Копья и пулеметы - Бушков Александр Александрович - Страница 6

(Пользуясь случаем, хочу представить Екатерину Коути тем, кто с ней не знаком. Наша соотечественница, живущая в США. Окончила университет Колорадо по специальности «Английская филология» и магистратуру Техасского университета по специальности «Сравнительная литература». В последние годы я, к некоторому стыду своему, не имел о ней никаких сведений, но еще в 2013 г. она преподавала в американских вузах русский язык и вела популярный блог о викторианской Англии и фольклоре. Автор нескольких интереснейших книг по истории Англии и суевериях Викторианской эпохи. В книге с характерным названием «Недобрая старая Англия» обстоятельно знакомит читателя с «изнанкой жизни» и темными сторонами «оплота парламентской демократии и свобод».)

Правда, в XIX в. уже не применяли распространенную в прошлом столетии разновидность смертной казни, именовавшуюся «подвешиванием в клетке» – пожалуй, самая страшная разновидность английской «вышки». Даже казнь за государственную измену при всем ее зверстве была ограничена во времени и занимала в лучшем случае несколько часов. А эта растягивалась на несколько суток. Человека подвешивали в железной клетке высоко на дереве где-нибудь у большой дороги – видимо, опять-таки в целях «наглядной агитации». Клетка, правда, была не кубическая, как в известном фильме с Рутгером Хауэром «Плоть и кровь», – состояла из железных полос, не сплошных, повторявших очертания человеческого тела и головы. Руки оставались свободными, но пользы казнимому от этого никакой – клетка состояла из толстых, надежно склепанных железных полос. Подвешивали и оставляли так, предоставляя смертнику умирать самому от голода и жажды…

Последний известный мне (опять-таки благодаря Екатерине Коути) случай относится к 1777 г. Известного разбойника Джона Уитфилда за убийство на большой дороге путешественника на обочине такой дороги и подвесили. Дело было в области Камбрия, совсем неподалеку располагалась деревушка Уэзэрелл, и ее жители вынуждены были несколько дней слушать жалобные вопли умиравшего медленной смертью Уитфилда. В конце концов над ним сжалился кучер проезжавшей почтовой кареты. В те времена, когда на дорогах во множестве шалили лихие люди, кучера почтовых карет и дилижансов (да и кучера карет частных) были поголовно вооружены. Почтарь остановил лошадей и пристрелил бедолагу – на мой взгляд, вполне гуманный поступок.

Не применялось уже в девятнадцатом столетии и сожжение на костре, получившее широкое распространение в веке восемнадцатом – как, впрочем, и в столетия предшествующие. В основном эта казнь применялась к женщинам – тем, кого суд признавал «ведьмами» (к слову, это наказание, пусть и не применявшееся с наступлением XIX в., официальным образом было отменено только после Второй мировой), а также фальшивомонетчиц и мужеубийц. Последних, как правило, обвиняли в так называемой «малой измене». Государственной изменой считалась измена королю в любой форме, например, участие в мятеже, а малой – «убийство лица, которому виновная должна была хранить верность, то есть мужа. С 1702 по 1734 год в лондонском Тайберне, месте, где публично приводились в исполнение разнообразными способами смертные приговоры, были сожжены 10 женщин. Некоторых палач душил перед казнью специальным приспособлением-удавкой, а некоторых – нет. По всей остальной Англии с 1735 по 1789 г. (!) сожгли 32 («по меньшей мере», уточняет Екатерина Коути) фальшивомонетчицы и мужеубийцы.

Только в 1820 г. отменили публичную порку женщин, и лишь гораздо позже мужчин – как считается, весной 1831 г. И только в 1898 г. отменили широко распространенное в английских тюрьмах наказание – «ступальное колесо». Заключалось оно в том, что провинившегося ставили на ступеньку-плицу огромного колеса, похожего на то, что приводило в движение водяную мельницу. Под тяжестью тела плица опускалась, человек, чтобы не сломать ноги, вынужден был прыгнуть на следующую – и прыгал так несколько часов. В каждой тюрьме таких колес имелось несколько. Они ни с чем не были соединены и ничего не приводили в движение – просто наказание такое. А в некоторых тюрьмах это было не наказанием, а повседневной процедурой – каждый заключенный по полчаса в день прыгал на колесе.

