной поэзии. Обе женщины слушали неподвижно — великие слова оказали на них свое действие. Даже юная египтянка, которая, казалось, ничего не понимала в речах старика, сосредоточенно и почтительно села рядом со своей распростершейся на подушках госпожой.

— И вот как были предсказаны пророком вторжения вавилонских царей и приход грозного Навуходоносора:

Я приведу от севера бедствие и великую гибель, — говорит Господь. — Выходит лев из своей чащи, и выступает истребитель народов: города твои будут разорены, останутся без жителей. Препояшьтесь мешковиной, плачьте и рыдайте.

Скорбь моя! скорбь моя! скорблю во глубине сердца моего, волнуется во мне сердце мое, не могу молчать; ибо ты слышишь, душа моя, звук трубы. Долго ли мне слушать этот звук?

А ты, опустошенная, что станешь делать? Хотя ты одеваешься в пурпур, хотя украшаешь себя золотыми нарядами, обрисовываешь глаза твои красками, но напрасно украшаешь себя: презрели тебя любовники, они ищут души твоей.

Ибо Я слышу голос как бы женщины в родах, стон как бы рождающей в первый раз, голос дочери Сиона; она стонет, простирая руки свои: «о, горе мне! душа моя изнывает перед убийцами».

Вот, Я приведу на вас, дом Израилев, народ издалека, говорит Господь, народ сильный, народ древний, народ, которого языка ты не знаешь, и не будешь понимать, что он говорит.

Колчан его — как открытый гроб; все они люди храбрые.

И съедят они жатву твою и хлеб твой, съедят сыновей твоих и дочерей твоих, съедят овец твоих и волов твоих, съедят виноград твой и смоквы твои; разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься.

И тогда вы Меня убоитесь, говорит Господь, передо Мной вострепещете. Я положил песок границею морю, вечным пределом, которого не перейдет; и хотя волны его устремляются, но превозмочь не могут; хотя они бушуют, но переступить его не могут.

И развею вас, как прах, разносимый ветром пустынным.

Вот жребий твой, отмеренная тебе от Меня часть, говорит Господь, потому что ты забыла Меня и надеялась на ложь.

За то будет поднят подол твой на лицо твое, чтобы открылся срам твой.

Видел Я прелюбодейство твое и неистовые похотения твои, твои непотребства и твои мерзости на холмах в поле. Горе тебе, Иерусалим!

Нафтали умолк. Давно наступила ночь. В первых отблесках рассвета уже тускнели звезды. Все разошлись по своим каютам.

Виетрикс рассчитывал, что найдет у себя в пристанище юную Ифигению. И был разочарован, узнав, что она ушла в носовую часть к другим рабыням. Ничто, кроме любви, не могло сравниться с тем возбуждением чувств, которое он испытывал. Галл уже затворял дверь каюты, когда его окликнули. Это была Сопфа.

— Верно говорил старик, — прошептала она ему на ухо. — Его рассказы вселили страх в мою душу. Ах, сколь ничтожно человечество перед великими силами природы. И сколь слаба я, женщина. Иди ко мне, Иза дремлет, утомленная нашей любовью и негой восточной ночи. Иди ко мне, нынче вечером я нуждаюсь в крепком мужском объятии. Рядом с тобой я позабуду о том, что другие властители ревниво следят за моей судьбой.

Не заставляя себя уговаривать, Виетрикс последовал за ней.

«Литература! — размышлял он тем временем. — Это всего лишь литература. Зачем она удалила рабыню?»

Сладостные тайны греческих женщин. — Печаль Изы. — Возвращение Навуходоносора. — Бунт Седекии. — Совет прорицателей. — Пророчество против Тира. — Куртизанки в смятении. — Нечестивые девы. — Влюбленная в пророка. — Гнев Иеремии. — Наказание рабыни Изы. — Запутанная ночь любви.

На следующий вечер Нафтали продолжил рассказ. Виетрикс отменно провел день. Его тело и душа с благодарностью вспоминали страстные ласки Сопфы, ибо поэтесса была прекрасно осведомлена обо всех тонкостях наслаждений. Она открыла ему возбуждающие секреты, магические средства, продлевающие и разнообразящие любовные утехи. У Виетрикса сложилось впечатление, что истинной причиной гомосексуальных наклонностей горделивой Сопфы стало какое-то помрачение рассудка. Она, подобно девственнице, многие месяцы терзаемой желанием, всецело отдалась ему. Однако просила его ни в коем случае не разглашать их тайны. Судя по всему, она дорожила своей сомнительной репутацией.

Нафтали продолжил рассказ. Сопфа обрядилась в прозрачную, расшитую золотыми звездами, дорийскую тунику. Иза, по своему обыкновению, была почти обнаженной. Она надела на себя лишь украшения из редких драгоценных камней, а на ее щиколотках и запястьях звенели широкие золотые браслеты со змеиными головами. В этот вечер ее глаза выражали боль. Она переводила полный тревоги и растерянности взгляд со своей госпожи на Виетрикса, а те были озабочены лишь тем, как бы поудобнее устроиться среди подушек.

— И правда, — начал Нафтали, — все так и произошло. Навуходоносор, однажды уже являвшийся в Иудею, два года спустя возвратился туда во главе сильной армии. Воистину это была армия полумира! Помимо своего ядра, халдейских и вавилонских пехотинцев, в ней были отряды скифской и мидийской конницы и даже греческие гоплиты[26]. Наемники со всех концов света спешили на службу великому Вавилону.

Иоаким, уже отдавший царю часть сокровищ храма, приготовился оказать сопротивление всеми средствами. Однако вскоре, сраженный болезнью, упокоился рядом со своими предками.

Его сыну Иехонии[27] было всего восемнадцать лет. Он сделал лишь единственную попытку оказать сопротивление. После чего в один прекрасный день вышел за крепостные ворота вместе со своей матерью Нехуштой, военачальниками, советниками и евнухами и простерся ниц перед грозным царем. Из политических соображений Навуходоносор проявил определенное великодушие, просто сослав весь мятежный двор в Вавилон. За ними последовало более трех тысяч человек из лучших ремесленников и мастеров — выбирались наиболее опытные специалисты. Но духовенство и остальной народ остались в Иерусалиме.