Вообще английские тюрьмы славились целой системой бессмысленных наказаний – в одних нужно было десять тысяч раз в день повернуть железный барабан с ручкой и счетчиком, в других – часами перетаскивать с места на место пушечные ядра, вполне вероятно, именно у англичан немецкие нацисты переняли этот метод, когда в некоторых концлагерях заключенные часами бессмысленно перетаскивали с места на место тяжелые камни. (Нацисты вообще многое переняли от англичан, и теорию, и практику, о чем подробный разговор будет в следующей книге.)

В результате у старых тюремных сидельцев, немало времени проводивших в роли белки в колесе, вырабатывалась особая, специфическая походка, от которой он уже не мог избавиться до конца жизни – мелкий, семенящий, словно бы прыгающий шаг. По этой походке опытный полицейский издали определял, что за субъект перед ним.

На этом основан один из эпизодов увлекательнейшего приключенческого романа Луи Буссенара «Похитители бриллиантов». В Южной Африке бандит Сэм Смит охотится за алмазным кладом – давным-давно спрятанными где-то сокровищами кафрских королей. И идет по следу троих конкурентов, среди которых, он точно знает, находится Джемс Виллис, с которым они когда-то вместе тянули срок. Возле реки он натыкается на следы троицы конкурентов. И сразу определяет, что двое из них принадлежат людям, с «мельничным колесом» не знакомым.

«Третий след, гораздо более мелкий и легкий, очевидно, принадлежал человеку среднего роста (двое других, по следам видно, были сущими верзилами. – А.Б.), который семенил ногами.

– Двое буров, – пробормотал Сэм Смит, снова пускаясь в путь, и прибавил глухим голосом: – И Джемс Виллис.

При этом суровая складка легла у него на лбу.

– Мерзавец! И походочка все та же, что на Трид-Миле».

Трид-Мил – одна из английских тюрем, где, как и во всех прочих, было установлено «мельничное колесо». К слову, в том же 1898 г. были смягчены телесные наказания, но не отменены вовсе. Розги в английских тюрьмах были в ходу и после Второй мировой…

А теперь – рассказ о том, как англичане весьма своеобразно, специфически, на свой лад трактовали понятие ««союзные обязательства». И о том, как родилась Большая Игра…

Это слово на одном из африканских языков (конголезцев, что живут в нынешнем Заире), означает «свобода» и широко применялось как лозунг во время борьбы за независимость, выходила и газета с таким названием. Потому вполне годится для этой главы.

В 1807 г. произошло, без всяких преувеличений, историческое событие: английский парламент принял закон об отмене работорговли (но не рабства). Причины один из современных английских авторов излагает крайне благостно, прямо-таки сусальную картинку рисует.

Однажды противники рабства основали Общество по искоренению работорговли. В нем участвовали и англиканцы, но большинство составляли квакеры, большие гуманисты, без дураков. Народ подобрался самый разный, в том числе бывший работорговец Джон Ньютон (должна быть, совесть заела, такое случается и с англичанами), знаменитый поэт Сэмюэль Кольридж. Имелся даже богач – Джозайя Веджвуд, «король гончаров», владелец крупной фабрики по производству знаменитого веджвудского фарфора.

(Вот к слову. Именно он стал причиной того, что Чарльз Дарвин превратился в того Дарвина, которого мы знаем, автора знаменитого труда «Происхождение видов» и теории эволюции – правда, в последние годы ее на Западе подвергают сомнению иные достаточно серьезные ученые по весьма веским причинам: она остается чистой воды умозрительной теорией, не получившей материальных доказательств, – как ни рылись в земле антропологи, никаких дарвиновских «переходных звеньев» не нашли. Подробно я об этом писал в книге «Планета призраков», так что повторяться не буду. Расскажу вкратце – как-никак это тоже часть английской истории.